Книга Томление (Sehsucht), или Смерть в Висбадене - Владислав Дорофеев

Вот сейчас пишу, остановился на секунду – посмотрел на себя, истукан истуканом, ничего живого, нет ни желаний, ни радости, ничего не осталось в животе, глазах, и зубы не стучат от нетерпения кого-то очередного сожрать. Не стучат. А, если никого не хочется сожрать, значит, жизни конец. Значит, какое-то следующее и следующие мгновения я буду передвигаться по инерции, пока дотянусь до следующего озарения, под названием, ощущение полноты жизни.

Разум – это испражнения. Но и движения души, – которым порой подчиняешь свою жизнь, – также часто не кажутся приятными на вид и на ощупь, они также скользки и мерзки, а в основе худосочны и ничтожны.

И все же, когда я выбираю между умом и решимостью, я выбираю ум, поскольку за умным решением может последовать решительное и короткое действие.

Я, вообще, тугодум. Я долго примеряюсь и готовлюсь, вырабатываю позицию и устраиваюсь, я исконный русский – очень долго раздумываю, решительно и скоро действую. Сейчас я слаб необычайно, может быть никогда я не был так сильно и так долго слаб. Я готовлюсь к самым серьезным переменам в своей жизни, к изменению ценностной шкалы: возненавидь ближнего своего. Это переворот всей моей жизни, отказ от прежних моральных представлений, прежних ценностных установок. Потому и слаб, что меняюсь, пересматриваю, формулирую и готовлюсь. Очень часто я действовал вопреки уму, только потому, чтобы не лгать, чтобы не действовать вопреки моральным представлениям. А это в корне неверно, потому что это и есть деградация человека, это и есть предрасположенность к манипулированию со стороны общества.

Не может манипулируемый человек разбогатеть. Не может нехитрый человек разбогатеть. Не может моральный человек разбогатеть. Не может неумный человек разбогатеть. Не может нерешительный человек разбогатеть. Не может. Вчера я решил тактически ситуацию со своим бизнесом. Можно двигаться дальше.

Проснулся в 05:01, через три часа после того как лег, проснулся от чувства, что родился. Радостно. Может быть впервые за многие годы в день рождения мне сегодня радостно. Вера в собственную жизнь и величие жизни, сила времени и могущество человека, который не склоняется перед временем.

Пафосный я человек, пафос из меня прет будто дерьмо после обширной клизмы. Ощущение, что, чем сильнее меня бьет жизнь, тем романтичнее и наивнее я становлюсь, вопреки, из чувства протеста, из желания продемонстрировать и доказать, что человек вопреки всему способен быть самим собой.

И для меня быть самим собой – это теперь стать и быть богатым. Потребуется несколько лет, чтобы встать на этот путь. Самое трогательное начнется, когда достигнутый потолок нельзя будет опускать, надо продолжать богатеть. И буду богатеть до конца жизни, и буду писать, творить до конца жизни. И останусь в истории человечества, как человек, открывший дорогу к новому уровню взаимопонимания людей, к тому, что прежде было достоянием единиц и мечтой для многих. Телепатический язык – это реальность новой жизни. И я первый, кто не просто откроет эту дорогу, но первый, кто скажет, люди – эта дорога для вас, идите по ней, кто готов потрудиться над собой, преодолев в себе нечеловеческий эгоизм. Я первый подарю людям эти возможности.

Помнишь, как мы встретились однажды почти случайно на бульваре, когда наш роман был еще только в самом начале. Неизъяснимое наслаждение затем не покидало меня весь день. Несколько раз я посмотрел тебе вслед, но ты не повернулась и вошла в пространство за стеклянными дверьми. Ты была в тот день старомодна и немного чопорна, состояние прелести витало над тобой, жило в тебе, окутывало тебя. Длинное тонкое платье, какие-то слегка неуклюжие штиблеты на толстых каблуках, блистательные глаза и жажда в каждом движении лица и тела, в каждом звуке слова, мерцающей старомодностью и свежестью счастья, красивой молодой женщины: ты уже почти поняла себя, почти увидела, почти нащупала цвет, запах и силу своего желания, а потому почти узнала неотвратимость влечения и вызываемых им поступков.

На бульваре обнаружилась давно забытая деревянная качель. Ты вела себя – и была похожа – будто прабабушка, также почти не качала, но плела интригу бедрами, почти соблазняла, а внешне покорна, как лепесток по ветру. Как и всегда – это последний шанс вкусить сладость истомы, ты даже не целовалась, а открывалась всей душой навстречу души и тела. Стоявший на берегу бульвара дом открыл свой старый подъезд, он оказался просторен и обитаем, окна на площадках огромны и светлы, а жильцы суетливы и говорливы – остановленный было лифт, пришлось пустить вниз. Тихо и неявно пришло решение: поворот налево, еще, дворик неживой и пустой, вверх по лестнице мимо груды бутылок, старого пыльного стула с разноцветными пластмассовыми детскими кольцами на спинке, подобия нар под окном, дальше, под железную замкнутую дверь – здесь страшно ночью? может быть здесь живут нищие и начинающая воровская челядь? И присесть, сейчас, скоро, отдышусь, где-то разделяются – лестница и жажда этого тела: все, довольно, я – хочу это тело. Девочка моя, задница моя, и – я хочу. Правда, ой, какая это правда и сила, чувство усталости и – пошли вон, мимо тех же предметов. А дворик странно пуст – зачем эти двери без номерков, и неподвижная тишина на лестнице. А затем по Большой Никитской к Садовому кольцу – и вот уже утро закончилось.

Правда, милая, ты будешь и впредь также прелестна и хороша.

Любовь моя. Завтра лечу на пару дней в Нью-Йорк. Важные переговоры, возможно, мне удастся продать свою будущую книгу.

До встречи».

«Придумать интригу недостаточно, недостаточно и воплотить, мало и обрести результаты интриги, надо интригу правильно запомнить, но и этого мало – надо реалистично интригу описать. Всем этим набором достоинств вполне обладал отец мой. И, пожалуй что, последнее его умение было самым великолепным, самым изысканным и самым ясным по силе и результату, среди всех остальных его достоинств и умений. Великолепным существом, мыслящим и сильным был мой отец. И есть».

«13 июля 1996 г. А твоя девочка гораздо хуже, чем ты думаешь. Она оказалась ленивой, взбалмошной, глупой, к тому же – трусиха. А ей так хотелось быть сильной. И что же? Не прошло и нескольких месяцев, и она уже ни на что не способна, кроме как вздыхать и жаловаться на свою жизнь, и реветь ночами, уткнувшись носом в подушку. Ей все не так, все плохо. Она витает где-то в облаках, забросила спорт и учебу. Она садится на трамвай в прямо противоположную сторону и потом плутает по городу. Ты будешь смеяться: она просидела час на холодной лестнице в домашних тапочках и тоненькой кофточке, к тому же вместе с собакой, потому что вышла без ключа из квартиры и захлопнула за собой дверь.

Что с ней делать? Посоветуй.

Милый, прости мне этот бред. Я так тебя люблю. Я увядаю, угасаю, я погибаю без тебя. Я бледнею, глупею, скучнею, болею. Господи! Помоги нам! Нет никаких сил жить без твоих глаз, без удивительной нежности, которую ты даришь мне.

Прости мне мое настроение, мою хандру. Ты такой молодец, ты днями и ночами работаешь, а я вот раскисла. Но я верю и в себя тоже, и знаю, что соберусь с силами и с мыслями, возьму себя в руки и… не знаю, что будет. Пусть будет так, как будет.