Книга Манадзуру - Хироми Каваками
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Продолжая орудовать членом, Рэй то укладывал женщину на бок, то распластывал на кровати, то переворачивал на живот. Скучно.
— Может быть, хватит? — послышался голос. Голос принадлежал женщине из Манадзуру.
— Я не чувствую гнева, — пожаловалась я. Снова капризы.
— Естественно, ведь все в прошлом.
— Но я до сих пор люблю Рэя.
— Мужчину, которого ты давным-давно забыла?
— Я не забыла его! — воскликнула я в ответ, на что женщина только захихикала.
— Забыла. Ты приезжаешь в Манадзуру не ради него, а ради самой себя.
Раздался женский голос. Это вскрикнула она — та, которая сейчас занималась любовью с Рэем. Красивый, непристойный звук. Неужели я кричала так же? Рэй продолжал двигаться, молча и сосредоточенно.
«Такого мужчину я никогда не видела», — подумала я.
— Ну вот, я же говорю, уже забыла, — опять захихикала женщина. Разом взлетели коршуны. На звук хлопающих крыльев Рэй и женщина подняли лица. Их бедра оставались плотно прижатыми друг к другу. «Скучно», — вновь подумала я.
Появившееся в последнее время ощущение комка, застрявшего где-то у основания горла, там, где оно сжимается при глотании, никак не хотело меня покидать.
Подошёл автобус, и я села на него. Женщина примостилась рядом на сиденье. Луг на глазах уносился все дальше и дальше. Вскоре исчезли из виду Рэй и женщина с родинкой на шее, сплетенные друг с другом телами, — плавающие, подобно тени, в сумрачном воздухе существа.
Темное небо. И дома, и закусочные — всё было тронуто ветхостью. Миновав улицы, мы ехали сквозь рощу. Кроме нас с женщиной, больше никого из пассажиров не было. От пола автобуса несло жаром. Женщина, уткнувшись кончиком носа в оконное стекло, наблюдала за пролетающим пейзажем. «Совсем, как маленький ребенок», — подумала я, и тотчас женщина обратилась в Момо.
— Не надо, — отрезала я, и она сразу вернула свой прежний облик.
— Твоя слабость — ребенок, да?
— Неужели, я и вправду забыла Рэя, — оставив вопрос женщины без ответа, пробормотала я. — Неужели та привязанность, та любовь, что переполняли меня, не принадлежали Рэю?
— Какая тебе разница, — заметила женщина.
— Неужели я умираю? — трогая горло, снова пробормотала я. — Быть может, смерть близка, и поэтому я так часто оказываюсь в Манадзуру.
— Манадзуру — не место, куда всем следует идти умирать! — возмущенно промолвила женщина, продолжая смотреть в окно.
— Прости, — коротко извинилась я, и она тут же оттаяла, после чего вновь сосредоточенно уставилась на проплывающий в окне пейзаж. Автобус ехал по дикой рощице, которую женщина звала лесом.
— Смотри, вон там я собирала хворост. А вон там я первый раз обнималась с мужчиной. Вон там родила ребенка. Вон там после смерти закопали моё тело. А там ничего особенного не случилось, но просто мне нравилось там бывать, — весело тыча пальцем, вещала она.
— Ведь у меня уже нет дороги назад, да? — спросила я женщину.
— Не говори так, ты же там существуешь!
— Существую?
— Не сможешь существовать там — навсегда потеряешь дорогу обратно.
— Значит, то же самое произошло с Рэем?
— Ну, этого я не знаю, — сухо отрезала она и снова принялась болтать. — Вон там я жила. Вон там я хворала. Вон там вылечилась и продолжала жить. Вон там старела. Вон там родилась. — Автобус сбавил скорость. Каждый раз место, куда тыкала женщина пальцем, вспыхивало тусклым светом.
— Красиво, — наклоняясь к лицу женщины, промолвила я.
— Да, красиво, — отозвалась она. Сквозь верхушки деревьев пробивалось множество солнечных лучей. Дождь совсем прошел. «Хочу к Момо», — подумала я.
«Не хочу умирать, — отчаянно завертелась в голове мысль. — Вот умру я, а как же они? Момо, даже покинув меня, будет плакать, если я умру. И мама будет плакать».
В горле стоял ком. Грудь пронзила боль. Автобус ехал вперед, женщина по-прежнему беззаботно щебетала.
Наконец, автобус остановился.
Я вышла и обнаружила, что стою на краю мыса. Я уже была здесь когда-то. Белое здание павильона, где я пила кофе, тогда вмиг разрушилось и возникло снова, сейчас оно обветшало настолько, что трудно было даже представить, как этот павильон выглядел раньше. Женщина пошла вперед и стала спускаться по лестнице, ведущей вниз к морю. Иногда ступеньки обрывались, сменяясь ровным забетонированным спуском, потом опять начинались ступеньки.
Царило полное безветрие. Начался отлив, обнажив риф до самых скал, которые когда-то высились прямо посреди моря.
— Пойдём? — потянула меня за руку женщина. Мы перепрыгивали с валуна на валун. Наконец, путь преградила скала, на которую мы не смогли забраться. Мы вернулись на берег и оттуда долго смотрели на горизонт. Мы смотрели до тех пор, пока вечернее солнце не утонуло в морской дали.
— Ну что, ты успокоилась? — спросила женщина.
— Угу, — словно ребенок на вопрос матери, промычала я в ответ. — Угу, теперь я точно смогу вернуться.
— Ну и хорошо, — ласково промолвила женщина, затем снова двинулась вперед и стала подниматься по лестнице. Какие у нее тонкие ноги. Вдруг мне захотелось повиснуть на них, подобно тому ребенку, что изо всех сил цеплялся за её коленку.
— Грустно расставаться, — проговорила я.
— Грустно, но ничего не поделаешь.
— Всё равно грустно.
— Поезжай, — промолвила она на прощанье и посадила меня на автобус. Я обернулась, а она помахала мне рукой. Автобус опять преодолел рощу, и теперь ехал вниз по склону. Там внизу — город. Тот город, верно, не тронут ветхостью. Должно быть, он сейчас горит яркими огнями окон домов и ресторанчиков.
Вдруг меня посетило странное предчувствие, я присмотрелась и увидела Сэйдзи.
— Сэйдзи! — позвала я, и снова: — Сэйдзи!
Сэйдзи неуверенно обернулся. Затем раскрыл рот и что-то сказал. Но я не расслышала.
Тотчас Сэйдзи исчез, а автобус въехал в город. Из окон тянувшихся до самой кромки моря домиков лился где белый, а где желтый свет. Я вышла на конечной остановке «Станция Манадзуру» и купила билет. «Покупать «зеленые билеты» в кассе куда дешевле, чем в поезде», — галдели женщины, толпясь у турникета. Подняв ветер, прибыл поезд. Я обернулась и заметила, как два коршуна подались куда-то вдаль, вглубь полуострова.
Один за другим они улетали все дальше, их белые крылья постепенно таяли в окрестной мгле.
— Манадзуру, — прошептала я и почувствовала, как накатывает тоска. Находясь в Манадзуру, я уже скучала по Манадзуру.
Манадзуру. Грудь в глубине снова пронзила боль.
— Мне уже скоро семнадцать! — провозгласила Момо.