Книга Гарпия - Генри Лайон Олди

Мартин хотел возразить. Он уже открыл рот для страстного монолога – и вдруг замер, прислушиваясь. Нет, не почудилось. Внизу кто-то настойчиво барабанил в калитку.

– Пойду, погляжу, кто там.

Капитан кивнул, и Гоффер тенью выскользнул за дверь. Вернулся он в сопровождении Доминго, сына Ворчака. Псоглавец хромал. Шерсть на нем стояла дыбом. Один глаз заплыл, второй налился кровью, грозя вылезти из орбиты. Мундир, равно как форменный плащ, недавно полученный из портняжной мастерской, был изодран. Правый рукав держался на честном слове, верхние пуговицы кто-то вырвал с мясом.

– Пр-ростите, капитан. Подр-р-рался.

– Дуэль?

– Нет. Р-разбой.

– Кто?

– Не знаю. Сильный пр-ротивник.

– Ты его порвал?

– Я его пор-рвал, – в рыке Доминго клокотала гордость.

– Насмерть?

Псоглавец замялся.

– Не знаю. Др-рянь! Мундир-р-р испор-ртил! А мне в кар-раул…

Через два часа Доминго заступал на свое первое дежурство – в Гранд-Люпене, у дверей королевской опочивальни. К счастью, Эдвард II еще днем укатил в загородную резиденцию, где и остался на ночь. Но караул у главной спальни его величества обязан сменяться по расписанию.

– Я распоряжусь, чтоб тебя заменили.

– Нет, капитан. Это мое дежур-рство. Мне нужен мундир-р.

– Хорошо. Мартин, седлай лошадей. Мы едем в казармы. Любой почтет за честь одолжить Доминго мундир и плащ.

«В моем присутствии», – мысленно добавил Штернблад. Он не сомневался в добром расположении своих головорезов, увидевших рядом с псоглавцем любимого капитана.

Caput X

Вознаградим поэта за труды,

Пусть купит, бедный, хлеба и воды,

А больше ни гроша ему, мерзавцу –

У горькой жизни сладкие плоды!

Томас Биннори

– Итак, универсальные методики накопления маны…

Студенты зашушукались, косясь на бакалавров, приглашенных для демонстрации. Кручек не стал делать замечаний. Пусть молодежь расслабится, почувствует себя в привычной тарелке. Иначе практикум не даст ощутимых результатов.

– Первый способ, на котором я хочу заострить ваше внимание – пляска ноометров. Магов этой специализации еще называют гармониками. Их профиль – взаимосвязь природы и Высокой Науки, единство и конфликт «искусственного» и «естественного». Прошу вас…

На середину двора вышел стройный, изящно сложенный бакалавр. Легкая желтизна кожи, припухшие веки, разрез глаз – все выдавало в нем уроженца Турристана. Неудивительно – учение ноометров зародилось именно там, в вечном противоречии солончаков и виноградников, усилиями мудреца аль-Тейяра Шаррадена. Надев на голову колпак из войлока, похожий формой на могильный обелиск, бакалавр опустил руки – те повисли плетьми – и замер, словно окаменел.

– Перед началом демонстрации вы должны считать мана-фактуру объекта…

Большинство группы умело считывать мана-фактуру – третью «кисею», помимо ауры и умбры – еще до поступления в университет. Все, кто прошел личное обучение у наставника, быстро освоили этот несложный навык. Другое дело, что считывали они поверхностно, не углубляясь в нюансы.

Но для первого знакомства хватило бы и беглого взгляда.

Остальные за два-три занятия освоили базовые приемы и не слишком отставали от более опытных сокурсников. Кручек боялся лишь за гарпию, и, как выяснилось, зря. Процесс не требовал существенных затрат маны – тысячные доли декасингеля, ерунда. Среднего уровня Келене хватало с лихвой. Зато у гарпии были и явные преимущества. Считывание мана-фактуры переводит зрение в так называемый «птичий сектор». Монокулярность, когда объект в каждый момент времени виден лишь одним глазом; невероятная четкость изображения, постоянный фокус, не зависящий от расстояния…

Юношей Матиас Кручек долго привыкал к нечеловеческому видению. Ломило затылок, текли слезы. Нападала «вертишейка» – он вертел головой, словно его глаза и впрямь были плотно закреплены в глазницах. А гарпия воспринимала «птичий сектор», как родной.

Впору позавидовать.

– Следим за танцем…

Бакалавр сбросил на землю черный плащ. Оставшись в просторных белых одеждах, ловко переступая ногами, он начал кружение. Голова запрокинулась назад, руки раскинулись в стороны: правая ладонь – к небу, левая – к земле. Он оставался на месте и крутился волчком, ускоряясь.

Марыся Альварес украдкой отвернулась – ее затошнило.

– Смотреть! – велел доцент, от которого не укрылось движение студентки. – Следить за потоками маны! То, что вы видите, называется Пряжей Стихий. Методика разработана Абдуром аль-Руа из Сарбона…

Преодолевая тошноту, Марыся вгляделась – и ахнула. Природная мана закручивалась куделью вокруг танцора. Из кудели вытягивались суровые, мышиного цвета волокна. Светлея, будто их прихватило морозцем ядреного зимнего утра, они наматывались на бакалавра, как на веретено. Затем в резервуарах маносбора начиналась перемотка на многочисленные мотовила.

Мана-фактура танцора напоминала целую толпу неистово крутящихся плясунов – экстаз, забвение, утрата рассудка.

– Запоминайте систему счета. Три нити собранной маны – чисменка. Двадцать чисменок – одно пасмо пряжи. Девять пасм – мот. Если мот чистый, его можно протянуть через серебряное кольцо и хранить вне мага. Одно из явных преимуществ способа. После занятия посмотрите в учебнике, сколько это будет в сингелях по шкале Кирхмайера…

Марыся вздохнула: чудесный способ, но не для нас. Разве что на голодный желудок…

– Достаточно. Благодарю вас.

Бакалавр прекратил вращение, подобрал с земли плащ и накинул на плечи. Он даже не вспотел – лицо оставалось сухим. Дождавшись, пока Кручек проведет блиц-опрос и убедится, что все оценили метод по достоинству, танцор вернулся на прежнее место.

– Второй способ – Великая Безделица. Мастер Андреа, не откажите…

Андреа Мускулюс встал перед студентами. Малефик сам вызвался служить объектом демонстрации. Ну, не вполне сам – доцент вчера долго жаловался, что для Великой Безделицы у него нет подходящего бакалавра, а те, кто есть – мелочь пузатая… Тут опомниться не успеешь, как предложишь свои услуги. Ладно, долг платежом красен. Устроим лабораторку по сглазу, пригласим доцента в объекты.

Пусть только попробует отказаться!

– Методика разработана Нихоном Седовласцем. Помимо таланта к Высокой Науке, знаменитый маг был человеком монументального сложения…

Раздевшись до пояса, Андреа с удовольствием поиграл мышцами. Наградой ему служил восторг женской половины группы и хмурая зависть мужчин. Великая Безделица, подумал малефик, это вам не флюгером вертеться. Это серьезно. Это солидно. Опять же, если дар откажет, можно носильщиком портшезов устроиться.