Книга Желтая линия - Михаил Тырин

— Ну, и?.. — Я вопросительно посмотрел на Нуя. — Входим?

— А что ж делать?

Мы сунулись туда одновременно — Нуй светил фонарем, а я держал наготове огнемет. Я услышал, как мой товарищ охнул — от удивления и неожиданности.

Это тоже была нора, тесная, обросшая стеблями и свисающими корнями. Лохматые грозди просто цеплялись за головы, от мошкары было тяжело дышать. Но здесь было полно людей!

Они сидели вдоль стен, тесно прижавшись друг к другу. Все закутанные в серые тряпки по самые глаза — видимо, женщины. В центре круга стоял широкий плоский котел, скорее даже просто большая сковородка. В ней горел огонь. Горела какая-то жидкость, причем пламя бегало по всей поверхности, словно игривый котенок.

Наверно, мы вмешались в какой-то этнический ритуал. Ивенки продолжали мычать, хотя и испугались нас. Они смотрели в пол и чуть покачивались.

— Надо выводить, — пробормотал Нуй, вытирая вспотевший под шлемом лоб.

— Знаю, — согласился я. — Давай.

— Посмотри, нет ли других комнат.

Я осторожно пошел вдоль стен, тыкая в них наконечником огнемета. Я проверял, не обнаружится ли под ковром растительности тайный лаз. Ивенки при моем приближении ссутуливались, вжимали головы в плечи, но не уходили. Я старался не делать резких движений, чтобы никого не напугать и не спровоцировать какую-нибудь отчаянную глупость.

— Нету ничего, — сказал я. — Надо выводить.

— Надо, — сказал Нуй, но не сошел с места.

— Ну? Что делать-то?

Он немного помялся, потом вышел на середину круга и пошевелил стволом огнемета.

— Вставайте, — сказал он.

Мычание смолкло. Ивенки еще теснее прижались друг к другу. Казалось, будто нас, медленно сокращаясь, опоясывает гигантская гусеница.

— С ними не надо церемониться, — решил Нуй и схватил ближайшего аборигена за одежду, поднимая с пола.

Никакого сопротивления. Они поднимались и шли, куда мы их вели. Но не сами — их приходилось тащить. Они ничего не делали по своей воле. На балконе при дневном свете я окончательно убедился — женщины.

— Спускайте их сюда! — крикнул снизу Рафин-Е.

Их оказалось не так уж много — полтора десятка. Мы начали теснить их к лестнице, и они шли, но только после того, как чувствовали тычок огнеметом под ребра.

— Это все? — спросил командир.

— Только две берлоги осмотрели, — ответил Нуй, словно оправдываясь.

— Ведите на площадь. — Рафин-Е махнул рукой и отвернулся.

Меня раздражало и угнетало то, что женщин постоянно приходилось подталкивать. Не привык я так с женщинами. Просто стыдно — идут два вооруженных мужика и ведут толпу баб, как скот на бойню. Только пыль из-под ног. «Штурмовикам проще, — подумал я. — Они с реальным врагом борются, а не с женщинами».

Ивенки прятали от нас лица, и я даже догадаться не мог, что у них на уме. То ли боятся, то ли ненавидят. Или им вообще наплевать. А может, у каждой под тряпьем — нож.

Город все еще вздрагивал под ударами штурмовых групп, хотя эти удары были уже далеко. На дальних окраинах поднимались столбы густого дыма, закладывали виражи реапланы, слышались приглушенные взрывы и пулеметная пальба.

В нашем районе уже, можно сказать, царил мир. Мы шли, и с каждого угла на нас поглядывали расставленные по постам бойцы. Мне бы тоже хотелось так стоять и ни о чем не думать. Все лучше, чем вести толпу невольниц.

Место, в которое мы пришли, не походило на обычную городскую площадь. Я бы назвал это пустырем. Просто заброшенная площадка, на которой почему-то не поставили дома. Здесь росла трава и кусты, блестели лужи.

В центре пустыря сидели прямо на траве не меньше трех сотен ивенков. Не только женщины, но и мужчины. Детей было очень мало. Всех охраняли штурмовики, взявшие пленных в плотное кольцо. Стояла странная тишина, вся эта масса народа не издавала ни звука.

— Заводите сюда, — негромко позвали нас.

Штурмовик в низко надвинутом шлеме равнодушно отступил в сторону, пока мы заталкивали наших пленниц в живое кольцо.

— Видали чего? — сказал он. — И когда только успели?

Он показывал на груду камня, оставшегося на месте рухнувшего дома. Там стоял уже знакомый нам столбик с деревянным треугольником и мертвой птицей. Знак скорби.

— Это откуда? — с удивлением спросил Нуй.

Штурмовик только хмыкнул в ответ. Между тем с разных концов продолжали прибывать пленники. Их вели по двое, по трое, а иногда и большими группами. Они приходили и садились в круг. Сидели тихо, не разговаривали и почти не шевелились.

— А прошлый раз их на улицах расставляли, — сказал Нуй, когда мы шли обратно.

— Кого?

— Ивенков. Соображаешь, для чего?

— Нет, не соображаю.

— Для защиты. Ставят, например, пост, а рядом парочку к столбу привязывают.

— И помогало?

— Смотря от чего. От коров, например, не помогало. Коровы — они ж не разбирают, где наши, где чужие, они прут рогом вперед.

— А коровы тут при чем?

— Ребята правду говорили, что ивенки коров против нас пускают. У них стада по тысяче штук. Представляешь, если такая махина по улице побежит?

— Представляю…

— Или, бывало, открываешь какие-нибудь ворота — а оттуда как выскочат штук десять! Даже испугаться не успеешь, а голова уже всмятку.

Я невольно поглядел по сторонам — не бежит ли поблизости такое стадо. Но стада не было, зато бежали двое бойцов в штурмовой экипировке. Они тащили какой-то длинный ящик с надломанной крышкой.

Завидев нас, штурмовики остановились, перевели дыхание.

— Вы кто, уборщики? — спросил один, глянув на наши огнеметы.

— Пехотная команда «Крысолов», — представился Нуй, невольно приосаниваясь.

— Пехотная команда… — Боец удивленно шевельнул бровями. — Давайте-ка за нами. Помощь нужна.

Нам пришлось тащить их ящик. Он был нетяжелый, внутри катались и звенели какие-то железки. Мы оказались в замкнутом дворике, образованном тремя домами. Целая команда штурмовиков жалась к стене вокруг маленького подвального окошка.

— Принесли? — крикнул кто-то.

— Да, но сначала попробуем огнем, — ответил штурмовик, который привел нас. — А ну, дай-ка…

Он потянул руки к моему огнемету. Я в замешательстве глянул на Нуя, но тот энергично закивал — отдавай без разговоров.

Штурмовик подкрался к окошку, сунул в него наконечник огнемета и запустил в подполье шипящий огненный вихрь. Навстречу тут же выползло жирное облако дыма, изнутри послышались крики, треск, грохот.

— Давай еще баллон, быстро!