Книга Разбойничья злая луна - Любовь Лукина

Ставший за два дня легендарным разбойник хмурился и норовил отвернуться. Все только на него и смотрели. Алият это было на руку. Она увлекла встревоженного незнакомца в сторонку и, обернувшись к Ар-Шарлахи и Лако, жестом попросила их подождать.

— Ничего не бойся, — понизив голос, торопливо предупредила она. — Отвечай всё как есть. Ты видел его в Пьяной тени?

— Да, госпожа… Он пришёл туда с добычей… на почтовой каторге…

— Где он её взял?

— Да говорили, вроде здесь купил…

— Добыча большая?

— Не очень. Разбил какого-то торгаша в Таллане…

— Куда он собирался дальше? Не знаешь?

— Нет… Откуда?..

— Так… — Алият помедлила, чуть опустив веки. Вконец сбитый с толку незнакомец ждал вопроса.

— Кто с ним? — Алият произнесла это, едва шевельнув губами. Во всяком случае, прикрывающая лицо повязка не шелохнулась.

— Госпожа…

— Я же сказала: ничего не бойся, — напомнила она, по-прежнему не поднимая ресниц. — Как зовут?

— Не знаю…

— Возраст. Лицо.

— М-молодая… Лицо?.. Ну, что сказать?.. Красивое, круглое…

Алият медленно, словно через силу, подняла веки. Тёмные глаза её показались мужчине невероятно усталыми.

— На, возьми, — безразлично сказала она и вложила в руку незнакомца несколько золотых монет с профилем Улькара.

* * *

— Дай вина! — потребовала Алият, стоило им с Ар-Шарлахи переступить порожек каюты.

Тот удивлённо приподнял брови, но беспрекословно достал из шкафчика запечатанный кувшин и, сорвав воск, вынул пробку.

— Что это с тобой сегодня? — подозрительно спросил он, доставая пару чашек и сбрасывая повязку с лица. — Что-нибудь ещё случилось?

Не отвечая, она приняла у него из рук полную чашку и долго угрюмо на неё смотрела. Потом решительно сорвала повязку и сделала большой глоток.

— Ненавижу… — прошипела она и снова отхлебнула.

— Чего ж пить, если ненавидишь? — подивился он, привычно смакуя глоток за глотком и неуверенно поглядывая на странно себя ведущую Алият. — Или ты не про вино?..

Та через силу прикончила чашку и нахохлилась, опустив голову. Потом вскинула тёмные, беспощадно прищуренные глаза, устремлённые сквозь Ар-Шарлахи куда-то вдаль. И, должно быть, кому-то не по себе стало сейчас в этой самой дали.

— Идём в Пьяную тень! — срывающимся голосом объявила ни с того ни с сего Алият и вдруг скрипнула зубами. — Ну, дай только добраться!.. Я её, тварь, «Самумом» перееду!..

— Э! Э! — наконец-то встревожился Ар-Шарлахи. — Ты о ком?

Алият не слышала.

— Молодая… — язвительно произнесла она, словно кого-то передразнивая. — Красивая… Ну, недолго тебе быть красивой… — Не глядя, сунула Ар-Шарлахи пустую чашку: — Ещё!

Тот заколебался, и это привело её в бешенство.

— Ещё! — крикнула она, оскалясь, и оробевший Ар-Шарлахи невольно подчинился.

— Послушай… — растерянно сказал он. — Ты это брось. Нам сейчас из Турклы бежать. Должен же на борту быть хоть кто-то трезвый…

Нехорошо улыбаясь, Алият мечтательно смотрела на алебастровую статуэтку Улькара со свитком и молнией.

— Одним колесом — её, другим — его… — шепнула она государю чуть ли не с нежностью и снова припала к чашке.

Ар-Шарлахи выругался и сел на ковёр. Он наконец-то сообразил, что случилось. Надо полагать, его тёзка (если, конечно, пренебречь титулом и лишней буквой «иат») объявился в Пьяной тени с новой женщиной… С одной стороны, это хорошо — ясно хотя бы, где он сейчас обретается… Да, но вот с другой… Ар-Шарлахи взглянул на Алият, и ему стало страшно. Её смуглое широкоскулое лицо, казалось, отвердело от ненависти. Однако, когда Алият вышла из жуткого этого оцепенения, Ар-Шарлахи подумалось, что уж лучше бы она в нём и дальше пребывала…

Начала Алият с того, что отшвырнула чашку, ненароком плеснув опивками в левый глаз Ар-Шарлахи.

— Ш-шакал! — и впрямь как кобра прошипела она. — Да если бы не я, он бы до сих пор брёвна таскал на верфи!..

Ар-Шарлахи ошеломлённо протирал глаз повязкой. А из розовых уст Алият сыпалось такое, что пергамент съёжился бы и обуглился, занеси на него кто-нибудь подобные речения. Некоторых слов Ар-Шарлахи не доводилось слышать ни от разбойничков, ни даже от скарабеев.

— Тварь!.. — рычала она. — Кто ему давал все наводки?.. Кто за него всё делал?.. Ведь только же я! Я!..

— Да погоди ты… — растерянно начал Ар-Шарлахи. — Ты сначала разберись… Ну, женщина, ну, молодая… Может, он пленницу взял… для выкупа…

Однако фраза его лишь добавила смолы в огонь.

— Пленницу?.. — совсем уже зашлась Алият. — Знаю я его пленниц!.. Куда дел чашку? Дай сюда!..

Ар-Шарлахи поднял чудом уцелевшую чашку, наполнил до половины из кувшинчика и подал Алият.

— Вином только больше не брызгайся, — сердито предупредил он. — Раскидалась…

— Даже если он решил, что меня казнили… — не слушая, задыхалась она. — Даже если так… Одной ведь луны не прошло!..

— Ты или пей, или не пей, — с досадой сказал Ар-Шарлахи. — Плещешь вон…

Алият с жадностью и в то же время с отвращением припала к чашке. Осушив до дна, бросила на пол и медленно поднялась с ковра. Пошатнулась, взялась рукой за косяк.

— Ты куда?

— В свою каюту, — буркнула она, открывая дверь.

— А ну стой! — Ар-Шарлахи вскочил и, взяв её за плечи, повернул к себе лицом. — Никуда я тебя не пущу! У тебя же там вино от Ар-Мауры хранится!.. Ты что задумала?..

На секунду гримаса тяжёлой ненависти на её лице сменилась выражением яростного изумления.

— Дур-рак! — чуть ли не с наслаждением выговорила она. — Боишься, отравлюсь?.. Да я скорее вас всех отравлю, чем сама…

Ударом накрест сбила его руки с плеч и хлопнула дверью.

— Повязку накинь!.. — запоздало крикнул он вслед. Замолчал, недоумённо поглядел на дверь, на пятно от вина на ковре, на лежащую вверх дном чашку… Хотя… Алият ведь женщина. По обычаям Пальмовой Дороги лицо ей прикрывать вообще не положено… Да, кстати! Ар-Шарлахи торопливо накинул на нос и заправил за ухо собственную повязку. Сглотнув, оглянулся на кувшинчик… Нет-нет! На сегодня, пожалуй, всё. Ни капли. В самом деле, должен же быть на борту хоть кто-нибудь трезвый!..

* * *

Ближе к вечеру на корабли стали прибывать загулявшие в городе разбойнички. Как и следовало ожидать, твёрдо державшихся на ногах среди них не было. С «Белого скорпиона» уже вовсю доносились взрывы ругани — Лако привычно и сноровисто приводил команду в чувство. Ар-Шарлахи с непривычки приходилось куда труднее. Честно говоря, кораблём он командовать не умел. Выход нашёлся сам собой.