Книга Шаман всея Руси. Книга 2. Родина слонов - Андрей Калганов

— Полон мир зла!

И заплел пальцы в фигуру, значительно сложнее кукиша.

Кудряш положил свою лапу на щуплое плечо деда:

— Бона, гляди, и зубы пожелтели, и шкура облезла. Это у чистокровного аргамака-то, двухлетка...

Был бы Вишвамитра трезв, наверняка бы понял — коник вовсе не «захворал», кончается коник. А зубы у него желты да шкура местами облезла — то не от хвори, от естественного течения жизни.

— Сила живая из твоего скакуна уходит, — со знающим видом произнес Вишвамитра. — Вишвамитра дыры найдет и залатает, и скакун твой поправится. Как солнце взойдет, так обряд и сотворим.

— Не, не, — испугался Гридя, — до утра никак нельзя ждать. Витязю с первыми лучами в путь отправляться.

— Так и быть, — торжественно произнес гуру, — Вишвамитра приступит к врачеванию, не дожидаясь утра... За услугу мою что дашь?

Кудряш подмигнул Гриде — мол, смотри, как все ладно складывается.

— А чего надо?

Вишвамитра немного поразмыслил и выдал:

— Пять золотых гривен. Гридя аж присел:

— Да ты рехнулся, дед! Пять гривен! Совесть-то поимей.

— Нельзя добро «за так» делать, — спокойно объяснил Вишвамитра. — Не впрок будет. Гость куябский Харя меня сему научил. Очень мудрый человек!

Гридя было принялся рядиться, но, получив хороший тычок под ребра, такой, что даже сквозь брони прошибло, счел за благо заткнуться.

— Деньги немалые, — проговорил Кудряш.

— Немалые, — согласился Вишвамитра.

— А как залечишь мово скакуна боевого, ежели после твоей волшбы хужее ему станет, что тогда?..

— А чего ты хочешь?

Кудряш сделал вид, что сильно думает, даже шелом снял, чтобы почесать вихрастый затылок.

— Скакун у меня один, — наконец заявил он, — и живая гора у тебя одна. Ежели похужеет моему боевому другу, то отдашь живую гору. Так оно по Правде будет. А ежели вылечишь — гривны твои.

Вишвамитра согласился. Зря, ох, зря он пил медовуху...

Гуру уселся перед одром на колени, прикрыл веки и затянул «о-о-м-м-м...». Из-под кибитки с недовольным видом вылез кудлатый мужик. Кажется, тот самый, который давеча чесал пузо под луной. Мужик лупал глазами и удивленно глядел то на предводителя, то на двух латных воев. Плюнул, сказал что-то неласковое и полез обратно. Не спалось бедняге.

— Слышь, Кудряш, — прошептал Гридя, — а одер-то как завороженный, смотри — не шелохнется... Может, ну его к лешему, ведуна этого! Как бы беды какой не вышло.

Получив еще раз по ребрам, Гридя проникся оптимизмом.

— Затычку тащи, дура, — прошипел Кудряш, — пока дедок недоглядает. Случай какой!

Чуек постарался на славу. Соломка сидела мертво.

— Дрыном он ее, что ли, туда запихнул, — ворчал Гридя.

— Руку поглубже, поглубже просунь да ухвати ее покрепче, — шипел Кудряш, — снаружи-то, небось, не уцепишься.

Наконец Гридя с задачей справился. Запах от него шел... Одр от проделанной процедуры из ступора, в который его вогнал Вишвамитра, вышел, заржал и принялся портить воздух. Приятная округлость боков таяла на глазах.

Вишвамитра бормотал какие-то заклинания, молитвенно сложив руки; лицо гуру сияло неземным счастьем.

Когда одр сдулся окончательно, Кудряш рывком поставил Вишвамитру на ноги и зарычал:

— Ты чего, шутковать со мной удумал, коня загубил! Да я тебя... — Рука потянулась к мечу.

Гридя подыграл приятелю, повис на руке:

— Не надо, не надо, Кудряш, лучше гору живую забери, как договаривались!

Вишвамитра с грустным: видом обошел вокруг коня, поцокал, покачал головой.

— Да на что мне эта гора, — уже не тихарился, орал во всю силу легких Кудряш, — конь мне заместо брата был... Ежели бы не он, кости бы мои уже истлели, спасал меня... Зарублю!!!

Вишвамитра дождался, когда Кудряш устанет кричать, и невозмутимо заявил:

— Путник не знает, куда приведет его путь. Невмешательство — одна из добродетелей. Благодарю тебя, мудрый витязь, за науку!

Кудряш ошалело посмотрел на гуру:

— Ты чего плетешь, дед?!

— Вишвамитра не должен был помогать тебе, Вишвамитра заплатит за науку живой горой.

Так у славян появился слон, который, впрочем, не особенно им пригодился.

Глава 3,в которой рассказывается о кузнецах и военном заказе

Пока Гридя разглагольствовал, они добрались до посада. Мужики, завидя Белбородко, степенно кланялись, девки смущенно улыбались, строили глазки. Степан мужикам отвечал, а девок демонстративно игнорировал — и так не дают прохода, а приветишь какую — хоть из града беги. Ведь местные-то как? Увлекут красавицу на сеновал, и ну пежить. Другое дело Белбородко — с чувством, с толком, с расстановкой; полночи прелестница охами да вздохами исходит...

В общем, из чувства самосохранения на дам Степан старался обращать как можно меньше внимания.

— Ну, что одра вы на слона выменяли, это я понял, — прятал улыбку в бородищу Степан, — а при чем тут Дубровка?

Гридя, заметив, что гроза миновала, повеселел:

— Вишь, батька, чего вышло-то — перебрал Чуек медовухи. Утром гульбу продолжил и перебрал. А когда Чуек переберет — сильно говорливый становится, не заткнешь. Вот и стал трепаться, как он странников облапошил, как одра подсунул, а вместо него гору живую взял. Народ слушал, дивился. Еще бы не дивиться! Ежели бы врал Чуек, побили бы, и вся недолга, а так — гора живая у Кудряшовой родни на подворье живет. Почитай весь Куяб видел... Значит, не блазнит парень, правду говорит.

— Постой, постой, — Степан попридержал Гридю, — как это — на подворье?

— А чего? Та же скотина.... И сено жрет, и траву... Даже репой не брезгует.

— Он же потопчет там всех?!

— Да ни-и, — ухмыльнулся Гридя, — тятька Кудряшовый мужик правильный, такого не потопчешь. Вишвамитра ему показал, как с горой управляться — чисто как с коровой, только вместо хворостины дрын посерьезней надобен. Ежели что не так, сразу дрыном промеж глаз... А ежели полезное чего гора сделает — репу послаще, да чтобы прямо из рук.

«Вообще-то даже не плохо, что хлопцы умыкнули слона, — подумал Степан. — Элефанта вполне можно использовать в военных целях. Одеть в брони, на ноги — железные башмаки, против «чеснока»; посадить на спину погонщика и двух-трех стрелков. Серьезное подспорье пехоте получится».

— Так и чего Чуек? — напомнил Белбородко.

— Я и говорю, — встрепенулся Гридя, — слушок по Куябу пополз...

— Ну а Дубровка-то при чем?!