Книга Один в поле - Андрей Ерпылев

— Сюда, ребята! — гребцы невпопад шлепали веслами по воде, даже капитан — и тот схватился за весло, но тяжелую лодку уже отнесло от людей течением на приличное расстояние.

Айкр первым сообразил, что делать, и, схватив Ботало за шиворот, принялся выгребать одной рукой к лодке — островитянин, родившийся и выросший на море, он чувствовал себя в воде, как рыба. Но то, что скрывалось под поверхностью воды, двигалось быстрее. Много быстрее…

— А-а-а!!! — дико заорал уголовник, и оба пловца разом скрылись под водой, оставив на поверхности лишь мутный водоворот и пузыри.

— Держитесь! — Рой выхватил нож и кинулся в воду.

— Сто-о-ой! — ударило ему в спину.

Река была теплой и вонючей, Рой нырнул и открыл в воде глаза, но в мутно-желтой жиже разглядеть что-нибудь было невозможно. Он увидел перед собой только какую-то белесую бесформенную громадину и, выпустив вместе с криком изо рта клуб пузырей, с размаху ударил эту тушу ножом, ощущая, как упруго, с хрустом уходит длинный клинок в чужую плоть, как содрогается тварь, и эта дрожь передается по ножу в руку. Он успел нанести три или четыре удара, когда тяжелый удар швырнул его в сторону, выбивая остатки воздуха из груди и вырывая из руки скользкую рукоять ножа. В розовой мути уже вообще ничего не было видно. Чувствуя, как легкие разрываются от нехватки кислорода, Рой загребал руками и ногами, в ужасе представляя, как это белесое нечто, которое он ранил, сейчас схватит его и увлечет за собой, как Ботало и Туурлана. Но желтое рябящее зеркало воды было так далеко…

Рука наткнулась на что-то безвольное и холодное. Инстинктивно сжав это что-то, Гаал ударил ногами по воде и с шумом вылетел на поверхность. Тусклое дождливое небо показалось ему Мировым Светом, но уже в следующий момент все погасло…

* * *

— Ожил, герой?

Рой никак не мог понять, почему взбаламученная река вдруг сменилась белизной, а плеск воды — тяжелой мерной вибрацией, отдающейся резкой болью в голове.

— Что…

— Вижу, что ожил! — Возле койки сидел Копченый в своем непременном бригадирском мундире поверх синего комбинезона. — Ну и крепок ты головой, Рой Гаал! Едва баркас не опрокинул!

— Что случилось?.. — прохрипел молодой человек, чувствуя, что во рту у него все шершавое и потрескавшееся, будто грязь в засуху, и тут же в губы ему ткнулось холодное и влажное, а в горло полилась восхитительная жидкость, казалось, даже не достигая желудка, а впитываясь на полпути.

— Ну, хватит, хватит! — Копченый отнял стакан у тянущегося за ним, как малыш за соской, Роя. — А то сиделок у нас не предусмотрено.

— Где я?

— В каюте, — пожал плечами бывший бригадир. — Вообще-то нижним чинам положено жить в кубрике, но кают у нас больше чем достаточно, и каждый получил по отдельной. Кто захотел, конечно.

Молодой человек, наконец, ощутил легкую качку и понял, что судно движется.

— Мы плывем? Сколько же я…

— Да больше суток уже. Решили не задерживаться больше на базе и отчалили, пока ты был без сознания. Сейчас мы в море. Давай, приходи поскорее в норму — каждая пара рук на счету.

Копченый поднялся на ноги и, качнувшись, шагнул к двери.

— А что с Боталом?

— Ботало больше нет, — обернулся командир, и лицо его стало жестким. — А вот за Туурлана тебе спасибо. Он был в шоке, но уже оклемался. Эта тварь ударила их электрическим разрядом, а на тебя ее ресурсов уже не хватило.

— Что это было?

— Кто знает? Все утверждают разное. Луду твердит, что это был гигантский электрический угорь — такие водились, говорят, раньше в Голубой Змее, но много, много меньше. Горбатый вроде бы видел мокрую шерсть на спине и уверен, что это была огромная выдра. Айкр разглядел в воде рыбий хвост… Но крови в воду столько вылилось, будто корову зарезали. Мой отец был мясником, и я такое только на бойне видал.

Командир помолчал и снова взялся за ручку двери.

— В общем, хватит валяться, солдат. У нас всех работы по горло. Выздоравливай, давай. Я на тебя надеюсь…

Глава 16

Отан Тууку неторопливо, но неуклонно продвигался вдоль побережья к югу. Давно остались позади леса, и теперь слева по борту расстилалась унылая пустыня: серовато-желтые песчаные дюны, перемежающиеся каменистыми отмелями или кучами камней, которые с натяжкой можно было назвать скалами. И вечный прибой, лижущий пенистым языком берег. По правому борту было еще тоскливее — серая всхолмленная равнина с частыми белыми кляксами, плавно загибающая кверху гигантской чашей, чтобы слиться в туманной дали с таким же серым и плотным небом. Уже через пятнадцать минут любования такими красотами хотелось завязать глаза и больше ничего никогда не видеть.

Но на ротозейство на верхней палубе и так не хватало времени. У Роя болела голова и еще больше шея, и Горбатый, кое-что понимавший в медицине, подозревал трещину шейного позвонка. Впрочем, кроме жесткого шнурованного воротничка он предложить все равно ничего не мог, и Рой вместе с ним целыми днями возился в машинном отделении. Один двигатель все время капризничал, а кроме бывшего инженера и Гаала, сведущих в механизмах на борту «Отана» не наблюдалось. Поэтому любые пейзажи были не для Роя. Он и переселился ближе к машинному отделению, разделив каюту с Горбатым, чтобы быть готовым в любой момент прийти ему на помощь.

Ко второй неделе плавания он научился распознавать на слух всевозможные неполадки, был способен устранить большинство из них самостоятельно, а пропахший соляркой чадный воздух машинного отделения казался даже чище, чем наверху. Руки, как и раньше в родном цеху, были покрыты мелкими ссадинами, металлическая пыль въелась в кожу. Он чувствовал себя на своем месте, и те времена, когда приходилось заниматься иными делами, уже казались привидевшимися в дурном сне.

В кают-компании они появлялись по очереди, только перекусить наскоро и бежать обратно вниз, под шуточки об огромной и горячей железной бабе, ждущей механиков, чтобы заключить в свои объятия. Корабельная жизнь проходила мимо. Да и какая это была жизнь? Капитан со «старпомом» Туурланом постоянно были заняты прокладкой курса и управлением судном, Копченый взял на себя роль сурового боцмана и гонял единственного матроса Фиксу, не давая тому присесть. Единственного, потому что Старик внезапно открыл в себе таланты кулинара и оккупировал камбуз, творя из запасенной в избытке провизии весьма приличные завтраки, обеды и ужины.

Без дела оставался только Слепой, целыми днями валявшийся в каюте. Даже еду ему туда таскал кто-нибудь из свободных на тот момент членов экипажа. Так приказал бывший бригадир: водить незрячего по ненадежным трапам в кают-компанию было чересчур хлопотно. Все были довольны, что он хотя бы сам себя обслуживал — его поселили в шкиперской каюте со своим крошечным санузлом и нимало не тяготились отсутствием убогого.

Иногда с палубы, сотрясая корпус, грохотали орудийные выстрелы и пулеметные очереди — Копченый проводил учения по отражению вероятного противника то со стороны океана, то с суши. Матеря на чем свет стоит неугомонного «сапога», облаченные в спасательные жилеты и с касками на головах члены экипажа высыпали на верхнюю палубу, разбирали оружие из пирамиды и «играли в войнушку» несколько часов кряду, пока вечно недовольный бригадир не прекращал учения. Угодить ему было невозможно, и Рой с благодарностью вспоминал покойных капитана Фогуту и фельдфебеля Набигобу с их пристрастием заветам маршала Зогу. Что ни говори, а горно-егерская подготовка стоила многого.