Книга Ночная бабочка - Розмари Роджерс

— Я припоминаю, что была представлена лорду Брейкфилду у леди Сефтон, но не понимаю, почему это столь важно сейчас.

Брет намотал на руку ее длинный локон и запрокинул ей голову назад. Другая рука погладила ее по шее. Прикосновения грубоватой ладони были мягкими и деликатными.

— Ты должна была сказать мне об этом, Кайла.

— В самом деле, Брет, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Что я должна была сказать? Что лорд Брейкфилд показался мне довольно неприятным типом с красными глазами и дряблым лицом? Я по-прежнему не могу понять, с какой стати мы должны говорить о нем?

— И все-таки лучше было бы услышать о нем от тебя, чем от людей. — Брет резко отодвинулся от Кайлы, встал сбоку, прислонился плечом к стене и, подняв бровь, посмотрел на нее с издевательской улыбкой. — Я не думаю, что для тебя так важно сохранить внешние приличия.

— В конце концов, о чем вы говорите?! — Недоумение Кайлы сменилось раздражением, она схватилась за щетку и сердито сверкнула глазами на Брета.

— О Брейкфилде и твоей матери Фаустине Оберж, проститутке для богатых… Правда ли, что она продала тебя ему, моя дорогая? Или же это лишь еще один беспочвенный слух — как и слухи о твоей блестящей родословной и твоей удивительной скромности?

Глава 14

Хотя Брет и задыхался от негодования, обвиняя Кайлу в том, что она утаила от него столь важные сведения, он почувствовал, каким сокрушительным ударом оказались для нее его слова. Ее лицо побледнело, глаза расширились. Проклятие, она выглядела такой чистой и невинной, но была ли она такой на самом деле? Брету было трудно поверить, что находящаяся в его спальне молодая женщина совершила то, о чем распространялся Нортуик и подтверждали другие. Правда ли все это? Порочность Нортуика ни для кого не была секретом, а Фаустина Оберж оказалась в отчаянном прложении. Действительно ли она продала дочь, чтобы получить деньги для бегства из Англии, как заявил Брейкфилд? Это возможно, даже вполне вероятно, и от этой мысли Брету становилось тошно.

Нортуик — развратник, вор, его заклятый враг, отъявленный негодяй. Он пытается разорить его и не остановится перед тем, чтобы погубить и эту молодую женщину. Кайла была слабейшим звеном в его плане, звеном самым уязвимым. Господи, как все это связалось в одну цепь!

Кайла приподнялась, затем опять медленно села. До Брета долетел запах духов. Жасмин… Приятный, волнующий, нежный запах. Опьяняющий так же, как и таинственная леди, от которой он исходит. Она не была такой, какой выглядела, — невинной. Но не была и порочной, как он думал о ней первоначально. Черт побери, так какая же она, в конце концов? Застенчивая, наивная молодая женщина? Или такая, какой изобразил ее Нортуик, — участница его извращенных забав в младенческом возрасте?

Брет пристально посмотрел на Кайлу. Она была страшно взволнована и поспешила отвернуться.

— Это именно то, что обо мне говорят? Что я была… игрушкой лорда Брейкфилда?

Она говорила с явным отвращением и негодованием. Брет чуть прищурился.

— Да. Разумеется, мне известны некоторые факты, которых он, очевидно, не знает, но такие люди, как Нортуик, умеют очернить и опозорить человека… Он дотрагивался до тебя, Кайла? Твоя мать в самом деле продала тебя ему?

Кайла издала сдавленный смешок, рот ее презрительно скривился.

— Неужто вам так важно это знать, Брет? Какое значение для вас может иметь то, что было со мной в далеком прошлом? В конце концов, за последние две недели вы сделали со мной гораздо больше…

— Черт побери, но это не одно и то же! Сейчас ты женщина, а не беспомощный ребенок.

— Да. Истинная правда. — Она грациозно поднялась со стула, разгладив рукой юбку. — Теперь я женщина, и прошлое имеет значение лишь в том случае, если в него позволяют заглянуть. Но вы дали понять, что мое прошлое не имеет никакого отношения к моей подлинной родословной, так зачем обсуждать сейчас неприятные детали?

— У меня есть на то причины.

— Не сомневаюсь! Могу вообразить, что это за причины.

— Ты его защищаешь, Кайла? Господи! Думаю, что защищаешь. — Он сверкнул на нее гневным взглядом. Красные пятна выступили на лице Кайлы, рот ее вытянулся в тонкую линию. Сразу несколько подозрений зародилось в мозгу Брета, и он произнес вслух одно из них: — Нет, ты защищаешь свою мать. Она продала тебя этому извращенному выродку, и ты хочешь оправдать ее поступок…

Он оказался не готов к яростной реакции Кайлы, когда она набросилась на него, крича, что он заблуждается, что ее мать никогда бы не сделала ничего подобного. Она размахивала руками, словно ветряная мельница крыльями, пытаясь расцарапать ему лицо, и Брет вынужден был схватить ее за руки и заломить их за спину. Притиснув девушку к краю стола, он удерживал ее в этом положении до тех пор, пока она не успокоилась и не перестала вырываться. Тяжело дыша, она взглянула на него повлажневшими глазами и процедила сквозь зубы:

— Отпустите меня. Немедленно.

— Обещай, что больше не набросишься на меня, и я отпущу тебя, Кайла. Я не хочу причинить тебе боль. Поклянись, что будешь вести себя как положено.

— Клянусь. — Сказала это Кайла сердито, после длительной паузы, но он отпустил ее и распрямился, не сводя, однако, с нее бдительного взгляда, когда она отодвинулась от стола.

Кайла пригладила растрепавшиеся волосы, отвернулась, и Брету внезапно стало жаль ее. Чувство было настолько неожиданным и непривычным для него, что он испытал неловкость, не зная, как поступить. Некоторое время он стоял, переминаясь с ноги на ногу и хмуря брови.

Подняв на него глаза, Кайла спокойным голосом сказала:

— Моя мать не продавала меня. Ничего подобного не было. Случись такое, я бы это помнила. А Нортуик — это, должно быть, человек из моих кошмарных снов. — Она вымученно засмеялась. — Вы понимаете, что я была слишком мала, но помню отдельные мелочи, какие-то фрагменты… его глаза и голос. Наверное, поэтому он и показался мне знакомым и каким-то… нечистым, когда смотрел на меня в тот вечер на балу у леди Сефтон. Тогда я не могла понять причину этого.

На ресницах Кайлы дрожали слезы. Брет задумался. Она выглядела вполне искренней. То ли она оказалась значительно более талантливой актрисой, чем он предполагал, то ли обнажила перед ним свои подлинные чувства. Как бы ему хотелось знать правду! Проклятие! Он-то думал, что, оставив Кайлу в Риджвуде, сможет забыть ее в объятиях других женщин. И почти преуспел в этом, когда однажды у Артура сел играть в карты с Кенуортом, а оттуда отправился в некогда любимые им клубы Кэл-Мэл и Ковент-Гарден.

В одном из заведений он обратил внимание на изящную блондинку с такими же соблазнительными формами, как у Кайлы, с такими же длинными ногами и густой гривой, волос. Брет достаточно много выпил, чтобы поначалу не придать значения некоторым различиям в форме бедер или грудей. Однако уже к концу вечера он заметил, насколько грубее черты лица блондинки, как вульгарна ее речь, почувствовал запах дешевой парфюмерии. И он тут же потерял всякий интерес к этой девице.