Книга Опасный обольститель - Кэрол Мортимер

— Нет, я расскажу вам все, раз уж мы начали этот разговор. — Женевьеву сотрясала страшная дрожь.

Начали разговор? Значит, это еще не все? Жестокость мужа и издевательства не ограничились тем, о чем она уже успела рассказать? Сердце Бенедикта мучительно сжалось. Ему было невыносимо слушать о страданиях, выпавших на ее долю.

Странно, как после всего этого Женевьева смогла остаться доброй, красивой и жизнерадостной женщиной? Как могла продолжать мечтать о романтическом приключении с мужчиной после всего, что с ней произошло? По его мнению, это настоящее чудо. Мужество и сила духа Женевьевы достойны восхищения.

Бенедикту в жизни тоже пришлось нелегко. Он видел, как гибли его друзья. Ему неоднократно угрожала опасность. Все это ожесточило его, сделало циничным и холодным. Женевьева пережила не меньше, если не больше, но, в отличие от него, сохранила веру в людей, искренне радовалась балам и другим светским удовольствиям.

Он уважал Женевьеву за эту невероятную стойкость и жизнелюбие.

Бенедикт молча слушал страшный рассказ.

— Но ведь ваш муж был парализован. Как же он мог вас бить? Боже мой! — Неожиданная догадка осенила его. — Неужели он поручал это своему сыну?

— Вы абсолютно правы, — с гримасой отвращения сказала она.

Значит, ее бил Уильям Форстер. О боже! Подлый и низкий человек!

— Зачем это было нужно Уильяму? Неужели он не мог отказать своему жестокому отцу?

Женевьева опять вздрогнула:

— Я думаю… Да нет, я точно это знаю… Дело в том, что Уильям был очень недоволен тем, что его отец женился во второй раз. Он возненавидел меня с первого взгляда, всегда обвинял меня в том, что я вышла замуж по расчету. Хотя в этом был совершенно прав. Извиняет меня одно — деньги нужны были не мне, а моему брату.

Женевьева тяжело вздохнула. Ведь она действительно вышла замуж по расчету. Но не ради себя, а ради погрязшего в долгах брата. «Брата, который сам виноват в своей смерти», — сказал ей недавно Уильям.

— Какой же я дурак! — воскликнул вдруг Бенедикт. — Как же я сразу не догадался?! Скажите, это Уильям Форстер сломал вам недавно запястье? — с огромным усилием сдерживая гнев, спросил Бенедикт.

— Бенедикт… — протестующим тоном начала Женевьева.

— Пожалуйста, скажите мне правду, — потребовал он, до боли сжав зубы. На шее у него нервно забилась жилка.

— Да, это он, — дрожащим голосом призналась Женевьева.

— Вот негодяй! — вне себя от ярости воскликнул Бенедикт. — За что он вас так жестоко наказал? Хотя, что бы вы ни сделали, у него все равно не было никакого права выкручивать вам руку, словно тряпичной кукле.

— Ему не понравился мой любовник, — опустив глаза, еле слышно проговорила она.

— Вы имеете в виду меня? — нахмурился Бенедикт.

— Да, именно вас.

— Какое ему до этого дело?

— Не только из-за этого. Он хотел таким образом запугать меня, чтобы я рассталась с вами и не позорила фамилию Форстеров. По крайней мере, до его свадьбы с Шарлоттой Дарби.

— И несмотря на его угрозы, вы все-таки поехали со мной в Карлтон-Хаус? — Эта женщина не переставала его поражать.

— Я решила не позволять ему портить мне жизнь теперь, после смерти Джошуа. А сегодня утром он снова нанес мне визит. В гостиной было много народу, поэтому он отвел меня в сторону и предупредил, что, если я не разорву с вами отношения, он сделает мою жизнь невыносимой. Прошу вас, не мстите ему. Вы не знаете, на что он способен. Все говорят, он настоящее чудовище, — умоляюще проговорила Женевьева, увидев на его лице грозное выражение.

— Судя по его поступкам, это действительно так, — согласился Бенедикт.

— Да, — тяжело вздохнула она. — И мне очень жалко эту девушку. Я не могу допустить, чтобы столь хрупкое романтичное создание стало его женой.

— Вы имеете в виду Шарлотту Дарби?

— Совершенно верно. Ей нельзя выходить замуж за этого страшного человека, и я…

— И вы хотите встретиться с графом Рамси, объяснить ему, какой низкий человек ваш пасынок, и тем самым расстроить свадьбу? Я вас правильно понимаю?

— Я должна это сделать. На моем месте так поступил бы каждый, — пожала плечами Женевьева. — Иначе это будет несправедливо и жестоко по отношению к Шарлотте Дарби.

— А вы не боитесь за себя? — мрачно осведомился Бенедикт. — Если вы расстроите свадьбу Уильяма, он этого так не оставит и постарается вам отомстить.

Женевьева это прекрасно понимала. Она боялась Уильяма, но все равно собиралась поговорить с графом Рамси. У нее не было выбора. Нельзя допустить, чтобы этот жестокий человек заставил страдать юную беззащитную Шарлотту, как когда-то Джошуа заставил страдать ее саму. При мысли об участи Шарлотты сердце ее сжималось от мучительной боли и жалости к невинной девушке.

— Если уж я все эти годы терпела унижения и боль, смогу и сейчас перенести страдания, — улыбнувшись, сказала Женевьева. Правда, улыбка больше напоминала гримасу боли.

— Я запрещаю вам это делать, — задыхаясь, проговорил Бенедикт. — Прошу вас, Женевьева, предоставьте это мне. Я сам разберусь.

— Нет, я не хочу впутывать вас.

— Впутывать? Я не чужой человек, не посторонний, я ваш любовник и обязан вас защищать. Теперь никто не сможет причинить вам зла. Я попросту этого не допущу.

Женевьева с удивлением посмотрела на него. Неужели он действительно считает себя ее любовником? Как такое возможно? Люциферу не идет быть любовником в полном смысле этого слова. Он всегда со всеми холоден, никого не впускает в свою душу и не желает ни с кем иметь серьезных отношений. Короткая необременительная связь — все, чего он хочет. Наверное, он сказал так, чтобы ее утешить. Да, у них было небольшое любовное приключение, она открыла ему свою тайну, но все это не делало их любовниками.

Вообще говоря, после сегодняшнего происшествия в момент их близости Женевьева стала сомневаться, что вообще сможет когда-нибудь завести любовника.

Ей нравилось общество Бенедикта, она доверяла ему, как не доверяла еще ни одному мужчине. Ее искренне тронула его забота. Но даже Бенедикт, несмотря на свою нежность и опытность в любовных делах, не смог разрушить барьер, мешающий ей насладиться настоящей физической близостью. Даже его ласки и нежные слова не смогли стереть страшные воспоминания о первой брачной ночи и заменить их новыми приятными впечатлениями. Скорее всего, так будет всегда.

Женевьева грустно покачала головой, высвободилась из объятий Бенедикта и поднялась с кровати. Ноги ее дрожали, и ей трудно было устоять. В эту минуту ей хотелось вернуться в объятия Бенедикта, там она чувствовала себя уютно и могла ничего не бояться, так как знала, что Бенедикт сможет защитить ее в случае опасности. Была бы ее воля, она навсегда осталась бы рядом с ним. Но это невозможно. Женевьева огромным усилием воли поборола искушение.