Книга Дневник грабителя - Дэнни Кинг

Я уже придумал, как поступлю. Пошлю кассету Соболю, естественно, анонимно, с указанием адреса, по которому я ее нашел.

Только не поймите меня неправильно. Я не стукач, никогда им не был и не собираюсь становиться. Ни на кого из своих ребят я никогда в жизни не донесу. Но спокойно мириться с тем, чем занимается этот ненормальный — которого следует вздернуть или сжечь заживо, — не могу. Если я выполню то, что задумал, то окажу услугу всему миру. Любой уважающий себя взломщик, грабитель, вор, я уверен, согласился бы со мной.

Я не стукач, я человек.

Меня бесит, когда так называемые законопослушные граждане приравнивают нас — честных и порядочных преступников, подобных мне, — ко всяким там извращенцам.

«Как все эти бесчувственные гады — грабители, насильники, убийцы», слышишь тут и там. Мне обидно за всех воров. Кража, по сути дела, — это просто кража. На воровство идешь вовсе не потому, что у тебя не в порядке с головой, а просто таким образом ты зарабатываешь себе на жизнь. К тому же воруют в меньшей или большей степени — взгляните правде в глаза — все люди без исключения. Те, кто насилует женщин и детей, творят настоящее зло, вот их-то и надо вздергивать, сжигать заживо, отсекать им руки и так далее.

Адвокаты же частенько из кожи вон лезут, пытаясь облегчить участь подобных ублюдков.

— Они больны, мы должны им помочь.

А кому, черт возьми, есть дело до их болезни? Жаждете помочь этим скотам — подготовьте для них петлю или кострище. Я, например, считаю, что в тот момент, когда причиняют какому-то малышу страдание, они автоматически лишаются права жить.

Ни один из наших чутких либералов ни разу не высказался в защиту бедных воров, которые даже пары приличных туфель-то не в состоянии себе купить. А ведь «вылечить» нашего брата совсем несложно: дайте нам денег, и мы никогда никого больше не ограбим. Конечно, сумма нам потребуется немалая, но если сравнить ее с теми средствами, которые уходят на разные судебные разбирательства и содержание людей в тюрьме, вы поймете, что она не так уж и велика.

В общем, извращенцам — смерть, ворам — свободу. Вот это, на мой взгляд, будет справедливо.

Через несколько недель мы с Олли опять везем Электрику украденную в очередном доме аппаратуру. Но его магазин закрыт. Я иду в закусочную напротив и спрашиваю у парня за стойкой, что произошло, и он сообщает, что Электрика арестовали.

— Наверное, продал кому-то оружие, из которого впоследствии убили человека.

Пару месяцев спустя Электрика на пятнадцать лет упекли за решетку по обвинению в незаконном пользовании огнестрельным оружием, пребывании в сговоре с грабителями, торговле краденым и так далее.

Пятнадцать лет жрать кашу! В его-то возрасте! Бедный Электрик. Выбраться на волю ему, по-моему, уже не суждено. Разве только в деревянном ящике.

Это справедливо?

Это все чушь собачья.

22 Не для показухи

Дождь льет как из ведра, а я страшно замерз. Олли должен был явиться пятнадцать минут назад, и я, как последний дурак, понадеялся, что так оно и будет.

Он всегда так поступает. Мы договорились встретиться с ним сегодня именно в этом месте. Я приехал вовремя, а его, как обычно, нет. Я болтаюсь по улице как дерьмо в проруби, задаваясь одним и тем же вопросом: неужели ему было так трудно появиться здесь в назначенный час?

Я не понимаю его, честное слово, не понимаю. На хрена ему понадобилось договариваться со мной о встрече в определенный час, если он заранее знал, что не сможет на эту встречу прийти? Почему, ожидая этого гада, я должен тратить впустую столько времени, подпирать столбы, то и дело поглядывать на часы, смотреть, будто потерявшийся щенок, в ту сторону, откуда он, возможно, все же явится? Ладно бы такое случилось с ним впервые, по тем или иным причинам любой человек может куда-то опоздать. Этот же придурок опаздывает каждый раз, да еще и как опаздывает!

Однажды мы вместе должны были встретиться с ним с одним парнем, и я видел, как он «спешил» на встречу. До последнего пялился в телек, пытался жонглировать апельсинами, а о том, что пора собираться, чтобы выйти заранее и не опоздать, даже не думал. Я сто раз напомнил ему, что времени остается совсем мало, сто раз повторил, что мы не успеем явиться в назначенное место тогда, когда должны, — все без толку. Он и ухом не поводил. Подскочил в последнюю минуту, с трудом отыскал ключи от квартиры, напялил ботинки, а в ту минуту, когда мы уже раскрыли дверь, еще и вернулся за пакетиком сухого завтрака.

У меня давно сложилось такое впечатление, что для Олли это нечто вроде жизненного принципа: заставь себя ждать, и тебя будут больше ценить.

Как-то раз я решил дать ему возможность испытать на собственной шкуре, как несладко битый час болтаться по улице, кого-то ожидая. В тот день мы условились встретиться с ним у рыбного магазина. Прикинув, что этот болван опоздает минут на пятнадцать-двадцать, я решил прийти на целых полчаса позже назначенного времени. И что вы думаете? Мы явились на встречу практически одновременно. Я приехал первым, подошел к магазину, осмотрелся по сторонам и вижу: с противоположной стороны улицы, едва шевеля ногами и тупо улыбаясь во весь рот, ко мне приближается Олли.

Это просто убило меня.

Его нет уже целых двадцать минут, а дождь не прекращается. Ближайший кабак закрылся четверть часа назад, и мне от проклятого ливня даже негде укрыться. Торчу на автобусной остановке, жду этого скота.

Сегодня вечером мы идем с ним на дело. Планируем обчистить один чудесный домик на Клэрмонт-стрит. В четверть двенадцатого Олли должен был забрать меня, подъехать сюда на моем собственном фургоне. Я одолжил ему машину только потому, что у него на сегодня было назначено свидание с одной девчонкой, Белиндой, а я встречался с братом, выпил с ним несколько кружечек пива. С этого кретина я взял слово, что уж сегодня-то он приедет вовремя.

Скотина!

Стою на остановке еще десять минут. Олли все нет. Я сажусь на последний автобус и еду через весь город к нему домой.

Автобусная остановка, на которой я выхожу, расположена на главной дороге; дом Олли удален от нее на полмили. Большую часть пути я преодолеваю бегом — мчусь по дождю, прямо по лужам. А промокнув до нитки, когда дальше уже просто некуда, останавливаюсь, перевожу дух и иду обычным шагом.

К дому Олли я приближаюсь в начале первого. Мой фургон здесь, преспокойно стоит во дворе. Я прикасаюсь рукой к капоту — холодный, как камень.

Этот гад вообще никуда не ездил сегодня вечером!

Вхожу в подъезд, взбегаю наверх по нескольким лестничным пролетам, приближаюсь к квартире Олли и подношу руку к звонку, но надавливать на кнопку резко передумываю. Решаю войти без предупреждения. Мы не раз тренировались проникать в хаты друг друга. Я выхожу на улицу, поднимаюсь к кухонному окну Олли по пожарной лестнице, открываю защелку, влезаю вовнутрь и, перепрыгивая через гору грязной посуды и коробок из-под какой-то ресторанной хавки на столе, приземляюсь одной ногой на пол, другой — в кошачью миску.