Книга Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

– Да. – Эдуардо отставил свой бокал и потянулся. – Но не все такие. Есть люди, которые умеют обращаться с богатством. У меня было такое смутное представление… Ты богаче, чем ближайшая к тебе сотня богачей, вместе взятых. Ты единственный в своем роде. Итак, я думаю, если ты когда-нибудь действительно привыкнешь… однажды… тебе что-нибудь придет в голову. Нечто неслыханное. Нечто, о чем еще никто никогда не думал. Это и будет исполнение предсказания.

Джон глубоко вдохнул и резко выдохнул.

– Ты считаешь? Я даже представить себе не могу, что бы это могло быть.

– Если бы все было так просто, я бы это тоже знал, – откровенно сказал Эдуардо. – В конце концов, я ломал над этим голову всю мою жизнь. Но кто знает: может, видение Джакомо Фонтанелли в конце концов лишь мыльный пузырь, и на самом деле нет никакого такого решения. Тогда он просто сделал тебя богатым – бессмысленно богатым.

– Ну, здорово, – вздохнул Джон и вдруг рассмеялся: – Знаешь, я никогда в жизни не думал, что однажды буду сидеть и чувствовать себя несчастным оттого, что я богат. Это уже вершина неблагодарности, да?

– Пожалуй, – усмехнулся Эдуардо.

* * *

В следующие дни Джон посвящал себя занятиям с самоотверженностью, какой он сам от себя не ожидал.

Прежде всего он попросил Эдуардо посвятить его в тайны компьютерного центра, который был установлен в одном из подвальных помещений имения и напоминал контрольную централь из какого-нибудь фильма о Джеймсе Бонде. Чтобы попасть туда, пришлось открыть несколько впечатляющих замков, потом они сидели в неоновом свете за белым столом, на котором стоял маленький, современный компьютер, по экрану которого бежали яркие многозначные числа – состояние счетов во всем мире, как объяснил ему Эдуардо – как и в канцелярии, разве что здесь для этого достаточно простого серого кабеля и неприметной пластиковой розетки на стене.

Легкость, с какой Эдуардо обходился с клавиатурой и мышью, показывала, что это занятие для него привычное.

– Сохранение данных, – сказал он, засовывая в щель дисковода дискету. – Если бы мы вдруг потеряли все пароли допуска и тому подобное, тебе пришлось бы ездить по всему миру, наводить справки о каждом отдельном счете и заполнять гору бланков – можешь себе представить, сколько бы это продлилось с двумястами пятьюдесятью тысячами счетов?

На Джона это произвело впечатление.

– Ловко ты управляешься с компьютером, а?

– Мой отец настоял на том, чтобы я изучил все, что с этим связано, – сказал Эдуардо. – Работу электронных систем, программирование, технику передачи данных – если что вдруг потребуется, я все это могу. Это было еще важнее моего юридического образования. Кто-то из семьи должен в совершенстве владеть компьютером, такая стояла задача.

Джон благоговейно смотрел на экран.

– Что, все это ты программировал сам?

Дисковод пожужжал, лампочка на нем замигала. Эдуардо нажал клавишу, и мигание прекратилось.

– Нет, по большей части это исходная программа. Но очень рафинированная, надо сказать. Я просто перенес ее со старого гроба IBM на персональный компьютер, немного пришлось подогнать вывод на экран, встроить несколько графических изображений. Ничего такого, что могло бы свалить настоящего профи с табуретки.

– А кто разработал исходную программу?

– Кто-то из IBM. Я не знаю точно, это было еще до моего рождения, но с этим типом тогда были связаны большие неприятности. Он начал допытываться, что да зачем. С тех пор мы и решили, что этим должен заниматься кто-то из семьи.

– И теперь это можешь делать ты?

– Да. Сначала специальные курсы, потом лето тянул лямку в качестве практиканта в одной сетевой фирме, зиму был помощником программиста в одной прокуренной хакерской дыре – и теперь я могу все. – Эдуардо усмехнулся. – Но это не так уж трудно. Как только будут готовы сейфовые двери у твоего подвала и будут проложены телефонные линии, мы все здесь демонтируем и заново соберем у тебя. И я тебе объясню, как с этим обращаться.

Джон сглотнул. Он совсем не разделял уверенность молодого адвоката. Тогда ему кое-что пришло в голову.

– А что, собственно, будет с установкой в вашей канцелярии во Флоренции?

– Ее выкинут.

– А если – мало ли что – мой дом провалится? Тогда я останусь без средств?

– Чепуха, – сказал Эдуардо. Дисковод пискнул, он извлек дискету и запер ее в сейфе на стене. – Все счета переведены на тебя. Если тебе понадобятся деньги, ты просто пойдешь в банк и предъявишь документы. Все остальное само собой.

– А откуда я знаю, в какой банк мне идти?

– Это почти безразлично, потому что ты имеешь миллионные счета практически во всех банках планеты. Но в бумагах, которые ты получил при получении наследства, есть соответствующий перечень. – Эдуардо насмешливо оглядел его: – Может, при случае хотя бы глянешь на документы?

Джон растерянно моргал.

– Тогда для чего мне вообще компьютер?

– Чтобы ты каждое утро мог посмотреть, сколько миллионов набежало за ночь. И чтобы предостеречь тебя, если в какой-то стране инфляционная норма поднимется выше процентной ставки, – чтобы ты смог вовремя переместить деньги в другое место. Чтобы…

– Значит, я могу через компьютер переводить деньги? – перебил его Джон. – И кто-нибудь, кто взломает мой код, тоже сможет это? Он переведет на свой счет миллиард, а я даже не замечу этого.

Эдуардо откинулся назад и завел руки за голову.

– Нет, этого он не сможет. Я же говорил, это очень рафинированная, изощренная система. Деньги переводить можно, но только между счетами, которые входят в нее. И это ограничение в соответствующих банках вносится само, так что даже лучший хакер не имел бы шансов, даже если бы он действовал напрямую отсюда.

– Хм-м, – Джон бессмысленно смотрел на огромное число на нижнем краю экрана. Оно росло на глазах, и последние его цифры мелькали с такой частотой, что видна была лишь дрожь как бы пчелиного крылышка.

– Вы все продумали, да?

– По крайней мере мы старались.

Наступила тишина. Прохладная, драгоценная тишина. Джон вспомнил о своей архитекторше, изящной светловолосой женщине, которая просто горела от жажды деятельности, как она показывала ему эскизы внутреннего обустройства важнейших помещений виллы. Все, что от него требовалось, – ткнуть пальцем в те рисунки, которые нравились ему больше всего (а нравились ему все, женщина была гениальная) и сказать: «Вот это!» – и подписать соответствующие списки оборудования и мебели. С того времени колонны рабочих были заняты тем, что проводили в жизнь ее эскизы, придавая его дому изысканную элегантность, так что ему даже думать об этом больше не приходилось.

И сколько бы это ни стоило, число внизу экрана неудержимо продолжало расти.

* * *