Книга Гавайская петля - Сергей Зверев

– Не томи, Сережа.

– Помните, когда мы подплывали к причалу, там разгружалась парочка? Вы спросили у Темницкого, кто такие, он ответил. Имени парня не помню, а жена, кажется, Сьюзан. Они пошли к машине, а за ними прислужник тащил чемоданы. Он еще что-то уронил, Сьюзан вернулась, подняла и сама потащила.

– Да-да, говори.

– Так вот, не поверите, Павел Игоревич, но эта сука и есть Вердис.

Туманов ахнул:

– Не может быть.

– В натуре, вам говорю. Зуб даю, Павел Игоревич, он, сука… Как прошел мимо меня, как посмотрел – аж потом ледяным прошибло. Мамой клянусь – его взгляд. Уж сколько мы за ним следили, неужели бы не выучили? Провели его на остров, Павел Игоревич, и нас провели, как первоклашек. За прислугу выдали. Ведь не сложно же – в волосы седину добавить, пару бородавок приклеить, ссутулиться, рожу сделать, как у потомственного идиота, спрятать в комнате, чтобы не высовывался…

– Ты уверен, что он тебя не узнал?

– А как бы он меня узнал?

– А по башке он кому дал в гостинице?

– Павел Игоревич, у вас точно что-то с головой. Он не мне по башке дал, а Кошкину.

– Прости, голова садовая. Можешь за ним проследить?

– А что я делаю?.. Он на крыльцо вышел, постоял и отправился в обход. Я за ним топаю, пока еще вижу.

– Господи, куда в обход?

– А я вам что, экскурсовод? Беседка здесь, он как раз ее обходит.

– Все, следи.

Голова трещала, как сарай, который ломали чугунной бабой. С какого бока в этой грязной истории семейство Эмерсонов? Еще один звонок.

– Павел Игоревич, это Кошкин. Не знаю, достойна ли информация наших исканий… В общем, дело было так. Сенатор порядком нагрузился. Отряд не заметил потери бойца, как говорится, – сами хороши. Я чуть не прохлопал, как он уходит с лужайки. В принципе, мужик неплохо держался. Охранник качнулся было за ним, так он ему чуть в морду не двинул. Стал орать, мол, сколько можно за ним таскаться в его же доме, когда же его оставят в покое, и тому подобное. Тот и сконфузился. Сенатор дотрюхал до дома, а в холле – там как раз никого не было – к нему эта баба подошла и стала что-то говорить… ну, как ее… Мы их на причале видели. За ней слуга чемоданы тащил. Она еще вас танцевала…

– Сьюзан?!

– Я так удивился, Павел Игоревич, – бубнил Кошкин. – Ведь эта баба в стельку была. Ушла спать – все видели. А тут откуда-то выплывает – и не сказать, что пьяная. Стала ему мозги проветривать – они вместе по лестнице в бельэтаж поднялись…

Туманов чуть не взвыл. Попались на удочку!

– За ними, живо! – взревел Туманов. – И знай, Василий, что тот слуга с чемоданами – это Вердис!

– Да идите вы, – ахнул Кошкин. – Ох, е-мое! – У Кошкина что-то происходило. – Порядок, Павел Игоревич, это я за колонну метнулся. Тип, про которого вы говорите, только что мимо меня прошел. А ведь он за ними идет, в натуре.

Попался сенатор в мышеловку, осознал Туманов. Вот оно – то самое…

– Послушай, Вася, не клади трубку. Докладывай, где находишься и что происходит.

– Я уже в бельэтаже, Павел Игоревич. О черт, озирается, сволочь. Все в порядке, я вижу, куда он пошел. Не знаю, как сенатор с бабой, а Вердис точно в этой комнате… Павел Игоревич, это чья-то спальня… Опаньки – дверь на защелку закрыли.

– Стой там. Ничего не делай.

Мысли роем вертелись в голове. Вердис уже не уйдет. Мчаться его убивать? А Сьюзан и сенатора – туда же, за компанию? Он просто тупо сядет – на всю оставшуюся жизнь. Масса времени уйдет, чтобы убедить самый американский суд в мире, что Вердис злодей. Пустить клич в массы?

Роскошная, украшенная виньетками и еще какими-то загогулинами дверь была заперта. Туманов тряхнул дверную ручку, и все в замке внутри посыпалось. Он пнул по двери, она раскрылась. Ворвался внутрь… Картина маслом, и все, что при этом положено.

Он ожидал, что так и будет происходить. Большая спальня в стиле помпезного барокко. Стулья с резными спинками, лепные карнизы с растительным узором, аляповатые портьеры, зеркала в золоченых рамах. Сенатор Стэнхилл сидел в кресле из черного дерева, вытянув ноги, руки расслабленно покоились на подлокотниках. Глаза его были прикрыты, он размеренно дышал. Возможно, он еще не спал, но уже балансировал между реальностью и сладким миром грез. Человек, сидящий рядом с ним на стуле, резко обернулся, когда хрустнула дверь. Он мрачно смотрел на вошедшего. И как Павел сразу не догадался, что это Вердис? На голове определенно парик, под щеки что-то подложено, лицо изменилось кардинально, но вот глаза…

– Так это вы, – медленно и зловеще процедил Вердис, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – А я все пытался понять, откуда же я вас знаю… Павел Игоревич Туманов, если не ошибаюсь?

Он слишком был возбужден, но смог сообразить – не надо долго смотреть Вердису в глаза. Тряхнул головой, избавляясь от подступающего наваждения, обратил взор на Сьюзан. Женщина сидела на краю кровати – свое хитроумное дело она уже сделала и теперь была просто наблюдателем. Она смертельно побледнела, но не сдвинулась с места. Быть «пьяной» ей давалось лучше. Задрожал подбородок, но она не дала волю слабости, стиснула зубы.

– Какого черта вам здесь надо? – процедила она. – Уйдите немедленно.

Еще одна любопытная женщина, подумалось Павлу. Вот бы изучить их всех в непринужденной домашней обстановке. Столько интересного можно почерпнуть…

– Павел Игоревич, – медленно произнес Вердис, – не отводите, пожалуйста, глаза. Посмотрите на меня, если не трудно.

Туманов испытывал мучительное, практически непреодолимое желание посмотреть ему в глаза. Сколько времени нужно этому вурдалаку, чтобы сделать из него растение, а из растения послушного исполнителя? Двадцать секунд, сорок?

– Кошкин! – рявкнул он. – Ордынкин!

Помощники явились, как болванчики из ларца. Ворвались, уставились. Сьюзан побледнела еще больше, прижала руки к груди.

– И что вам это дает, Павел Игоревич? – прозвучал насмешливый голос Вердиса. – Арестуете меня? У вас имеются полномочия? Вы трудитесь в местной полиции? Помилуйте, как вам не стыдно?

– Ну, конечно, – проворчал Туманов. – Вы трудитесь на миссис Эмерсон, а она всего лишь хотела поговорить с сенатором, много выпивший сенатор взял да уснул на середине беседы… Ничего криминального или, боже упаси, постыдного, так ведь, Отто Карлович?

Вердис резко поднялся:

– Ну все, достаточно. Миссис Эмерсон, пойдемте отсюда.

А в коридоре уже топали, ворвались в спальню двое сосредоточенных парней из службы безопасности. Застыли, поводя глазами, – и что здесь, действительно, угрожающего безопасности сенатору, кроме трех подозрительных русских?

– Марти, дружище, да ты никак ошибся комнатой? – загрохотал генерал Кларк, вламываясь в спальню, как слон в посудную лавку. Сенатор открыл глаза, робко улыбнулся. Выбрался из кресла, удивленно посмотрел по сторонам.