Книга Темное двуличие - Амелия Винтерс

плохо, что он исчез где-то в глубине дома, в своем личном пространстве, как он это называл, на несколько часов. Мне не нравилось знать, что он в доме, не зная точно, где он находится. Я так нервничала, и мне казалось, что он может выскочить из-за любого угла в любой момент.

К счастью, он этого не сделал. В то время он оставил нас наедине со своей новой семьей, и мне удалось поддержать мучительно скучную светскую беседу с его женой, пока ее мальчики играли в игры. Спасибо богу за Харлоу, которая делала это терпимым благодаря своим забавным рожицам и закатыванию глаз за спиной у новой жены. Хотя пару раз я чуть не потеряла самообладание, когда она выдавила из себя что-то особенно смешное.

— Это преуменьшение года, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Что не так с его женой? Казалось, за ужином она приходила в сознание, и снова теряла его.

— Им всегда приходится накачиваться препаратами по максимуму, чтобы выносить его присутствие, — ответил Александр. — Моя мать тоже была такой. Все мое детство она была отстраненной.

— Что с ней случилось? — спросила я, и тяжесть в моей груди начала спадать, когда их вертолет взлетел и проплыл над деревьями, оставляя за собой порыв ветра.

— Она попала в аварию, — ответил Александр, и его голос застрял в горле.

— Это была автомобильная авария, очень похожая на твою, — добавил Ром. — Мы уже провели сезон в частной школе, когда узнали об этом. Александр был в ужасном состоянии, но его отец не позволил ему вернуться.

— Это был ад, — сказал Александр. — Но я выжил. Это сделало меня сильнее.

— Тебе удалось приехать домой на похороны? — спросила я. Я обняла его за талию, утешая. Его мускулы перекатывались под рубашкой, и я втайне восхищалась тем, насколько совершенным было его тело. Даже когда он рассказывал о своем детстве, у меня возникали развратные мысли. Со мной было что-то глубоко неправильное, но мне это нравилось.

— Нет, их не было, — сказал он. — Мой отец решил кремировать ее и развеять ее прах на горе, где они поженились. На курорте.

Мне это показалось странным. Было что-то тревожное в том, как мистер Ремингтон отказывал своему сыну в ритуале скорби. Каждый раз, когда я оборачивалась, я обнаруживал еще один слой чего-то ужасного. Он был ужасным человеком во всех отношениях.

— Разве вы двое не должны любить друг друга, разговаривать или что-то в этом роде? — внезапно спросила Харлоу. — Вы можете покончить с этим, пока не испортили все каникулы своими капризами?

— Да, это чертовски раздражает, когда Александр смотрит на тебя так, будто хочет трахнуть, а потом вспоминает, что должен ненавидеть тебя из-за меня, — сказал Люк. Он одернул воротничок своей рубашки поло и расправил плечи.

— Кроме того, Ром должен мне матч-реванш за бильярдным столом. Думаю, на кону все еще стоит сотня баксов.

— Чертовски верно, — сказал Ром, крутя головой и разминая шею, как будто он был звездным атлетом.

— В прошлый раз ты жульничал. Я не знаю как, но ты это сделал.

— О да, это с прошлого года! — воскликнула Харлоу. Она вернулась к своей готической одежде, так как у нас были каникулы. На ней были высокие носки в черно-белую полоску и черное платье с оборками, поверх которого была надета рваная джинсовая куртка. Я восхищалась ее стилем и способностью плавно переходить из одного пространства в другое. На мне все еще были скучная юбка-карандаш и белая блузка, которые я носила в школе. Я больше походила на пожилую учительницу, чем на молодую девушку, которая распоряжается обширным поместьем и может развлекаться с тремя горячими парнями.

— Я помню, как Люк надрал тебе задницу, потом ты выиграл его, и он снова надрал тебе задницу. Я буду судить этот поединок!

Они втроем направились к дому, оставив нас с Александром стоять во внутреннем дворике, ближайшем к широкой двери из комнаты отдыха. Когда мы не двинулись с места, чтобы последовать за нами, Харлоу развернулась и сделала нам знак, чтобы мы уходили.

— Серьезно, идите поговорите, вы двое! Разберись с этим, что бы это ни было, и приходи выпить с нами, когда будете готовы снова стать нормальным!

Она повернулась и побежала догонять парней, а я сказала:

— Она права. Нам нужно разобраться с этим здесь и сейчас. Хватит увиливать, говоря, что мы поговорим об этом позже.

— Ладно, — пробормотал Александр и схватил меня за руку.

— Пойдем наверх.

У него была железная хватка, и я не смогла бы вырваться, даже если бы боролась, даже если бы захотела. Он не то чтобы тащил меня за собой, но и не проявлял должной осторожности.

Это меня разозлило, и к тому времени, как мы добрались до верхней площадки лестницы, я уже кипела от злости. И когда мы ворвались в его комнату, я была вне себя от ярости из-за того, что со мной обращались как с глупым ребенком.

Когда он закрыл дверь, я воспользовалась тем, что он отвлекся, и вывернула запястье. Я сильно дернула его и вырвалась. Он снова потянулся ко мне, но я отступила назад и оттолкнула его руку от себя.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — потребовала я ответа.

— Ты ведешь себя нелепо!

— Ты, черт возьми, изменила мне, — прошипел он и застыл, прижав кулаки к бокам. Его челюсть вздулась, когда он снова и снова стискивал зубы.

— И с ним. С Низшим, который с самого первого дня только и делал, что показывал мне характер. Я был не против, когда ты терлась с ним с моего разрешения. Я считал это милым, даже сексуальным. Мне это нравилось. Но теперь, когда я узнал, что ты делала это все это время.

— Не делала! — закричала я, не в силах сдержаться.

— Я имею в виду, это была не я. Это была она, прежняя я! Насколько я понимаю, она была хитрой и подлой. Она была похожа на Викторию, а я больше не такая. Ты должен простить меня!

— Но я не могу этого забыть. Даже если бы я произнес эти слова прямо сейчас,