Книга Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти - Борис Вадимович Соколов

крестьян: ее отец в Сызрани был прасолом – покупал, нагуливал и перепродавал овец. Их родственники владели местным кожевенным заводом. Родители у моей матери умерли рано. Начальница местной гимназии взяла мою мать в учебу на казенный кошт. Вместе со своей сестрой Елизаветой они купили в рассрочку швейную зингеровскую машину, которая, кстати, дожила до наших дней, тетка что-то шила, мама вышивала. На это жили. После окончания гимназии мама устроилась корректором в местную – социал-демократическую – газету. Здесь работала сестра Ленина – Анна Ильинична Ульянова, а издавал газету ее супруг Марк Елизаров. Марк Тимофеевич за мамой ухаживал, и Анна Ильинична ревновала ее. Мама была бесприданницей, и ей надо было устраивать жизнь. В 18 лет ее познакомили с земским врачом по фамилии Шакин из города Кузнецка, что недалеко от Сызрани. Он ею увлекся, хотя был старше ее чуть ли не на 30 лет, и они очень хорошо прожили два года. Детей не было. Шакин заболел раком. Зная об этом и будучи благородным человеком, он повез мать сначала в Петербург, чтобы она поступила на медицинский факультет университета к Бехтереву. Но там что-то не вышло, и они поехали в Москву. В 1914 году мама поступает на медицинский факультет Московского университета. Вскоре Шакин умирает, мать с теткой продают дом в Кузнецке и кладут деньги в банк, который в 1917 году лопнул (точнее, не лопнул, а после Октябрьской революции был национализирован, а вклады клиентов конфискованы в пользу государства. – Б. С.). Тетя Лиза работала в то время кастеляншей в Сызраньской больнице, где после 1917 года главврачом стал брат Ленина Дмитрий Ульянов. Тетка о нем говорила плохо. Ленина она боготворила, а вот его брата считала человеком весьма посредственным, да и изрядно выпивавшим. Мама продолжала учебу в Москве и после революции поступила работать в отдел металлов ВСНХ техническим работником. Мама рассказывала, что в то время Москва спасалась от голода семечками: вся столица утопала в семечках, которые были важным источником калорий. Мама вступила в партию в 1918 году. Она была любимой ученицей великого русского хирурга Н. Н. Бурденко, и, когда заканчивала учебу, он хотел оставить ее в своей ординатуре. Но как член партии, она добровольцем поехала на Южный фронт. В поезде она встретилась с отцом, который догонял бригаду после перенесенного тифа. В это страшное время, конечно, каждая женщина хотела прислониться к плечу мужчины. Мама впоследствии рассказывала со слов отца, почему она ему понравилась: он увидел в ней облик своей матери, которую потерял, когда ему было три года. Начался роман. Котовский предложил поехать к нему в бригаду. Врачей у него не было, и он назначил ее сразу бригадным врачом. Это было в конце 1918 г. Когда они поженились, бойцы преподнесли им в подарок кровать. Эта кровать (сохранившаяся до ВОВ в нашей квартире в Киеве) и была всем их семейным имуществом».

Можно с уверенностью утверждать, что Григорий Григорьевич немного ошибся в дате знакомства отца и матери, и что рассказ Ольги Петровны Шмерлингу гораздо ближе к истине. Осенью 1918 года Котовский еще занимался налетами в Одессе, а не бригаду в Красной Армии организовывал.

В январе 1920 года Котовского назначили командиром Отдельной кавалерийской бригады, которая наступала на Одессу. Он писал своей будущей жене, которую успел полюбить: ««Милая Леля! Мне приказано сейчас же начать сводку всех кавалерийских частей нашей дивизии в кавалерийскую бригаду. Ты будешь самое короткое время во 2 бригаде, после чего будешь переведена в мою кавалерийскую, где, конечно, займешь свое место в перевязочном отряде бригады».

Ольга Петровна Котовская составила небольшой очерк боевого пути кавбригады Котовского в 1920 году под названием «Боевой год бригады – 20 год»: «12-го января 1920 г. в Екатеринославе в приказе по 45-ой дивизии было объявлено о формировании кавалерийской бригады. Командиром бригады назначался командир 2-й пех. бригады 45-ой дивизии Котовский. Котовский с Юцевичем (был переписчиком в штабе 2-ой бригады) (на самом деле – помощником начальника штаба. – Б. С.) из Екатеринослава выехали в местечко Лозоватку собирать кавалерийские части. Юцевич был назначен начальником штаба. 25-го января было закончено формирование, и бригада получила задачу содействовать 2-й бригаде в овладении г. Вознесенска. Свое первое боевое крещение получила 30-го января, заняв г. Вознесенск. 3-го февраля после упорного боя у д. Колосовки заняла Березовку. В первый раз я видела всю бригаду перед Вознесенском, когда бригада направлялась в тыл противника. Внешний вид желал еще многого: около 300 всадников в самом различном одеянии, кони, за небольшим исключением, клячи. Шествие замыкали санитарная повозка с санитаром, который олицетворял собою санчасть бригады, и 2 новые полев. кухни. В лице Юцевича – был штаб бригады. Но была уверенность в своей силе и стремление к победе. У большинства бойцов (бессарабцев) было стремление скорее разгромить противника и затем пойти на Бессарабию, очистить ее от румын. В Вознесенске я получила приказ о переводе меня в кавбригаду и догнала бригаду в м[естечке] Березовке. Здесь я осталась со «штабом» формировать санчасть бригады, т. к. много было оставлено раненых и больных, а полки двинулись на Одессу. Поход был так стремителен, что приказы не догоняли их, и 7-го февраля в 2 часа дня наша бригада ворвалась в Одессу со стороны Пересыпи. Пополнение бойцов за это время шло за счет добровольцев из молдаванских сел, через которые бригада проходила, 9-го февраля около Маяк бригада разбила противника около 5 тысяч, выдержав упорный бой, ибо тут собрались «сливки» – охранка, жандармерия, офицерство. Здесь бригада подлаталась – громадное количество захвачено было пулеметов, артиллерии и обоза. В то время бойцов в бригаде было 350. 12-го февраля бригада заняла Тирасполь совместно со 2-ой бригадой. Трофеи были настолько огромны, что из армии была прислана комиссия по учету этих трофей – одних бронепоездов 12. В половине февраля бригада направилась в г. Ананьев на формирование. Но недолго отдыхала бригада. Ее перебросили на польский фронт в район Жмеринки. В этом районе на ст. Комаровцы бригада пробыла целый месяц в тяжелых условиях. Поляки ежедневно устраивали ночные налеты. Бойцы все время должны были быть на чеку. Лошади были оседланы, боец не отходил от лошади. Люди питались плохо, довольствие лошадей еще хуже. Заедала вошь. Но и при такой обстановке котовцы не изменили своей традиции – бить противника. Несколько раз так щелкнули по носу, что после этого поляки стали осторожнее. В половине апреля бригаду перебрасывают в 17 дивизию; 2-ой полк уже был на Казатине, как вдруг измена галичан. Макаренко пошел на Винницу и с боем продвинулся и соединился с бригадой. Так перевод наш в 17-ю и не состоялся.

В конце мая после общего отступления с приходом Конной армии на фронте перелом и части вновь переходят в наступление. Наша бригада из Звенигородки идет на Лысянку, бои под Ольшанкой, Белой Церковью, Казатин, Любар (где был тяжело ранен Нягу и навсегда выбыл из строя), Грицово (где был исход боя определен поединком между офицером и Котовским), Изяславль, Катербург, Горленка (где был контужен Кортовский и выбыл из строя на 6 недель), Бабья Гора (работа группы Осадчего), рейд в тыл к полякам в Почаев, захват польских генштабистов; операции в Галиции – бой под Красном. Отступление с боями, где захватывались трофеи. Бои перед заключением перемирия.

Г. И. Котовский. 1920 г.

Затем переброска на петлюровский фронт и работа котовцев здесь как заключительный аккорд конца 20-го года – первого года существования кавбригады. К концу операции бойцов было 250 ч., награждены орденами Красного Знамени около 200 чел. За этот год пополнялась бригада добровольцами – перебежчиками из Бессарабии, конское пополнение, обмундирование, снаряжение – за счет противника. В чем была сила бригады? – что сделало ее непобедимой, что наводило панику у противника и вселяло бодрость в наших соседних частях только при одном слухе, что Котовский здесь неподалеку? Характерный штрих: на Жмеринку прибывает к нам из Одессы группа добровольцев в 30 человек, все одеты как смотровые все кавалеристы – красные галифе, синие гимнастерки. Котовский принял их, произнес речь, смысл которой был тот, что в бригаде может быть тот, который не боится смерти, решил во имя революции пожертвовать собой, кто готов на это – может остаться. Осталось всего 2 человека. Бригада