Книга Пуаро расследует. XII дел из архива капитана Гастингса - Агата Кристи

пароход, отплывающий на континуент. Что ж, джентльмены, пока на этом все. Дело дрянное, но довольно незамысловатое. Одна из этих итальянских вендетт, скорее всего.

Таким образом, легкомысленно отвергнутые, мы отыскали лестницу и по ней спустились в холл. Доктор Хокер был сам не свой от возбуждения.

– Ну, ни дать не взять – начало романа, да? Потрясающе. Прочтешь о таком – нипочем не поверишь.

Пуаро молчал. Он пребывал в глубокой задумчивости. За весь вечер он почти не раскрыл рта.

– А что скажет наш главный детектив, а? – спросил Хокер, хлопнув его по спине. – Вашим серым клеточкам на сей раз не над чем потрудиться?

– Вы так считаете?

– А что бы это могло быть?

– Ну, например, там есть окно.

– Окно? Но оно же на шпингалете. Никто не мог бы ни забраться ни выбраться таким путем, я специально обратил внимание.

– А что побудило вас обратить на него внимание?

Доктор выглядел озадаченным, а Пуаро поспешил объяснить:

– Я имею в виду шторы. Они не были задернуты. Что немного странно. И еще кофе. Это был очень черный кофе.

– Э-э-э, а что с ним не так?

– Очень черный, – повторил Пуаро. – В связи с этим давайте вспомним, что было съедено весьма небольшое количество рисового суфле, и мы получим… что?

– Вздор, – рассмеялся доктор. – Вы морочите мне голову.

– Я никогда никому не морочу голову. Гастингс знает, что я совершенно серьезен.

– Но я не понимаю, к чему вы клоните, – признался я. – Уж не слугу ли вы подозреваете? Он, наверное, связан с бандой и добавил в кофе какой-то наркотик. Полагаю, его алиби проверили?

– Несомненно, мой друг. Но меня интересует алиби синьора Асканио.

– Вы думаете, у него есть алиби?

– Вот это меня и беспокоит. Я уверен, что на этот счет вскоре все станет ясно.

Газета «Дейли Ньюсмонгер» дала нам возможность узнать о дальнейших событиях.

Синьора Асканио арестовали и обвинили в убийстве графа Фоскатини. Даже за решеткой он отрицал, что знаком с графом, и заявил, что не бывал вблизи Риджентс-корта ни в тот вечер, когда произошло преступление, ни накануне утром. Юноша исчез бесследно. Синьор Асканио прибыл с континента в одиночку за два дня до убийства и поселился в отеле «Гросвенор». Все попытки найти его спутника успехом не увенчались.

Впрочем, Асканио не был осужден. Сам итальянский посол вступился за него во время разбирательства и дал показания, что Асканио в день убийства пробыл с ним в посольстве с восьми до девяти вечера. Заключенного освободили. Естественно, многие решили, что это убийство было из разряда политических, и его попросту не хотели предавать огласке.

Пуаро проявлял живейший интерес ко всему, что относилось к этому делу. Я был несколько удивлен, когда однажды утром он вдруг объявил, что к одиннадцати часам ожидает посетителя, и что этот посетитель не кто иной, как сам Асканио.

– Он хочет посоветоваться с вами?

– Отнюдь, Гастингс. Это я хочу посоветоваться с ним.

– О чем?

– Об убийстве в Риджентс-корте.

– Вы собираетесь доказать, что это он убийца?

– Человека нельзя дважды судить за одно и то же преступление, Гастингс. Постарайтесь придерживаться здравого смысла. А вот и наш друг звонит в дверь.

Несколько минут спустя синьор Асканио был препровожден в комнату – маленький, щуплый человек с вороватым взглядом. Он остался стоять, и глаза его подозрительно шныряли от одного из нас к другому.

– Мсье Пуаро?

Мой бельгийский друг легонько похлопал себя по груди.

– Присаживайтесь, синьор, прошу вас. Вы получили мою записку. Я полон решимости докопаться до сути этой загадки. В какой-то мере вы можете мне в этом помочь. Давайте начнем. Вы вместе с другом… посетили покойного графа Фоскатини утром в субботу девятого…

Итальянец сделал сердитый протестующий жест.

– Ничего подобного. Я присягнул в суде…

– Верно… и у меня на этот счет появилась одна маленькая идея: вы солгали под присягой.

– Вы мне угрожаете? Ба! Но я вас не боюсь. Меня оправдали.

– Вот именно. И поскольку я не идиот, я вам угрожаю не виселицей, а оглаской. Публичной оглаской! Вижу, что вы не любите это слово. Я так и думал, что не любите. Была у меня такая маленькая идея, а мои маленькие идеи, знаете ли, очень для меня ценны. Ну же, синьор, ваш единственный шанс – быть со мной откровенным. Я не спрашиваю, чьи оплошности привели вас в Англию. Мне достаточно знать, что вы прибыли с особой целью – повидать графа Фоскатини.

– Никакой он не граф, – проворчал итальянец.

– Я уже обратил внимание, что в «Готском альманахе» его имя ни разу не упомянуто. Впрочем, графский титул очень популярен среди профессиональных шантажистов.

– Полагаю, я тоже могу говорить откровенно. Вам, судя по всему, известно немало.

– Я с определенной пользой применил мои серые клеточки. Итак, синьор Асканио, вы пришли к покойному в субботу утром – верно?

– Да. Но я не приходил к нему на другой день вечером. Не было нужды. Я все вам расскажу. Некая информация касательно человека, занимающего в Италии очень высокое положение, попала в руки этого негодяя. В обмен на бумаги он потребовал крупную сумму денег. Я приехал в Англию, чтобы решить этот вопрос. В то утро пришел к нему согласно предварительной догворенности. Со мной был один молодой служащий посольства. Граф оказался более здравомыслящим, чем я предполагал, хотя заплаченная мной сумма все равно была огромна.

– Пардон, а каким образом вы ее заплатили?

– В итальянских купюрах сравнительно небольшого достоинства. Заплатил всё и сразу. Он отдал мне компрометирующие бумаги. Больше я его никогда не видел.

– Почему вы не рассказали все это, когда вас арестовали?

– Моя позиция весьма уязвима, так что я был вынужден отрицать любую связь с этим человеком.

– В таком случае, что вы думаете о событиях того вечера?

– Я могу только предположить, что кто-то намеренно выдавал себя за меня. Насколько я понимаю, никаких денег в квартире не обнаружили?

Пуаро взглянул на него и покачал головой.

– Странно, – пробормотал он. – Все мы обладаем серыми клеточками. И только немногие из нас умеют ими пользоваться. Доброго вам утра, синьор Асканио. Все так, как я себе и представлял. Но я должен был убедиться.

Раскланявшись с гостем, Пуаро вернулся в свое кресло и улыбнулся мне:

– Давайте-ка послушаем, что скажет мсье ле капитэн Гастингс?

– Ну, полагаю, Асканио прав – кто-то выдавал себя за него.

– Вот никогда, никогда вы не используете данные вам Господом нашим серые клеточки. Припомните несколько слов, которые я произнес, покинув в тот вечер квартиру графа. Я обратил внимание, что занавеси на окнах не были задернуты. Нынче у нас на дворе июль. В восемь часов вечера по-прежнему светло. Темнеть начинает в половине девятого. О чем это говорит? У меня сложилось смутное ощущение, что когда-нибудь вы догадаетесь. Но продолжим. Три чашки кофе, как я сказал, очень черного. А зубы графа Фоскатини были изумительно белоснежными.