Книга Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

растительности в Туркестане или же в Сиккиме с полупустынными местностями, которые являются действительной аналогией для сухостойких трав, пригодных для Америки. Прискорбно, что вместо полезного дела приходится заниматься отражением каких-то вражеских нападений.

Посылаю также письмо нашим адвокатам, которое Вы передадите им. В этом письме я подчеркиваю, что нельзя же в течение 14 лет вводить общественное мнение в заблуждение. Ведь и Вы, и все прочие жертвователи и участники Учреждений понимали экспедицию как устроенную Учреждениями, а теперь злонамеренный предатель доносит правительству, что это были мои частные средства. Как же может такой человек стоять во главе Культурных Учреждений, кто же будет ему верить?! Если конвершен оф фондс[195] является таким тяжким преступлением, то такое извращение истины есть то же самое конвершен оф фондс и оф айдиас[196]. Поистине, брич оф трест есть тягчайшее преступление, и мы так понимаем возмущение честного человека Ф. Стокса, оказавшегося свидетелем такого невероятного вольт-фаса и брич оф трест. Страшно подумать, что трио, читавшие не только Учение, но и могшие читать обширную литературу по тому же великому предмету, вдруг бросаются разрушать даже самые символы, напоминающие о самом Сокровенном! Неужели их не устрашает, что имена их будут вписаны на одну доску с Куломбами и прочими предателями! Невероятно подумать, чтобы они дерзали даже на такие явные предусмотренные законом дела, как присвоение чужой собственности, если они не выдают манускриптов. Присвоение шер, самовольный захват Учреждений, теперь захват чужих манускриптов — ведь все это предусмотрено уголовным законодательством. Ведь бондхолдеры не могут же доверить свои интересы личности, которая способна на такие действия!! Потому-то наше предложение о том, чтобы представители бондхолдеров заведовали бы всей хозяйственно-финансовой стороной, является в интересах бондхолдеров. Если такой финансовый комитет не мог состояться ранее (я это предлагал с самого начала), то теперь мы видим, насколько он был необходим и являлся бы единственным выходом из положения. Во всех коллегиальных учреждениях имеются такие финансовые комитеты, но теперь мы видим ясно, почему г-ну Хоршу такие решения были не по душе. Не могут же все интересы бондхолдеров зависеть от самоуправства г-на Хорша и его ближайших родственников. За это время, вероятно, и Ш[ульц], и Фрид[а] кристаллизуют свое мнение на основании получаемых документов. Ведь один репорт г-на Хорша Хорнеру, посланный вчера, является чрезвычайно показательным. Спрашивается, когда же он лгал правительству — тогда или теперь?

16. III. Сейчас получили телеграмму: высылаем Вам копию единственной бумаги, имеющейся у нас от Деп[артамента]. Франс[ис] знает, что никакого другого контракта у нас не было. В посылаемой бумаге имеется слово «агент», которое я просил заменить словом «коллаборатор»; как видите, мы посылаем две версии препроводительного письма к Ричи. Пусть наши адвокаты выберут из них ту, которая, по их мнению, более отвечает обстоятельствам.

Радуемся сведению от Клайд, дай Бог, чтобы это было добрым началом. Когда сердечный огонь горит, то многое становится легче. Где-то находятся Херд, жившие в доме, которых знала Франсис. Ведь они, кажется, из Оклахомы. Они были очень симпатичные люди. По телеграмме трудно судить, в какой именно форме слышала пианистка. Не сомневаемся, что со своей стороны бывший «друг» не дремлет. Потому-то так важно было, чтобы пиан[истка] устно указала бы на его недопустимые действия в кооперации с трио. Тогда, может быть, его инсинуации теряли бы свою силу. Из письма Зин[ы] мы еще не видели, чтобы она говорила о бывшем «друге», казалось, что она говорила лишь о трио. Понимаем, что ей можно действовать лишь в пределах возможности. Невероятно допустить, чтобы глава хотел бы вписать в историю такой скандал, о котором мечтает трио. В следующих письмах мы, вероятно, узнаем, дал ли Ф. Ст[окс] аффидевит, какие именно Ваши сворн стэтментс[197], ведь теперь проделка с налогами и желание распродажи, наверное, главная мечта трио и всех темных, которые с ними. Вот и репорт Хорнера уже два дня как в пути. Дойдет он, надо надеяться, в половине апреля — пусть адвокаты примут это в расчет, и, если нужно, опять отложат, чтобы ознакомиться и с этим материалом. Юрий пишет Франсис письмо в официальной форме, чтобы, если она хочет, могла бы показать его и адвокатам. Еще раз подчеркиваю, что, кроме письма Уолл[еса] «ту лиид энд протект ве экспедишен» и той бумаги, копию которой мы сейчас прилагаем, никакого другого контракта или агриимента[198] не было. Франс[ис] при всем присутствовала и знает, как все делалось. Был еще подписан бонд страхования на случай нашей смерти, и был еще открытый лист от Деп[артамента] Агр[икультуры] к местным властям, тот лист мы вернули Деп[артаменту] уже осенью, ведь это был не контракт, а обычный интродектери[199] лист. Имеем фотостат и с него, со всеми быками и плугами — ни разу пользоваться этим листом нам и не пришлось. Сейчас, конечно, главное — защита картин, об исках за клевету Шу[льц], как человек опытный и осторожный, даст, конечно, лучший совет. Ведь это оружие хорошо, когда употреблено в должный момент. Воображаем, какая напряженность у Вас и как каждый день приносит свои трудности и возможности. Воздушная почта будет приходить еще на день позднее. Чувствуйте, насколько мы всегда с Вами, лишь в неделимом единении дойдем до справедливости и до Света. Теперь все необычно повсюду. Так и «Коз селебр», Священный Поход за культуру, будет неповторяемым фактом, актом борьбы Света с тьмою. Самые сердечные мысли всем Вам и всем друзьям, вставшим за правду. Не было ли еще собрания нового Комитета Друзей Музея и как устраивается еще новый Комитет или Субкомитет — не знаем, какое наименование будет избрано друзьями? Храните здоровье.

Сердцем и духом с Вами,

Р[ерих]

Родные и любимые наши, спешно приписываю и мою страничку. Так остро чувствую все, что приходится Вам переживать в течение одного дня. Ведь Битва УЖАСНА! Но Сила Удара Света соизмеряется с напряж[ением] сопротивления. Для всего будущего нужна битва и яркая победа. Ничто и никто не может идти против Сил Света, потому примем все фазы битвы в полном доверии и в сердечной устремленности. Ни на минуту не будем забывать, как каждое положение может быть изменено. Привожу записи: «Вы обращаете внимание на мировое смятение, но это лишь начало. Сат[ана] боится расширять дело, но Мы готовы идти к Свету. Происходящее в Ам[ерике] есть прототип мировых событий. Также все темные тянутся к темному, но загораются все, кто содержат искру Света. Великое Время!»[200]

«Страх и ужас образуют своеобразный магнит. Можно догадаться, что привлекается