Книга Моя Наша жизнь - Нина Фонштейн

сразу взял на себя самостоятельный кусок работы, и произнес роковое:

– Нина Михайловна, у нас в Граворново один мужик построил дом специально на продажу: дом добротный, участок необработанный, он хочет 2400 долларов или «девятку».

У нас была хорошо подлатанная бывшая Мишина «копейка» (вазовцы одарили меня новыми кузовом и мотором по номинальной цене), она рухнула прямо на дороге только в 1997-м, и я обратилась к «товариществу» с просьбой выделить мне одну машину из поступивших с ВАЗа и предназначенных для конвертирования в зарплату.

Я не использовала мое право купить машину раньше, и все было справедливо, однако если бы я увидела хоть какое-то сожаление или молчаливый упрек, я бы отказалась, но сотрудники единодушно согласились. Я внесла 1200 долларов в общую казну и стала, наконец, владельцем дачи. Это был конец 1992 года.

Дача условно была недалеко от Истринского водохранилища, чем мы прельстили Толю (дачу заведомо покупали на четверых), страстного рыбака. На деле оказалось, что все мы, и прежде всего Толя с Валей, так прикипели к земле, что ему не каждый год удавалось выбраться на рыбалку. Так случилось, что и умер он на даче, так же внезапно, как мама, упав Вале на руки.

Я не думаю, что мы были исключением в нашем энтузиазме освоения целины. Помню, заехавший к нам Борис Букреев, увидев наш огород в первый год обработки, назвал его некрополем и немного посомневался в светлом будущем. Сначала надо было все перекопать, удалив, к счастью, давно сгнившие корневища и ветки. От опытных людей слышали, что в первый год надо сажать картофель – так и сделали.

Толя с Юрой смастерили открытую веранду. Толя украсил ее столь красивыми резными балясинами, что соседи спрашивали, где мы их заказали. Юра с присущей ему верностью идее привез из Владимира взрослые владимирские вишни, которые посадили перед верандой, в соответствии с моей мечтой «выходить по утрам в вишневый сад». Меж грядок посадили яблони.

Мама Миши Бобылева, Нина Александровна, угостила нас своей прекрасной черной смородиной, и мы от жадности укоренили около тридцати отростков черной и пятнадцать красной.

Земля была глинистой, и по совету того же Миши мы заказали песок, КАМаз чернозема и два Камаза птичьего навоза (благо птицеферма была рядом).

Пришлось брать неделю отпуска, мы с Юрой работали, как я называла, говноразбрасывателями, а Толя с Валей граблями разравнивали разбросанные ведра навоза и смешивали с остальными компонентам. Проблемой было избавиться от соответствующих запахов перед пятницей, когда должны были приехать с ночевкой ребята из лаборатории на новоселье. Приехали семьями, размещались на лавках вокруг самодельного стола, спали на надувных матрасах, было весело, а о будущем ландшафте приходилось только догадываться.

Позже я сделала несколько фотоподборок с общим названием «Битвы за урожай», на которых видна эволюция нашего участка.

Сезон начинался, как и у всех соседей, в майские дни, когда местами еще лежал снег. На второй год Толя соорудил совершенно профессиональные парники, в которых мы выращивали, чередуя года, огурцы и помидоры. Помидоры были так себе, а огурцов было такое море, что я с благодарностью за согласие раздавала трехлитровые банки с огурцами сотрудникам. Нам еще дали какие-то куски земли в поле, где мы сажали картошку и кабачки. Это тоже деталь той нашей жизни, когда в течение пары лет вывезенные домой на зиму овощи были некоей статьей экономии.

Нашими стараниями урожаи ягод – что смородины, что клубники вскоре оказались выше нашей способности их потребления, и мы постепенно стали вырубать кусты смородины, выдергивать клубнику и засеивать травой все большую часть нашего небольшого участка.

Однако за те шесть лет «дачевладения» до нашего отъезда хлопоты на участке стали важной компонентой жизни, и я начала понимать моих молодых сотрудников, чьи родители сделали их дачевладельцами с детства и для которых выходные в летние месяцы были неприкасаемыми.

В последний год мы увидели уже и спелые яблоки (вишневый сад цвел уже пару лет), и, уехав, мы больше всего скучали по даче.

Я начальник

Так сложилось, что в каком-то смысле я всегда была начальником чего-то, начиная с первого класса, когда меня назначили старостой – кажется, потому что я уже понимала письменный почерк и могла помочь раздавать надписанные Дорой Трофимовной тетради.

Когда я через год после окончания института поступила в ОКБ завода (впоследствии названного «Эмитрон»), нас вначале было трое, работающих над выполнением проекта. Ира Мазина работала дольше меня, но ей претила ответственность за что бы то ни было, так что я стала как бы руководить этой малой группой. Очень вскоре мы стали расширяться, и в результате в нашей группе стало десять человек, девять молодых сотрудниц и один мальчишка – электрик.

В МВМИ у меня в подчинении было всего пять человек, работающих на разных приборах, но все равно я была начальник.

В ЦНИИчермете я начинала как организатор и заместитель начальника лаборатории Гуляева, но в итоге заведовала группой, ставшей лабораторией, в которой в момент расцвета было двадцать один человек.

Я постепенно впитывала лучшее от моих начальников, чему старалась следовать всю жизнь:.

От Мириенгофа: жестко требовать высокого качества работы от сотрудников, но брать вину на себя в случае их промашек и быть их защитой от более высокого начальства (этому же следовал и Иофис);

от Иофиса: в случае внутренних конфликтов никогда не выслушивать одностороннюю информацию;

от Рубашова: (в отличие от него) никогда не повышать голос на подчиненных;

Это было не просто копированием, но и выражением моих собственных убеждений. Не все и не всегда было гладко и успешно, за мою долгую жизнь «в начальниках» я уволила трех человек, но только потому, что они действительно плохо и безответственно работали.

С удовлетворением могу утверждать, что у меня никогда не было конфликтов с подчиненными – только с моими начальниками и чаще всего – в результате защиты подчиненных.

Не было (я не допускала) и конфликтов внутри коллектива.

Бесконфликтными были и наши отношения с ведущими металловедами из других организаций, что было основано на взаимном уважении и нашей готовности в любую минуту помочь чем можем.

Я всегда ненавидела бытовавший подход «дашь на дашь» и следовала принципу, услышанному мною от одной замечательной и красивой женщины, профессора Саратовского