Книга Война - Тимур Машуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дело сделано, отец. Всё, как ты и планировал. А вот что мне передал Давыдов…
Глава 23
В потайном уголке сада, найти который непосвященному было бы практически невозможно, замерли на одном месте две колоритные фигуры. И богатые меха, и властная осанистость не скрывали, а скорее подчёркивали их высокое положение в обществе. Один с плохо скрываемым самодовольством то и дело поглядывал на другого, что пощипывал кончик длинного уса и хмурился, разглядывая открывшуюся его взору картину.
На площадке диаметром около пятиста метров шла самая настоящая битва. Сверкали молнии, то и дело вспыхивали огненные шары, радужно искрились всполохи защитных куполов… Но до зрителей, располагавшихся совсем рядом, не доносилось ни звука, ни малейшего дуновения ветерка.
Хозяин поместья, в котором и было выстроено это чудо инженерной и магической мысли обратился к гостю:
— Ну, признай же, оно того стоило!
Нахмурив лоб, его собеседник неуверенно протянул руку вперёд — и тут же отдернул её. При соприкосновении пальцев с едва заметным маревом, протянувшимся вдоль всей границы площадки, его чувствительно тряхнуло электрическим разрядом.
— Говорил же — пока не закончится тренировка, проникнуть внутрь невозможно! Но заметь, и оттуда не проходит ничего лишнего…
В этот момент, словно подтверждая эти слова, в товарищей понеслась ледяная стрела. Гость ощутимо напрягся, готовясь активировать личную защиту, а хозяин, заложив руки за спину, лишь покачивался с пяток на носки, всем своим видом излучая уверенность. И даже не моргнул, когда ледяной снаряд врезался в прозрачную плёнку всего в аршине от его лица — и растекся бессильной кляксой. Потом с хитрецой взглянул на друга:
— Моя взяла, Михайла? Ничему-то тебя жизнь не учит! Говорил — удивлю? Говорил — ты такого ещё не видел? То-то же! Признаешь, что спор мною выигран?
Князь Давыдов вздохнул, но взгляда от творившегося на площадке так и не отвёл:
— Ну будет, Владимир Алексеевич, будет… Вижу, что потрудился ты знатно. И кто ж сие чудо придумал?
— Есть умельцы, для которых нет ничего невозможного. Вот разыскать их, да убедить поработать как след — задача непростая. Едва успел перехватить мастера, из-под самого носа Николая Нарышкина увёл!
— А не опасаешься?..
Громов отмахнулся, презрительно сморщившись:
— Я не дурак, чтобы подставляться. Всё проделал через подставных лиц, через десятые руки. Каждый знал лишь свою часть задачи, сведений об общей картине не было ни у кого. Да и Пашка молодец, уже свои связи наработал, нужными людьми обзавёлся!
Помолчав немного, бывший канцлер произнёс:
— А за артефакт тебе отдельное спасибо! Знал, что на тебя положиться можно, что не подведешь…
Давыдов махнул рукой, но видно было, что пришлось слова друга ему по сердцу.
— Признаюсь, найти камень с такими свойствами, как ты требовал, оказалось непросто. Но ещё тяжелее было теряться в догадках, на что тебе понадобилась такая прорва энергии! Теперь-то я вижу…
Громов вновь оживился, перебив Давыдова:
— Это только то, что на поверхности! Тут столько возможностей заложено! Изменяя настройки, можно менять и условия тренировки, вариантов масса… Пара занятий тут с успехом заменяет месяц обычной работы, а то и не один!
Глава рода с видимым удовольствием окинул взором небольшой столик, на котором в специальном углублении покоился тот самый артефакт ярко-алого цвета, что сумел раздобыть Давыдов, а доставил в поместье Павел. Михаил проследил за другом взглядом и покачал головой, озвучив свои сомнения:
— Всё это, без сомнения, прекрасно, но… Володь, я только одного не пойму — что за спешка? Ты понимаешь, что из-за твоего категоричного «принеси вчера» мне пришлось потратить чуть ли не вдвое больше средств? Да-да, — предупреждающе поднял ладони Михаил Давыдов, — я помню, что это были твои средства! Однако ж — в чем срочность? Ну, обучали мы наших магов по старинке — может, и дольше, не спорю. Но в итоге-то неплохо справлялись! И ты прошёл ту школу, и я, и отпрыски наши… По мне, так жаловаться не на что. Проверенные методы, отточенная система. У меня создаётся такое чувство, будто ты готовишься к чему, боишься не успеть, хватаешься за сомнительные прожекты…
Громов помрачнел, вздохнул. Потом отвернулся от площадки и, увлекая за собой гостя, отправился в сторону особняка.
— Готовлюсь, Михайла, готовлюсь… А речи об этом вести будем в доме, ибо разговор предстоит долгий, а я, признаться, уже порядком замёрз.
И лишь устроившись в любимом кресле возле жарко растопленного камина, бережно устроив в озябших ладонях гладкую пузатость бокала с коньяком, он продолжил:
— Не ты ли сам, Миш, с размаху тыкал меня носом в действительность? Не ты ли утверждал, что нынче не время впадать в меланхолию? Что державе в трудные дни нужна помощь старой гвардии? Что держит наш корабль курс на скалы среди бушующих штормов?
— Но я…
— Да понимаю я всё!.. В тот момент всё средства были хороши? Помню я, как ты относишься к политике… Однако ж ты, сам того не понимая, во многом был прав. Пока я занимался самобичеванием, да превращался в замшелого отшельника, империя бравым маршем двигалась к пропасти…
Давыдов дёрнулся, хмыкнул, в очередной раз щипнув многострадальный ус:
— Ну уж ты загнул — пропасть!.. Не впадаешь ли ты из крайности в крайность? От полного безразличия до паники — свистать всех наверх?
Громов сверкнул глазами из-под насупленных седых бровей:
— Не считай меня выжившим из ума стариком! Выслушал я доклады своих людей, оценил то, что в мире происходит… Конечно, не всё мне ведомо, упустил я некоторые нити из рук, но скажу одно — не более полугода пройдёт — и Российскую империю втянут в кровопролитную войну, хотим мы того или нет!
Помолчав, приятели осушили бокалы до дна. Затем Громов негромко, но твёрдо сказал:
— И я сейчас не пожалею никаких средств и сил, чтобы подготовить своих к этому. Громовы присягали на верность империи! И отсиживаться в опале, цепляясь за раздутую обиду и раненую гордость, мы не имеем права! А ты говоришь — по старинке…
Молчание, воцарившееся в кабинете, прерывалось лишь треском дров, погибающих под натиском жадных языков пламени, сжиравшего свою добычу.
***
Я обессилено опустил гудящую голову на стол, ощутимо стукнувшись лбом о полированное дерево, и застонал. Бумаги, бумаги, бумаги! И в каждой — очередная неприятность, новые проблемы… Как я от этого устал! Казалось, рушится всё — вся, с таким трудом налаженная система управления империей начала сбоить. Мне банально не хватало опыта, знаний, чтобы предусмотреть всё. Как-то не нашёл я курсов по ускоренной подготовке императоров! А
