Книга Мечта о Просвещении - Энтони Готтлиб

Поразмыслив, Райл решил, что ценность «Опыта» Локка заключается в том, что он «учит нас, как быть чуткими или разумными в принятии, поддержании и отклонении каких-либо мнений». Вердикт американского философа Чарльза Сандерса Пирса был более кратким и емким: «Великая заслуга Локка заключалась в следующем: люди должны мыслить самостоятельно»[376].

Если Локк и хотел донести какую-то главную идею, то именно эту. Как мы увидим, его нападки на понятие «врожденных» знаний в первой части «Опыта» – возможно, самой известной части книги – в немалой степени направлены на ленивое принятие готовых мнений. И дальше в книге Локк постоянно доказывает, что следует избегать привязки своих убеждений к мнениям других: «…нет опоры более опасной… ибо лжи и заблуждений между людьми гораздо больше, чем истины и знания»[377]. Вместо этого он советует каждому человеку всегда взвешивать свидетельства и соответственно распределять степень своего доверия:

…если ум хочет двигаться вперед разумно, он должен, прежде чем согласиться или не согласиться с каким-нибудь положением, изучить все основания вероятности и посмотреть, больше или меньше их за или против какого-либо вероятного положения, и, лишь взвесив все это как следует, отвергнуть или принять его, выражая свое более или менее твердое согласие, смотря по тому, на той или на другой стороне больше оснований вероятности[378].

Теперь это звучит как очевидный совет, и довольно многословный, потому что Локк бывал многоречивым. Но похоже, никто до него не давал себе труда объяснить, как вероятность можно использовать в качестве руководства к жизни или почему это следует делать.

В вопросах религии главной идеей Локка было то, что богословские доктрины должны отвечать перед судом разума: «Разум во всем должен быть нашим последним судьей и руководителем»[379]. Локк признавал, что некоторые истины, такие как воскресение мертвых, «выше разума»[380] в том смысле, что они открыты нам Богом и поэтому не нуждаются в доказательстве. Но он считал, что если какое-то предполагаемое откровение зашло настолько далеко, что противоречит здравому смыслу, то последнее слово за разумом. Ведь интеллект человека – это божий дар, и Бог хотел бы, чтобы мы его использовали. В трактате, озаглавленном «Разумность христианства», опубликованном в 1695 г., Локк утверждал, что ничто в Священном Писании не противоречит разуму и что Бог щедро выразил себя на языке, понятном даже «бедным этого мира и большей части человечества»[381].

В своем рационалистическом подходе к религии Локк не заходил так далеко, как некоторые из его современников вроде Джона Толанда, чье «Христианство без тайн» (Christianity Not Mysterious), было опубликовано в следующем году. Этого 25-летнего писателя осудили в парламенте и пригрозили арестом в Ирландии за то, что он утверждал, что доктрины, которые «выше разума», столь же подозрительны, как и те, которые противоречат разуму, и что христианство отлично обходится без них. Хотя Локк не вызывал такой ярости, как Толанд, консервативные церковники регулярно обвиняли его в том, что он косвенно так или иначе поощряет атеизм и что у него недостаточно знаний о Троице.

Тем не менее Локк был образцом традиционализма по сравнению со Спинозой. Локк поддерживал общепринятую идею, что Бог правит Вселенной, подобно королю, что мораль зиждется на обещании божьего наказания или воздаяния после смерти, что чудеса происходят в знак божественного откровения и что большинство историй в Священном Писании правдивы, – все это отрицал Спиноза. По вопросу о религиозной терпимости тем не менее Локк обычно выступал за ту же свободу веры, которую защищал Спиноза: «Человека нельзя принудить силою к спасению; в конце концов его нужно предоставить ему самому и его совести»[382], – писал Локк в своем «Послании о веротерпимости». Однако он не был готов предоставить полные политические права каждому верующему и неверующему. Локк с подозрением относился к католикам, потому что, как и Гоббс, считал, что они в первую очередь верны иностранной державе, а именно папе. Он также не был склонен распространить веротерпимость на атеистов (включая политеистов, которых Локк считал атеистами), поскольку считал, что они не способны выполнять свои обещания или соблюдать торжественные клятвы. Действительно, атеизм «должен изгнать человека из любого здравомыслящего и гражданского общества»[383]. Тем не менее он утверждал, что в целом люди вольны иметь свое мнение по вопросам религии.

В вопросах морали Локк также утверждал, что люди должны думать сами. Они не должны слепо принимать сиюминутные практики и стандарты, потому что «принципы же нравственные для обнаружения достоверности своей истинности требуют рассуждения и обоснования и некоторой работы ума»[384]. Также люди не должны бездумно принимать власть своих правителей. Во второй книге «Двух трактатов о правлении» Локка подчеркивалось право народа на собственное суждение при оценке легитимности правительства. В чрезвычайных обстоятельствах люди должны свергнуть государственные власти: «…сообщество постоянно сохраняет верховную власть для спасения себя от покушений и замыслов кого угодно, даже своих законодателей, в тех случаях, когда они окажутся настолько глупыми или настолько злонамеренными, чтобы создавать и осуществлять заговоры против свободы и собственности подданного»[385].

Эта идея была особенно актуальна в 1689 г. в Британии, когда «Два трактата» были опубликованы. Она задним числом оправдывала свержение католического короля Якова II в 1688 г. и его замену Вильгельмом Оранским. В предисловии к «Трактатам» Локк выражал надежду на то, что его аргументов

достаточно для утверждения трона нашего великого избавителя, правящего нами короля Вильгельма… и для оправдания перед всем миром английского народа, чья любовь к своим справедливым и естественным правам, вместе с решимостью сохранить их, спасла страну, когда она находилась на грани рабства и гибели[386].