Книга Почетный пленник - Владимир Привалов

Второй охранник приоткрыл калитку, в которую тут же проскользнул мальчик. Судя по раздавшимся голосам, на улице уже собралось немало народу.

– С чего решили, что та женщина ведьма? – повторил вопрос Хоар.

– Так беда ж у нас! – вскинул руки староста. Даже вскочил из-за стола. – Пастухи пропали. Восемь человек!

Хродвиг и Хоар переглянулись. Ултер сидел, боясь пошелохнуться. Даже на убежавшего мальчишку не обернулся посмотреть – так ему было интересно.

– Когда пропали? – спросил Хоар, тоже берясь за кружку.

– Кто ж знает! Сбили стадо, как обычно, и погнали каждый на свое пастбище. Вверх. Весной. Раз в седмицу отправляли им человека с хлебом. Наверх – с хлебом, вниз – с брынзой. И ото всех пастухов посланцы приезжали с брынзой да новостями, честь по чести. А тут вот вернулся парень, глаза как плошки – нет никого, говорит. Собаки стадо сбили, овцы недоеные орут. А людей нет! Это все ведьма! И сыночка им своего подослала!

– Да что тут творится! – вспылил Хоар.

В это время привели Ойдена, который зазвал их вчера в деревню. Под глазом у него огромным фиолетовым цветком распустился синяк. Услышав последние слова старосты про сыночка, он вскинулся.

– Ойкон пропал, как и все! И Эйда теперь плачет целыми днями! – закричал он на старосту. – И никакая она не ведьма!

«Большой, однако, фингал ему поставили», – разглядывая синяк на лице мужичка, подумал Ултер.

– А ну цыц! – прикрикнул Хоар. – Отвечай только на вопросы, Ойден. Как вчера. Понял?

– Да, – остывая, сам напуганный своей горячностью, буркнул тот.

– Эйда – твоя жена. Ойкон – твой сын. Верно?

– Так, – кивнул головой мужичок.

– Ойкона отправили по весне пастухом в горы, так?

– Подпаском, – боязливо поправил Хоара Ойден, поглядывая на старосту.

– А потом пастухи и Ойкон пропали. И твоя жена стала плакать. А ночью ушла куда-то…

– Не ходила никуда! – не выдержал Ойден. – Дома была!

– Подойди сюда, – негромко сказал Хранитель.

Ойден вмиг смолк и маленькими шажками двинулся к Хродвигу. Приблизился и встал напротив, рядом со старостой.

– Посмотри мне в глаза, Ойден, и отвечай: уверен ли ты, что жена твоя Эйда спала той ночью подле тебя и не отлучалась? Возьмешь ли в свидетели слов своих Великое Небо?

Ойден стоял, не смея отвести глаз от Хранителя. Кадык ходил на его худой шее вверх-вниз, вверх-вниз. Затем он опустил глаза и чуть слышно произнес:

– Не возьму…

– Что?! – вскрикнул староста, вскакивая. Он взял за грудки односельчанина и затряс его.

– Это мой суд, Эйдир! – строго сказал Хродвиг. – Или ты захотел стать Хранителем?

Хранителем староста деревни стать не хотел. Сжимая кулаки, он уселся подальше от допрашиваемого. Ойден со страхом посмотрел вслед старосте и вновь повернулся к Хродвигу.

– Эйда плакала весь день. А я так устал… Я выпил пива и поколотил ее, чтоб замолчала. А она забилась и скулила тихонько… И дети хныкали. Ну, я выпил еще пива и лег спать. – Мужичок посмотрел на землю. – Я крепко спал, господин.

Староста вновь вскочил со своего места, но под суровым взглядом Хоара сник и сел обратно.

– Где эта женщина? – спросил Хродвиг старосту.

– В хлеву, – кивнул тот в сторону сарая.

– Приведите ее, – велел Хродвиг.

Хоар встал и направился к сараю. Отодвинув деревянный засов, зашел внутрь. Вскоре он вышел, ведя за собой женщину. Растрепанная, в мятой, не раз латанной одежде и всклокоченных волосах запуталась солома. Заплаканное лицо прочертили царапины – след от чьих-то ногтей. Ссадины набухли и покраснели. Руки были связаны спереди. Через полуоткрытый рот также была пропущена веревка, завязанная на затылке.

Хоар протащил ее за собой через весь двор и поставил перед Хродвигом, рядом с мужем. Тот покосился на нее и вздохнул. Хранитель приложил руку к губам, и Хоар начал развязывать кляп.

– Я – Глава Хранителей земель Дорчариан. Твой муж обратился ко мне за справедливым судом.

Женщина посмотрела на мужа, разглядела синяк на его лице – и слезы потекли по ее щекам.

– Тебя зовут Эйда, верно? – продолжил Хродвиг. – Посмотри на меня.

Та затравленно огляделась и выполнила то, что ей велели. Правый глаз смотрел на Хранителя, а левый косил куда-то в сторону и вверх.

«Ведьма, – подумал Ули. – Ведьма – левый глаз на ту сторону смотрит, клиббам подмигивает!»

– Почему тебя назвали ведьмой? Что ты скажешь мне в свое оправдание? – сурово спросил ее Хродвиг.

Та опять огляделась, вытянула перед собой связанные руки. Лицо ее исказилось, как будто по коже прошла волна, и она замычала. Замолчав, она опять попыталась что-то сказать. Вид у нее при этом был такой, словно она пытается проглотить большой кусок. И не может. Кроме мычания, ничего слышно не было. Она вновь залилась слезами.

– Развяжи ее, – раздраженно велел Хранитель помощнику. – И дай поесть.

Хоар развязал веревки и усадил женщину. Придвинул тарелку с парой вареных яиц, к которым так и не притронулся староста. Не выбирая, бросил туда же хлеба и холодного мяса.

Хранитель поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. В тишине было слышно, как жадно чавкает женщина. Послышался шум льющейся воды, – Хоар придвинул большую кружку, которую женщина тотчас опустошила. Не чинясь, Хоар налил еще. За воротами слышался гул толпы.

Хродвиг размял лицо руками и сказал:

– Гони всех наших сюда. И мой дом на колесах тоже. Всех на конь, кроме нас троих.

– Понятно? – спросил Хоар того охранника, что стоял в дверях дома. Тот кивнул. И молча направился к выходу со двора.

– Расскажи мне о пропавших пастухах, – обратился Хранитель к старосте.

– Так это… что рассказывать-то? Собрались, как обычно, по весне. Пока сдоили каждую овцу, пока стадо собрали… И отправились-то на прежние пастбища… Посылали к ним за брынзой. Раз, другой, третий – все хорошо было. Ездил человек в горы, каждому свою часть привозил. По надоенному весной. А потом…

– Что за человек?

– Так Ойдар, сын мой.

– Зови сюда своего сына, – велел Хродвиг.

Старейшина поднялся, с неодобрением посмотрел на Эйду, которая продолжала есть из его тарелки, и отправился в дом. Вскоре перед Хранителем предстал парень, чьи щеки еще не испробовали остроту бритвы. Был он так же рыж, как и его отец.

– Ты Ойдар, сын старейшины Эйдира? – спросил Хродвиг.

Парень оглянулся на отца, получил от него тычок в спину и поклонился Хранителю:

– Да, господин.

– Можешь звать меня Хранителем.