Книга Я бы на твоем месте - Евгения Пастернак

Сутки Жанна жила под дверью бабушкиного отделения, не могла ни есть, ни спать, ни толком дышать.

Бабушка, любимая и единственная бабушка, бабушка, которая всегда была рядом, бабушка, которая ее вырастила, сейчас из-за Жанниного дурацкого приступа детского непослушания лежит вся в капельницах…

Через сутки прилетела мама. Тут Жанну наконец прорвало, и она рыдала несколько часов. Мама насильно ее покормила, потом уложила спать, а после уже затащила к бабушке на ковер.

Жанна стояла в палате белее снега и слабее пушинки.

Но бабушка была щедра. Она сказала, что все прощает, что понимает, что юность взяла свое и что такое с каждым могло случиться. Она не хочет, чтобы ее болезнь как-то повлияла на Жаннины экзамены. Поэтому она очень просит Жанну перестать дежурить в больнице, а собраться и поступить туда, куда она должна поступить. Что она обязана следовать своему призванию.

Жанна рыдала и кивала. Она была напугана и готова на все. Потом она стояла на коленях возле бабушкиной кровати и бабушка гладила ее по голове. И Жанна повторяла про себя как заведенная: «Пожалуйста, живи, я все сделаю, чтоб ты жила!»

А ночью по необъяснимым причинам случился второй инфаркт, и через два дня бабушка умерла, не приходя в сознание.

Наверное, часть бабушки в этот момент переселилась в Жанну, потому что она начала ловить себя на том, что стоит с неестественно прямой спиной.

Когда гроб опускали в землю, у Жанны отключилось сознание. Она ходила, сидела, кивала, когда спрашивали, но ничего этого в памяти не осталось. Только папины руки, которые держали ее и маму. Он примчался на похороны прямо из аэропорта.

* * *

Жанна проснулась среди ночи. На кухне ругались родители.

Они не кричали друг на друга, не произносили обидных слов, но даже по вибрации голосов было понятно, что разговор напряженный. В другое время Жанна накрылась бы с головой, чтобы не слышать, или в крайнем случае тихонько подслушала бы, но сейчас она была слегка деревянной. Поэтому просто пришла на кухню и молча уселась на табуретку.

– Дочь, иди спать, – попросил папа, стараясь сдержать раздражение.

– Тебе плохо? – нахмурилась мама.

– Вы чего? – глухо спросила Жанна.

– У нас все нормально, – начал отец, но мать перебила.

– Папе нужно уехать, – сказала она. – У него контракт. А я не могу тебя бросить. И забрать тебя с собой не могу – куда ты там будешь поступать без языка? Поэтому я остаюсь, а папа…

Она посмотрела на мужа выразительно:

– Папа будет себя хорошо вести.

Отец страдальчески закатил глаза:

– Тань, у тебя паранойя.

– В общем, – отрезала мама, запахнув свое очередное кимоно, – иди спать. Мы тут еще немного побеседуем.

Жанна выпила две кружки воды и ушла к себе.

Проснулась под утро – выпитая вода просилась наружу. Проходя мимо гостиной, заметила на диване папу. Папа был слишком высоким для дивана, ему пришлось свернуться калачиком. Жанна прислушалась. Из спальни доносились приглушенные рыдания. Жанна попыталась вспомнить, плакала ли мама на похоронах бабушки.

Кажется, нет.

2026

– Ты голодная? – спросила Настя.

Жанна кивнула. Она точно не завтракала и, кажется, вчера не ужинала.

– Я сейчас посмотрю, что у меня есть, – сказала Настя и полезла в холодильник. – Тут суп какой-то. И котлеты. И каша. Вот сколько раз просила маму не готовить гречку, я ее терпеть не могу. А она пристала, что нужно гемоглобин после родов поднимать. Вообще эти роды… это капец какой-то. А эта вон спит и не думает, что чуть меня не убила. Могла бы и убить! Спасибо только слегка покалечила…

– Не говори так, – сказала Жанна, – она не виновата.

– Я шучу, – сказала Настя. – Тебе разогревать?

А потом, когда Жанна осторожно ела гречку одной рукой, Настя продолжила:

– А вообще не шучу. Почему я, энергичная молодая женщина, должна тратить весь день на смену памперсов и взбалтывание бутылочек?

– Так ты и не тратишь, – сказала Жанна.

– Но общество на меня давит! – возразила Настя с пафосом. – Общество хочет, чтобы я пожертвовала всем ради ребенка!

Жанна не нашлась что ответить.

1997

Поступила Жанна с блеском. И первую сессию она сдала одна из лучших на потоке. Единственная четверка – по английскому.

И когда все ее одногруппники отрывались в общаге, Жанна сидела с зачеткой на могиле бабушки, и казалось, что бабушка ласково гладит ее по голове.

Маму, которая через день после папиного отъезда устроилась преподавать в хореографическое училище, результат дочери не устроил.

– Ты должна больше работать! – сказала она. – Как только подтянешь английский до приемлемого уровня, мы переедем к папе. Я найду тебе репетитора.

Репетиторы не помогли, хотя мама сменила четверых.

– Это какой-то блок, – сокрушался последний из учителей английского. – Неглупая девочка, схватывает на лету… а как доходит до проверки уровня…

И он беспомощно пожал плечами.

Мама пыталась выбить этот блок самостоятельно, каждый вечер устраивала длинную педагогическую беседу.

– Ты должна не просто работать! – говорила она, безукоризненно ровно сидя на стуле. – Ты должна пахать! До изнеможения! И после изнеможения тоже! Ты думаешь, я чего-нибудь добилась бы, если бы не пахала?

Жанна терпеливо слушала и старалась делать вид, что в сотый раз вникает в мамину историю.

О маленькой трудолюбивой девочке, которая с трех лет стала к станку.

О сбитых в кровь пальцах.

О страшных болях в спине.

Отдельно – о мороженом.

«Мне очень хотелось мороженого. Знаешь, что я делала? Шла в магазин и представляла, как я его сейчас куплю и съем. И подходила к прилавку. И смотрела. А потом разворачивалась и уходила».

Затем следовала та часть, где мама начала танцевать с будущим Жанниным папой. Дело даже не в том, что маме пришлось отвадить от него сто других претенденток. И не в том, что папа смеялся над ее бесконечными репетициями.

У папы все получалось само.

Нет, конечно, он тоже репетировал, тоже работал у станка, тоже жаловался на боль в мышцах. Но там, где остальным нужно было потратить десять часов, он тратил час. Там, где другие впахивали до седьмого пота, папа обходился парочкой репетиций. Его тело словно заранее все знало, ему нужно было только немного вспомнить – ну и довести до совершенства.

Но будущая Жаннина мама не отставала. Она работала, работала и работала. Они одновременно стали партнерами и супругами. А потом и звездами.