Книга Королевская гончая - Оливия Штерн

Луиза покорно закрыла глаза.

Ей очень хотелось бросить в лицо ректору — а что, если это не бред, а самая настоящая правда? Как бы относился к ней Варус, зная, что Гай Вири… а до него — Реми… а до них, наверное, еще кто-то… Она-то, может, и не виновата, но дела это не меняет.

Но промолчала. Она дала обещание и сдержит его.

— Ты пробудешь здесь несколько дней, — сухо сказал Варус и вышел.

Стало тихо. Едва слышно пищали датчики сердцебиения. К Луизе подошла женщина в белой униформе, поправила катетер на локтевом сгибе. Лицо серьезное, во взгляде молчаливый укор.

— Спасибо.

— Не за что, — поджала недовольно губы и ушла.

Потом в приоткрывшуюся дверь просунулась апельсиново-рыжая голова Эллы.

— Привет. Можно к тебе?

Не дожидаясь ответа, Элла просочилась в палату. В руках она сжимала корзиночку с золотистыми хризантемами.

— Мм… Это тебе, Лу.

Элла поставила корзиночку на операторную панель и остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Спросила сухо:

— Почему ты это сделала?

Луиза вздохнула.

— Ты же слышала, что он говорил…

— Да кто ему поверил? — Элла всплеснула руками. — Ты что, совсем ненормальная, из-за дурака топиться? Подруга, ей-богу, я была о тебе лучшего мнения.

— А если все это… правда?

Элла покачала головой.

— Даже если и правда, то это не красит прежде всего Гая Вири.

— Но другие…

— Послушай, — худые пальцы Эллы сомкнулись на запястье, сильно сжали, — подруга, ты слишком о себе высокого мнения. С чего ты решила, что кто-то вообще запомнил всю ту чушь, что нес Вири? С чего ты вообще взяла, что кому-то до тебя есть дело? Да на следующий день уже никто и не вспомнил. Потому что у Милисенты был день рождения, она устраивала модную вечеринку, и все обсуждали именно это!

Луиза моргнула.

А она-то вообразила, что никто не захочет находиться с ней в одной аудитории.

— Значит, не обсуждают?

— Да нет конечно же, — Элла ухмыльнулась. — Если что и обсуждают, так это мой коронный удар планшетом в нос его дерьмейшеству Вири. Его, кстати, действительно отчислили. То-то ж его и повело.

— А я… сколько дней здесь? — с замиранием сердца спросила Луиза.

— Два дня, — жестко сказала подруга, — ректор, когда притащил тебя в медблок, попросил привести в чувство и сразу дать снотворного. Надо сказать, ты его изрядно напугала. Но, знаешь, я много бы отдала, чтобы еще раз увидеть Варуса, ныряющего прямо в одежде в пруд!

И рассмеялась. А потом, присев на край кровати, приникла всем телом, щекоча щеку кудряшками.

— Больше так не делай, Лу. Никогда-никогда. Это было на редкость глупо, понимаешь? Надо было не убегать, а наподдать Вири в челюсть. Хоть бы и сумкой.

— А я не смогла, — прошептала Луиза, — знаешь, раньше… я ведь мало что о себе помню. Мне кажется, что раньше я бы смогла. А сейчас вот… не получилось…

— Это ничего, — Элла обняла ее за плечи, — все наладится. Ребята вон подарок тебе сделали. Можно им тоже зайти?

Луиза вздохнула. От теплой близости Эллы на душе становилось спокойно и светло. Серая скорлупа отчаяния треснула, давая место редким лучам солнца.

— А они… теперь, наверное, думают, что я не в себе?

— Пфф! А как еще можно теперь о тебе думать? В себе в пруд не прыгают. Когда в себе, борются за жизнь. Любой человек должен бороться. Мне интересно, Лу, кто и что с тобой такого сделал, что ты стала вот такой?

— Я не помню, — прошептала она, — не помню. Может, всегда такой была.

— Если бы ты всегда была такой, то не дожила бы до этих лет, — буркнула Элла. — Ну так что, звать парней?

Луиза кивнула.

Элла постучала ногтем по тонкому браслету-коммуникатору.

— Эй, парни, можно заходить. Наша принцесса уже пришла в себя и даже разговаривает.

Снова приоткрылась дверь, и в палату бочком вошел Хельм, а за ним — Клайв. Оба смущенные. Молчат, стоят у стенки.

— Не бойтесь, она не кусается, — менторским тоном сказала Элла.

Тогда Клайв несмело шагнул вперед, остановился рядом с кроватью.

— Привет, — робко улыбнулся, — как ты?

Луиза кивнула.

— Спасибо, уже хорошо.

Глубокая морщина пересекла его лоб.

— Зря ты… Что бы ни плел Вири, тебе не нужно было…

— Она сейчас нам всем пообещает, что больше так не будет. — Хельм тоже подошел, остановился рядом с Клайвом. — Обещаешь, Луиза?

Они стоят рядом, все трое, и смотрят строго.

И, разумеется, правы они, тысячу раз правы. Большей глупости, чем топиться в пруду, сложно выдумать. Теперь. Тогда… это почему-то казалось единственным правильным выходом.

Глупо.

Нет, даже не так.

Безумно.

Луиза протянула им свободную от катетера руку, и Элла тут же схватила ее и крепко сжала.

— Дурочка ты, Лу.

— Наверное. Но я… обещаю, что это не повторится.

— Откуда мы знаем, что ты сдержишь обещание? — нахмурился Хельм.

— Она всегда держит обещания, — тихо ответил Клайв.

А потом сунул руку в карман брюк и достал оттуда деревянную коробочку с лакированной крышкой.

— Это тебе, Луиза. Наша с Хельмом усовершенствованная модель жука.

— Невероятно крутая вещь, — добавила Элла. — Хельм обещал, если буду хорошей девочкой, и мне такого же изготовить. Правда это же означает «никогда».

Теплая коробка легла в ладонь.

В горле предательски запершило. Луиза хотела открыть подарок, но спохватилась: вторая рука была спеленута фиксатором, и катетер в вене.

— Я помогу, — сказал Хельм.

И аккуратно достал серебристого жука, который жвалами держался за цепочку.

Клайв кашлянул.

— Мы настроили нейроинтерфейс, Луиза. Пока ты не отдаешь ему команд, он висит и держится жвалами за цепочку, лапки у него втянуты. В общем, как подвеска. А если надо будет, ты даешь команду, начиная с кодового слова «жук», он отцепляется и выполняет. После сам возвращается на место.

— Здорово. — Луиза протянула руку, жук на цепочке лег на ладонь приятной прохладной тяжестью.

— Я рад, что тебе нравится, — сказал Клайв. Оглядел прочих. — Ну что, пойдем? Через двадцать минут лекция начинается.

— Да, пойдем, — согласилась Элла, — кто-то должен писать конспекты, чтобы наша импульсивная принцесса потом их переписала себе.