Книга Дайте мне обезьяну - Сергей Носов

Я чувствую кожей своей удары их острых ботинок.

Виктор, прости!

Тетюрин не знал, плакать ему или смеяться. Смеяться было больно, а плакать – глупо. Никто с ним даже не посоветовался, у него не спрашивали разрешения, его именем распоряжались запанибратски, по-свойски.

Тетюрин без труда атрибутировал текст. Автор – Негожин. Да и этот привет: Виктор, прости! – чисто негожинское издевательство.

Теперь он сочинительствует за Тетюрина. Буква «Негожин» заменила букву «Тетюрин».

Когда он пришел в больницу и принес газету с эксклюзивным интервью, написанным от лица Тетюрина (как Тетюрин любит Несоеву), Тетюрин послал Негожинана.

Тогда пришел Филимонов с тем же проектом. И он был тоже послан Тетюриным.

Но позавчера Тетюрин согласие дал. Косолапов лично приходил уговаривать. Тетюрин сопротивлялся, конечно, возмущался, конечно, не находил, конечно, слов, хватая воздух ртом, ап-ап, говорил, ты просто пользуешься моим положением. Но Косолапов аккуратно и въедливо, гипнотически-благожелательно-въедливо объяснял Тетюрину необходимость нетривиального шага. Получалось, что по жизни тетюринской, согласно Косолапову, Тетюрину только того и не хватает – женитьбы на Анастасии Степановне. Это, понимаешь ли, как Сахалин для Чехова – взял и поехал.

– Стоп! При чем тут Чехов? При чем тут Сахалин?

Не Тетюрину о Чехове слушать, Тетюрин о Чехове знает, Чехов, кстати, на Сахалин от Лики Мизиновой рванул, чтоб не жениться!

(Так или не так, не суть важно. Да и был ли Чехов воще?…

Чехов, Шекспир…)

– А! – всплеснул Косолапов руками. – Жениться! Ему угрожал реальный брак! Понимаешь – конкретный! А тебе предлагается – художественный брак, артистичный, концептуальный, брак-вызов, брак-всплеск! (От слова «фиктивный» Косолапов воздерживался.) Ты же сам художник. Неужели ты упустишь такую возможность? Это же мировой перформанс, ты же чувствовать должен!

– Не надо меня парить! – возмутился Тетюрин. – Я не воспринимаю твой дискурс! Горбатого лепишь, не хочу, Герман, не хочу!

– Не верю, – ласково произнес Косолапов, – ты прекрасно все понимаешь. В том, что мы делаем, есть своя художественная непреходящая ценность. Ради нее можно было бы согласиться на жертву, но от тебя даже никакой жертвы не требуется. От тебя хотят всего лишь пассивного участия в коллективной акции. В ранге статиста. И все.

– Я с Несоевой не знаком даже, – сказал устало Тетюрин, – даже не разговаривал ни разу! Вы с ума все сошли!

– И отлично, что не разговаривал! Тем лучше! Ты же художник, ты же артист!

– Марионетка! Театр марионеток!

– Правильно – марионеток, только не ты марионетка, а теперь все мы рядом с тобой марионетки.

А ниточки в твоих, Витя, руках. Теперь ты дергаешь. Машина запущена, не остановить. Ты читал газеты. Все от твоего согласия зависит, от твоей доброй воли.

– Да идите вы все! – взъерепенился Тетюрин. – Я даже обсуждать не собираюсь этот бред!

– То есть как? То есть ты что же… вышел из игры?

– Какой игры?! Какой к черту игры?!

– Нет, подожди. Уж не думаешь ли ты, что тебя так возьмут и отпустят? Сам тут наизобретал креативщины, а теперь, значит, в кусты? А кто за базар отвечать будет?

– Какой базар? Какой базар?

– Про собачку базар, про любовь с первого взгляда. Или это не твоя история? За базар отвечают. Не знал?

– Я уже за все ответил! За все!

– Ну, леченье твое, ты не волнуйся, мы берем на себя, тут все оплачено, это святое… А вот издержечки другого плана, это уж придется с тебя вычесть. А как же? В твой собачий проект капитал инвестирован, и не только интеллектуальный. Может, тебе смету показать? Ты хотя бы знаешь, сколько полоса газетная стоит?

– Да не надо мне ваших денег! Подавитесь моей зарплатой! – в сердцах закричал Тетюрин.

– Зарплатой? Нет, зарплатой ты уже не отделаешься, тут бабки покруче. Я даже на счетчик не намекаю… Сам должен понять.

– Тааак! – протянул Тетюрин, присвистнув. – Так это наезд?

– Ну уж не знаю, как тебе объяснить. С меня ведь тоже спросят.

– Так ты, Герман, просто бандит?

– Я не бандит, я художник.

– Как же мне с тобой разговаривать после того, что ты сказал мне? Ты же бандит. Обыкновенный пошлый бандит.

– Ты нас кидаешь, а я бандит? Да еще и пошлый?

– Где я кидаю? Кого?

– Нас! И не просто кидаешь, ты нас опускаешь! – он показал, как опускает. – Вот как ты делаешь. Меня кем только не обзывали, но пошляком – ни разу, никогда в жизни!

Косолапов, похоже, обиделся. Тетюрин молчал.

– Я понимаю, если б хоть жертва от тебя какая-нибудь требовалась, – поборов обиду, начал о своем по второму кругу Герман Федорович Косолапов. – Хотя бы усилие… Ни хрена! Пользуйся готовым. Твой же друг Негожин Костя из кожи вылезает, старается. А мы просто капризничаем! Побыть на собственной свадьбе не хотим! И потом вместе с невестой два-три раза на людях появиться… Делов-то! О чем разговор, Витя? Я же с тобой не хочу ссориться, поверь. Мне нравится, как ты работаешь. Я с тобой дружить хочу. Впереди столько дел еще. Давай по-хорошему. Мы с тобой художники, Витя, а не бандиты.

Потом, вспоминая эту беседу, Тетюрин не переставал удивляться тому, что тема вознаграждения практически не развивалась. Ну упомянул Косолапов о гонорарии, о тысяче баксов – о! тысяча баксов! – ну назвал их (ее, тысячу баксов) «приданым наоборот», а так больше давил на сознательность, на совестливость, на художественное чутье Тетюрина.

– Тебя же никто не заставляет детей заводить с Несоевой! – вразумлял Косолапов. – Это брак-символ, это знаковый брак! Без контекста он немыслим. Не было бы контекста, не было бы этих элекций несчастных, стал бы я с тобой возиться?!.

– Знаешь, Герман, я женюсь, я тебе не говорил, но я давно жениться хочу, у меня есть на ком, у меня подруга красавица, мы два года вместе живем, боже, как я ее люблю, как я ее люблю, ты просто не знаешь! Все, решил, женюсь! Катя.

– Когда ты женишься?

– Вот приеду домой и женюсь.

– Женись – кто тебе мешает? Я рад за тебя. Через месяц-другой разведем тебя с Несоевой, ты даже знать не будешь, и подруге своей не говори, я все на себя беру, это ж формальности – разводы, печати, дело техники, главное, чтобы сейчас, на этой свадьбе – здесь и сейчас!.. Книжку твою выпустим, я тебе в Москве такой промоушн устрою! Ну Витек, ну пожалуйста, позволь тебя женить – чисто формально! Не пожалеешь!

– Женюсь, женюсь, – повторял Тетюрин, не слушая Косолапова.

– Хочешь верность сохранять, сохраняй, – сказал Косолапов.

– Женюсь, женюсь, – повторял Тетюрин.