Книга Синий город на Садовой - Владислав Крапивин

— Дембиль проклятый… Все равно не пойду…

Но отделение было уже рядом. Уютный такой особнячок с колоннами у входа. Старший лейтенант перехватил Федю под мышку, ботинком двинул дверь, толкнул пленника головой вперед. И, пролетая через тамбур, Федя ощутил тяжелый, с оттяжкой удар по пояснице. Тягучая боль заполнила спину, живот, сбила дыхание. Федя влетел в светлое, с желтым полом помещение, грудью ударился о полированный барьер. От муки, от унижения, от ярости он потерял голос. Выговаривал с хрипом:

— Фашисты…

Мокрыми глазами увидел за барьером дежурного — белобрысого молодого дядьку, у которого сквозь редкие волосы просвечивала на голове нежно-розовая кожа. Блестели на серой рубашке старшинские погоны. Дежурный не удивился. Даже голову поднял не сразу.

Федя прижался к барьеру боком. Закусил губу, согнулся, прижал к животу локоть, стараясь унять боль. Ощутил рукой под майкой баллончик… Старший лейтенант опять ухватил Федю за плечо, открыл низкую дверцу, толкнул его за барьер.

— Вот такой ярко-красный фрукт… Оформи, Юра. Дело, видать, непростое, но пока так: нарушение общественного порядка, сопротивление, оскорбление сотрудника…

Белобрысый старшина Юра лениво предложил:

— Так, может, в детскую комнату?

— Нет. Я же говорю, непростое дело. Надо узнать кое-что.

Старшина из ящика стола вынул широкую бумагу. Мельком глянул бледными глазами на Федю. Вздохнул:

— Фамилия…

Федя молчал.

— Фамилия, спрашиваю…

— Чья? — всхлипывая, сказал Федя. — Вот этого лейтенанта, который меня ударил?

Старшина посмотрел на Фединого мучителя:

— Может, малость добавить? Легонько так…

— Обожди, — сказал тот. И обратился к Феде: — Ты совсем шизик, что ли? В колонию захотел?

Федя отошел на шаг, прислонился к стене. Все равно скрутят, сомнут, но хоть несколько секунд он будет отбиваться… Надо протянуть время, чтобы спрятали пленку… Господи, только бы доехал Степка! Только бы не разбился!..

— Будешь говорить?

— Адвоката давайте, — хрипло сказал Федя. — Сейчас полагается, если арестовывают, чтобы сразу адвокат был.

Они посмеялись — негромко так, утомленно даже.

— Грамотный, — сказал старшина. — Интеллигенция, сразу видать.

"Говорят, Мишу так же травили: интеллигенция…"

— Верующая к тому же интеллигенция, — заметил старший лейтенант. — А все равно дурак… Как мы тебе адвоката вызовем, если не знаем твоей фамилии.

— А вот так! При нем и скажу!

Конечно, даже сейчас, в ярости и слезах, Федя понимал, что никаких адвокатов попавшим в милицию мальчишкам не полагается. Но подчиниться, назвать себя — значит признать их власть! Их право хватать, издеваться, бить вот так подло, без свидетелей!.. Не дождутся! Пусть хоть убивают! Потом сильнее будет расплата… Господи, только бы доехал Степка…

— Совсем недоумок, — сказал старший лейтенант почти сочувственно. — Мы же тебя все равно не выпустим одного, без родителей. Хоть неделю молчи, будешь сидеть, пока не скажешь…

— А вот и давайте! — подавившись слезой, крикнул Федя. — Пустите к телефону, я сам родителям позвоню!

Это была мысль! Звонок на работу отцу! Маме не надо — она сразу в панику… Только крикнуть: "Папа, меня схватили ни за что! Он меня ударил!.."

Старший лейтенант и старшина что-то смекнули.

— Может, тебе персональную машину вызвать? — сказал старшина. И потрогал на подбородке розовый прыщ, поморщился. — Чтобы ты прямо к папочке поехал…

— Можно и машину, — подключился старший лейтенант. Серьезно, даже вкрадчиво. — К маме-папе отвезем, даже фамилию спрашивать не будем. Только пленочку отдашь. Идет?

— Боитесь, — презрительно сказал Федя.

— За тебя боимся, несмышленыш… — Старший лейтенант захихикал, и храброе лицо его стало глуповатым. — Ты хоть напряги извилины-то, подумай малость! Ты откуда снимал? С высокого берега. Заречную часть, там же ТЭЦ. Закрытый объект! Это никому нельзя, даже настоящим киношникам! Уголовное дело! Знаешь, что такое закрытые объекты?

— Объект по имени Ия Григорьевна! Которая, как и вы, пацанов бьет! Только не украдкой, а нахально, привыкла…

Старшина оставил прыщ и растерянно глянул на офицера. Тот рывком подался к Феде:

— Ах ты…

Но резко, будто школьный звонок, загремел телефон. Старшина схватил трубку:

— Дежурный старшина Сутулов!.. Да, товарищ капитан… Никак нет… Старший лейтенант Щагов? Так точно, здесь… Есть, доложу… — Он опустил трубку. Сказал старшему лейтенанту по фамилии Щагов: — Валерий Палыч, капитан переда, что Галуцкий вас подменит. Так что, говорит, можете вечером гулять…

— Ну, Юрочка, ты меня обрадовал! Именины сердца… — Щагов уже рассеянно, сквозь мысли о своих делах взглянул на Федю: — А с ним надо что-то делать…

— Да чего нянчиться-то? Давайте я…

— Нет, постой! Мало ли что… Пускай посидит, подумает. Глядишь, и вспомнит анкетные данные…

Старшина Сутулов снова надавил прыщ, будто кнопку звонка, поморщился почти с удовольствием. И вдруг обрадовался новой мысли:

— Валер-Палыч, а если Фому попросить? Он же на этом деле… артист же!

— А Фома здесь? — радостно оживился Щагов.

— Туточки. С утра для профилактики… Ну и за это самое…

— Давай! Только не сразу… Пусть обмякнет малость…

Федя понял: говорят про него. Непонятное что-то, опасное. И как не о человеке, а… ну, будто о подопытной лягушке!.. Все равно не испугают! Он брыкнулся, когда старшина сказал: "А ну, пошли", и придвинулся к нему. Но твердые руки ухватили Федю за плечо, за шею, рывком двинули в боковой коридорчик, дали слегка по затылку и толкнули в камеру.

Да, это была камера! А что же еще? Комнатка с изгаженной надписями штукатуркой, с двумя дощатыми нарами у стен. Без окон. Только в двери — зарешеченный квадратик, закрытый снаружи. Горела замызганная лампочка в проволочном чехле. Пахло мочой, как в давно не мытом школьном туалете… Тюрьма! Подтверждая это, за обитой жестяными листами дверью брякнул засов.

С полминуты Федя стоял посреди камеры. Тупо смотрел на дверь.

Может, все это сон? Разве бывает наяву, чтобы хорошее утро, лето, веселый Степка прыгает на берегу — и вдруг — трах, все кубарем! И — тюрьма!

За что?

Будь у него граната — без малейшего сомнения шарахнул бы в дверь! Чтобы и себя, и т е х!..

Но вместо гранаты лишь баллончик с карбозолью торчал за резинкой. Что он против этой силы?..

Хорошо хоть, что не обыскали. А то бы ко всему вдобавок: "Химоружие, террорист!.."