Книга И дам вам сердце новое - Александра Миронова

Кардиограмма и УЗИ сердца лишь подтвердили его догадки. Все оказалось намного сложнее и неоднозначнее, чем показалось ему на первый взгляд. Заболевание очень редкое у детей и оттого еще более сложное. Присутствие Артемия в городе было невиданной удачей. Он единственный, кто сможет попытаться спасти пацана. Ключевое слово здесь попытаться.

Вот уже несколько минут Женя пыталась поймать взгляд Сафронова, но тот ушел куда-то глубоко в себя. Она слышала биение собственного сердца, отдававшееся в ушах и каждый раз ухавшее куда-то все ниже. Она хотела спросить, но боялась. Лева оказался смелее.

— Я умру? — безыскусно спросил он, глядя в глаза Сафронову. Тот словно пришел в себя, присел перед Левой, чтобы оказаться с ним на одном уровне, и посмотрел прямо в глаза.

— Мы все когда-нибудь умрем, — так же прямо ответил Вадим Владимирович. — Но я постараюсь сделать так, чтобы в ближайшем будущем с тобой этого не случилось.

— Вы меня вылечите? — Лева был еще слишком мал, чтобы рассмотреть за длинными путаными словами настоящее значение, которое увидела Женя.

— Знаешь что, пойдем ко мне, выпьем чаю, и я тебе расскажу о врачах, — предложил Вадим Владимирович и направился к выходу из комнаты. Пожилой врач, только что смотревший Леву, окликнул его.

— Вадим Владимирович, заключение?

— Передайте на ресепшен, я увидел достаточно.

Жене очень хотелось вырвать у доктора этот листок и провести вечер в Интернете, разбираясь во врачебных каракулях, читая форумы и доводя себя до отчаяния, но она сдержалась и последовала за Вадимом. Впервые в жизни ей предстояло полностью положиться на другого человека. Это было одновременно и заманчиво, и невероятно страшно.

Вадим Владимирович размашисто шел по коридору в сторону кабинета. Женя вспомнила о матери, ожидающей его и, по всей видимости, уже пускающей клубы дыма и огня, потому что сын отсутствовал больше часа.

— Мы поедем, — слабо запротестовала Женя.

— Не сейчас, нам надо подписать договор, — отрезал Вадим.

Женя сама не понимала почему, но у нее не нашлось ни малейшего желания с ним спорить. Просто хотелось положиться на кого-то, кто был сильнее, умнее и решительнее. Деньги? У нее их не было. Но она знала, что обязательно найдет.

Женя оказалась права, Потоцкая за прошедший час эволюционировала в вулкан Эйяфьядлайекудль. Она с порога набросилась на сына:

— Вадим, я же просила!

— А вы дадите мне автограф для мамы? — неожиданно попросил Лева.

София моментально осеклась и посмотрела на маленького мальчика. В глубине души шевельнулось давно забытое воспоминание — вот ее мальчики, Вадюша и Костя, так же доверчиво смотрят и заглядывают в глаза. Этот мальчик даже немного на них похож. Только мельче и худее.

— Бумагу и ручку, — кивнула Потоцкая сыну.

Тот подошел к столу, оторвал несколько листков от стопки клеящихся бумажек, порылся в недрах деревянного гиганта (подарок отца, такой же важный и министерский, как он сам), вытащил ручку и, не глядя, отправил ее через стол в сторону матери. Паркер с золотым пером, автоматически отметила Женя. Она подарила такую же шефу на сорокалетие. И тот не мог на нее надышаться. Еще бы, такие суммы.

Вадим сел за компьютер, нашел типовой договор и отправил его на печать. Вообще всеми финансовыми вопросами занималась бухгалтерия, но Вадиму захотелось сделать что-то для Жени прямо сейчас. А еще ему очень не хотелось оставаться наедине с матерью, вошедшей в образ.

— Как зовут твою маму, милый? — ворковала та.

— Вера, — покорно отвечал Лева. Женя посмотрела в окно — там вовсю цвела черемуха. Наверное, уже есть первая клубника. Лето наступило раньше календаря. Из мрачной и слякотной зимы оно раскаленным солнечным шаром вывалилось на тротуары и мостовые, выжигая пар из луж, разогревая людей и разбрызгивая вокруг яркие краски.

— А тебя?

— Лева, — все так же покорно отвечал Лева, не сводя глаз с Потоцкой. Он не сказал ей, что с мамой они ходили в оперу всего два раза. Мама долго копила деньги, чтобы хватило на билет в третий ряд. И оба раза в день премьеры. Лева пребывал в полнейшем восторге. Он никогда не видел такой роскоши. Красные бархатные сиденья с позолоченной отделкой. Тяжелый занавес. Костюмы актеров, переливающиеся, словно сокровища из пещеры Али-Бабы. И музыка. Он простоял оба спектакля возле оркестровой ямы, наблюдая за дирижером и музыкантами. А потом еще несколько месяцев дома рисовал восхитившую его картину. Маме особенно нравится портрет Софии его авторства. Она все время смеялась и говорила «как живая».

— А я нарисовал ваш портрет, — вдруг выпалил Лева. Эта женщина казалась ему гостьей из параллельного мира. Совсем другого, не похожего на тот серый и скромный, в котором он вырос.

— Да что ты? — ахнула та.

Вадим тем временем, не говоря ни слова, распечатал один экземпляр договора и передал его Жене. Та погрузилась в чтение. Но сосредоточиться решительно не могла. Буквы так и прыгали перед глазами, а потом и вовсе начали размываться. Наверное, это просто аллергия. Что-то цветет. Не важно, что она не аллергик. Все же когда-то бывает в первый раз.

— Я покажу его матери, — с трудом выдавила Женя.

— Хорошо, но не тяни, — попросил Вадим. Он задумался, но потом решил не развивать эту тему. Незачем ей пока знать истинное положение дел.

— Вы заболели? — Потоцкая закончила раздачу автографов и теперь аккуратно клеила листки один к другому, чтобы не размазать чернила.

— Это я заболел, — вместо Жени пояснил Лева.

— И чем же ты заболел, милый? — встревожилась София. Мальчик ей в конечном итоге очень понравился. Он напомнил ей о том времени, когда она была молода и счастлива, муж любил ее и она была нужна своим детям. Как же быстро это все проходит.

Потоцкая бросила взгляд на сына. Тот был сосредоточен на Жене. Ей показалось или ушлая девица сейчас заплачет?

Женя подняла глаза и встретилась взглядом с Вадимом. Резко встала.

— Лева, пошли, нам пора.

Вадим поднялся.

— Я подвезу.

— Я с вами, — неожиданно вызвалась София. — Мне нужно в торговый центр, не пойду же я туда пешком!

— Вадим Владимирович, спасибо, не стоит. Я завтра же передам договор. Оставлю на ресепшен, — запротестовала Женя. Ей вдруг отчаянно захотелось пояснить примадонне, что она не претендует на ее сына. Это просто отношения товар — покупатель. — Мы пошли. Давай, Лева, — она схватила мальчика за руку и потащила к двери.

— Ему нельзя ходить, — остановил ее Вадим, когда они уже были возле двери.

Женя обернулась. Нельзя ходить? Как это?

— Почему? — глупо спросила девушка.

Вадиму хотелось стукнуть кулаком по столу и прекратить эту трагикомедию. Он не хотел говорить при мальчике о его тяжелом состоянии, потому что знал, что в излечении любой болезни самое главное — это вера и желание пациента. Ему хотелось выставить мать, так не вовремя появившуюся в клинике, но он вдруг словно впервые увидел ее со стороны. Не всемогущую звезду, затмевающую светом все вокруг. А просто старую, никому, по сути, не нужную женщину.