Книга И дам вам сердце новое - Александра Миронова

— Мама, пожалуйста, присядь, отдохни, я вернусь где-то через час, и мы сможем поговорить. Я попрошу девушек сделать тебе кофе…

— Ты же знаешь, я не пью кофе!

— Тогда чай.

— Никакого чая! Мальчик, — наконец-то обратила она внимание на Леву, выведенная из себя его пристальным взглядом, — тебе никогда не говорила твоя… — она внимательно посмотрела на Женю, и сердце той замерло, — твоя мама, что некрасиво в упор рассматривать незнакомых людей?

— Вы та самая певица, которая очень красиво поет? — Лева смотрел восхищенными глазами на Потоцкую, не замечая желчи в ее голосе. Та профессиональным жестом распрямила плечи, выкатила грудь вперед и кокетливо поправила волосы. Женя усмехнулась. Эту только могила исправит. Потрясающе. Автоматическая реакция на мужское внимание, и плевать, что этому мужчине всего девять лет.

— Именно, — словно вдовствующая императрица снизошла к своему подданному.

— Моя мама вас очень любит, мы с ней в оперу ходили, чтобы вас послушать.

— Какой милый мальчик, полагаю, это все же не ваш сын? — старая ведьма не преминула снова уколоть Женю. Та беспомощно посмотрела на Вадима.

— Мама, извини, нам правда нужно идти.

— Отлично, тогда я подожду тебя в твоем кабинете.

София Потоцкая проплыла по коридору. Сказать об этой женщине, что она ходила, было бы натуральным кощунством.

Вадим Владимирович за ее спиной пожал плечами, Женя улыбнулась.

— Эмилия до тебя дозвонилась? — потребовала ответа у сына королева-мать.

— Эмилия? Нет, — удивился Сафронов. — А должна была?

— Она тебя разыскивала.

— Зачем?

— Зачем юная девушка разыскивает молодого мужчину? Чтобы обсудить с ним «Фауста», конечно же, — фыркнула дива.

Вадим закатил глаза, мать этого не увидела, потому что по-прежнему плыла в фарватере. Женя прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Лишь только Лева продолжал с неприкрытым восхищением смотреть на настоящую звезду, которую он увидел вблизи впервые в жизни.

Вадим открыл дверь кабинета, жестом предлагая матери войти. Заверив ее, что сейчас ей принесут любой напиток на выбор, он попытался ретироваться в сторону манипуляционной, но снова был остановлен матерью.

— Я жду тебя через пятнадцать минут, — приказным тоном распорядилась София.

Вадим ничего не ответил.

Закрыв дверь за матерью, он бросил извиняющийся взгляд на Женю. Та смотрела насмешливо.

— Эмилия?

— Да, мама не оставляет надежды. Эмилия дочь нового дирижера нашего оперного. Натура утонченная и возвышенная. Даже слишком для меня. Впрочем, сейчас не об этом.

Вадим двинулся по коридору и толкнул дверь в манипуляционную. Улыбчивая медсестра была наготове. Она моментально защебетала вокруг Левы, усадила его в кресло, заверила, что он обязательно получит грамоту за храбрость и вкусное печенье после того, как у него возьмут кровь. Лева обалдел окончательно. После встречи с оперной дивой он оказался в каком-то параллельном мире.

Женя смотрела на мальчика, кусала губы, заглядывала в его ошалевшие глаза и продолжала держать за руку. В какой-то момент она поняла, что Лева ничего не видел в своей жизни, кроме районной поликлиники и больницы, куда она сама его привезла в тот день, целую вечность назад. Ему кажется, что он сейчас в сказке. Снова почувствовала, как подступают слезы. Откуда взялась эта проклятая сентиментальность?

В то время как уютная медсестричка хлопотала вокруг Левы, Сафронов принялся изучать бумаги. Женя время от времени кидала на него обеспокоенный взгляд. Но он был слишком погружен в чтение и игнорировал ее. Вадим хмурился, потирал рукой лоб, словно так ему лучше думалось, и по выражению его лица Женя поняла, что ничего утешительного она от него не услышит.

После того как все манипуляции были завершены, медсестра, подхватив лоток с пробирками, выпорхнула из комнаты, оставляя за собой легкий шлейф «Синьориты» от «Сальвадора Феррагамо».

— Иди сюда, боец, — попросил Вадим и достал стетоскоп. Больше десяти минут он внимательно слушал Леву. Крутил его в разные стороны, просил прилечь и согнуться.

— Что? — Женя уже не скрывала беспокойства. Сафронов ее проигнорировал. Женя следила за его крупными руками. Вадим Владимирович, несмотря на гламурный образ, созданный масс-медиа, в отличие от Станислава, явно не тратил время на походы к мастерам маникюра. Кожа на пальцах возле ногтей потрескалась, была видна запекшаяся кровь. И эти странные шрамы, время от времени мелькающие в широких рукавах белого халата. «Именно так и должны выглядеть мужские руки», — почему-то подумала Женя. Она испытывала странное чувство. Как будто беспокойство все еще было в ней, но оно осело где-то в глубине, уступив место надежде. Вадим Владимирович явно знал, что делал. Недаром его все чаще стали называть новым Амосовым — гением кардиохирургии. Женя, прочитавшая биографию академика несколько лет тому назад, тут же признала — такие люди имеют право на сложный характер.

— Пойдем, друг мой, сейчас тебе сделают кардиограмму, и посмотрим тебя на УЗИ, — Сафронов разговаривал с мальчиком мягко и твердо одновременно. Словно любящий отец, который точно знает, что нужно сыну, и никогда не даст его в обиду.

Лева покорно кивнул и быстро оделся. Когда он натягивал на себя новую ультрамодную футболку, Женя отметила, как выпирают кости сквозь тонкую кожу. Словно чужой организм набирал силу под тончайшим папирусом и любое неловкое движение могло прорвать эту прозрачную голубоватую кожу, растерзать маленькое тельце, выпустив на свет уродливое чудовище. И навсегда разрушить это чудо природы.

Чтобы отогнать от себя глупые мысли, Женя снова взяла Леву за руку. Кажется, ей это легкое рукопожатие было нужно больше, чем самому мальчику.

— Куда идти? — фальшиво бодро поинтересовалась она, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Вадим бросил на нее заинтересованный взгляд. Надо же, он в очередной раз ошибся в оценке этой девушки. Он, такой умный, взрослый, прожженный и циничный. Вначале принял ее за деревенскую дурочку, и ей удалось довольно долго водить его за нос, пока она сама не решила продемонстрировать свой интеллект. Затем он перевел ее в ранг хитроумной стервы. Тип женщин, который всегда ему импонировал, — покойная жена была такой же. Упрямой, своевольной.

А затем раз, и Женя вдруг обнажилась перед ним. Все чувства как на ладони. Она, по всей видимости, и сама не осознавала происходящее. Это проявлялось, только когда она находилась рядом с мальчишкой. Она, оказывается, действительно умеет любить. Он видел это чувство много раз — в глазах, словах, жестах матерей, лежавших в его клинике с больными детьми. Но это была любовь отчаянная, жертвенная, полное самоотречение и растворение в другом человеке. А здесь все было наоборот. Каким-то непостижимым образом тоненький, трогательный мальчик, в котором невероятным чудом еще теплилась жизнь, казалось, наполнял эту красивую женщину силой, придавал ей решимости. Вадим Владимирович не успел толком разобраться в своих мыслях. Скорее, они просто пронеслись у него в голове, он смог поймать лишь хвост всей этой логической цепочки — странные взаимоотношения молодой девушки и маленького мальчика, связанных каким-то непостижимым образом. Он снова сосредоточился на рабочих аспектах. То, что он услышал и увидел во время осмотра и почерпнул из записей своих коллег, ему очень не понравилось.