Книга Небеса в огне. Том 1 - Бернхард Хеннен

Тот покачал головой:

— Вообще-то нет. Но почему я должен доверять тебе здоровье своей лошади, которая стоит в два раза больше той суммы, что я выручил бы за тебя, если бы продал на невольничьем рынке?

Шайя невольно улыбнулась, вспомнив о том, как бессмертный Муватта когда-то заплатил за нее баснословный выкуп: тысячу лошадей из королевских конюшен. А теперь ее оценивают всего лишь в половину лошадки.

— Что тебя развеселило?

— То, что вы лучше разбираетесь в лошадях, чем в женщинах, господин. Вы можете принять мою помощь или довериться целителю, который будет делать все так, как вы скажете. Тугая повязка поможет, но ненадолго. И если после этого ваша кобыла будет испорчена, вы вряд ли вернетесь сюда ради того, чтобы привлечь шарлатана к ответу, ибо окажетесь слишком далеко от Золотого города.

Мужчина негромко рассмеялся, и вокруг его глаз образовались морщинки.

— А это вполне вероятно. Ты какая-то необычная, женщина. Говоришь откровеннее, чем большинство знакомых мне мужчин.

— Значит, вас окружают не те люди, господин.

Улыбка застыла на его губах.

— Что ж, у тебя есть возможность доказать, что ты целительница, а не болтушка. Я даю тебе три дня на то, чтобы излечить мою кобылу. Если сумеешь, получишь три серебряные монеты, но если…

— Если вы ждете чуда, молитесь Иште, повелитель. В моих силах сделать так, чтобы опухоль, образовавшаяся из-за скопившихся в той области дурных соков, значительно спáла. Но это еще не значит, что лошадь будет исцелена окончательно. Кроме того, мне потребуется один серебряный сразу, чтобы купить настоящих пиявок.

В зарослях его бровей над переносицей образовались еще две морщины.

— Ты легкомысленно используешь имя богини, женщина.

— Ишта любит, когда говорят правду. Так чего мне опасаться?

— Кажется, ты за словом в карман не лезешь.

Он поднялся, провел рукой по гриве кобылы.

— Ты получишь три дня на то, чтобы извлечь дурные соки из ноги кобылы. Если сумеешь, получишь три серебряных, за вычетом того, который собираешься потратить на бесстыдно дорогих пиявок. Если не будет серьезного улучшения, я буду считать тебя обманщицей и велю привязать нагой к колоннам на рынке, чтобы самолично отвесить тридцать ударов палками.

Суровая складка, обозначившаяся вокруг губ купца, заставляла предположить, что ему будет приятно унизить ее публично. Этому человеку нравится, чтобы женщины вели себя униженно, но Шайя не умела притворяться настолько сильно. Она прекрасно осознавала, что лучшего предложения у нее не будет, и протянула руку:

— Договорились, господин… Как зовут вас?

— Питана, вот мое имя. Если ты знаешь лошадей так хорошо, как утверждаешь, то наверняка слышала обо мне. Я поставляю лошадей на конные заводы бессмертного Лабарны. — Купец не ударил по руке. Вместо этого он вложил одному из стражников в руку серебряную монету и сказал: — Натан, ты пойдешь с ней. Заплатишь за нее и ни на миг не спустишь с нее глаз. Она напоминает мне воровку, на казни которой я присутствовал прошлым летом. Если она попытается бежать с деньгами, то поступишь с ней так, как поступили с той воровкой.

Мечта о лучшем мире

Проведя маленьким ножом по точильному камню, она проверила большим пальцем остроту клинка. Это было единственное сокровище, унесенное ею из вечных льдов. Хороший железный нож, который она забрала у замерзшего трурийского воина.

— Держите кобылку, — велела она воинам, по указанию Питаны не спускавшим с нее глаз.

Шайя провела рукой по крупу кобылы:

— Спокойно, хорошая моя. Я помогу тебе.

Когда она опустилась на колени, каурая нервно хлестала хвостом. Молодая женщина осторожно обрила кусок кожи на опухшей задней ноге. Если удалить волосы, пиявки будут держаться лучше.

Кобыла зафыркала. По всей видимости, каждое прикосновение к опухоли было болезненным. Натан заговорил с ней, держа в руках поводья. «А он довольно неплохо обращается с лошадьми», — подумала Шайя. А вот то, как он смотрел на нее, нравилось ей гораздо меньше. Его взгляд напоминал взгляд голодного волка.

Прошло совсем немного времени, прежде чем она обрила шесть небольших участков на обеих сторонах опухоли. Вытерев клинок о штанину, она убрала его прочь, затем опустила руку в миску с извивающимися пиявками. Они влажно поблескивали и приобрели коричнево-черный цвет. Кончиками пальцев она взяла одно из маленьких чудовищ и поднесла его к ноге лошади, и оно мгновенно присосалось. Кобыла ничего не почувствовала, ибо одна из загадок пиявок заключалась в том, что, несмотря на кровавые раны, остававшиеся после укуса, сам укус не сопровождался болезненными ощущениями.

Постепенно Шайя пристроила все шесть пиявок на обритых местах и стала наблюдать за тем, как набухают их тела.

Вскоре первая пиявка, напившись до отвала, упала на пол. Шайя выловила ее из сена и положила обратно в миску. Когда от ноги кобылы отпала последняя пиявка, женщина потянулась.

Она чувствовала бесконечную усталость. Живот ее был полон, она находилась в месте, где могла спать, не опасаясь за свою жизнь. Именно это она и собиралась сейчас сделать. Женщина бросила оценивающий взгляд на Натана. Ей никак не удавалось разгадать его характер. То ли он сторонится людей, то ли просто презирает себе подобных.

— Сейчас я уйду. Следи за тем, чтобы кобыла двигалась поменьше.

Он ничего не сказал, но Шайя была уверена, что он сделает все для кобылы своего господина. Опустошенная, она закуталась в свой просторный плащ, натянула на голову капюшон и вышла из конюшни. Ноги и руки налились свинцом. Женщина прошла мимо колодца с большой поилкой, находившегося на другом конце двора, где под навесом были сложены товары, которые оберегали от влаги. Там, спрятавшись от непрекращающегося дождя, уже устроились несколько путешественников и пастухов.

Никто не обращал на нее внимания. Капюшон скрывал ее лицо. Она нашла уголок, где лежали сложенные тюки с шерстью, и вытянулась на них. Скорее по привычке, нежели по необходимости, рука ее скользнула к рукояти ножа.

— Да говорю тебе, — донесся до нее мальчишеский голос, — они берут и пастухов. Именно пастухов! Кто еще в этом вонючем городе может разбираться в крупном рогатом скоте? Мясники, сдирающие с них шкуру, кожевенники и парочка доспешников. Но кто знает, что делать, если эти животные не дают молока?

— Судя по тому, что я слышал, Асугар — это всего лишь скала в море, — прозвучал в ответ усталый голос, принадлежавший человеку постарше. — Там нет места для крупного рогатого скота.

— Это провинция, — не сдавался юнец. — Она огромная. Я вчера своими ушами слышал, как Аркуменна…

— С каких пор ты слушаешь болтовню валесийцев?

После короткой паузы голос мальчика зазвучал не так уверенно: