Книга Небеса в огне. Том 1 - Бернхард Хеннен

«Плохая идея», — отругала она себя. Это тоже привлечет к ней внимание. Нужно уходить из Золотого города, причем как можно дальше от него, где Аарон совершенно точно больше никогда не услышит о ней. И ее брат Субаи.

Он был единственным человеком, что-то выгадавшим от похода на Север. После героической гибели отца он стал бессмертным, правителем ишкуцайя и народов Шелковой реки. Но он никогда не должен узнать о том, что она еще жива, что ее не сожгли на костре и ее пеплом не засеяли поля Лувии. Субаи выдаст ее без малейших колебаний, дабы богиня была ему обязана.

Улица, по которой шла Шайя, заканчивалась у площади Тысячи языков. По периметру площади стояли четыре длинных колонных зала, разделенных на множество каморок, выходивших на площадь. Там сидели переводчики из всех стран Дайи. Поговаривали, что нет такого языка, на котором здесь не говорили бы. В этих каморках не имелось передних стен, и Шайя хорошо видела, что почти все они заняты, хотя клиентов было немного. В некоторых торговались купцы, пользуясь услугами переводчика, в других царапали письма на мягкой глине, чтобы затем отнести их в печь для обжига на южной стороне площади.

Принцесса знала четыре языка. Она наверняка сумеет прокормиться, но, как и во всем Нангоге, здесь всем заправляли мужчины.

Женщина, говорящая на языке широких степей, владеющая различными диалектами Шелковой реки и к тому же неплохо знающая языки Арама и Лувии, — нет, это тоже не годится.

Она шла по обрамленной обелисками аллее, которая вела на северо-восток Золотого города. Тут над разбитыми на террасы горными склонами возвышалось несколько якорных башен. Слизь, стекавшая с щупалец собирателей облаков, длинными, потемневшими от пыли полосами висела на стенах домов, а комки ее, которые лизали тощие псы, валялись на выложенной большими каменными валунами улице. Из руин манили к себе небольшие забегаловки под яркими парусиновыми тентами, с которых сейчас стекали тонкие струйки дождевой воды. В нос Шайе ударил запах только что поджаренного мяса ящериц, который нельзя было спутать ни с чем. Во рту собралась слюна. Нужно поесть!

Она поспешно зашагала по аллее, протиснулась сквозь колонну носильщиков, несших на плечах вязанки ароматных дров лакме, из которого можно было сварить вязкий и вкусный черный сироп.

«Только не думай о еде», — приказала она себе, но во рту снова стала собираться слюна. Женщина остановилась у Змеиного колодца, неподалеку от базара, где продавали свои изделия золотых дел мастера, и напилась воды, пытаясь заглушить голод. Дождь пошел сильнее, охлаждая все вокруг. На мостовой пáрили валявшиеся повсюду конские яблоки. На краю города расположились несколько караван-сараев, и здешние дороги были покрыты толстым слоем испражнений этих животных. От квартала дубильщиков, находившегося у реки, ветер принес отвратительный запах. Здесь можно было дешево снять квартиру, но это тоже не вариант, если у тебя нет ни единого медяка. Тем не менее Шайя надеялась, что сумеет применить здесь свои познания. Она выбрала караван-сарай, на высоких стенах которого были нарисованы две стоявшие на задних ногах лошади. Сюда приходили торговцы скотом из Степи ножевой травы. В каменных стенах имелись широкие загоны, куда поселяли целые стада, прежде чем отправить их на живодерни, что в миле к югу по течению реки.

Стражи у ворот не было. Шайя вошла во двор и принялась искать те немногие конюшни, где стояли лошади, которых хозяева ценили настолько, что им тоже доставалась крыша над головой. Вот здесь стража была.

Шайя отбросила капюшон, чтобы в сумеречном свете уходящего дня стража могла разглядеть ее лицо, длинные волосы и то, что оставили от ее женственности ужасы льдов. По форме бород и брошам с орлами, скреплявшим их плащи, молодая женщина решила, что перед ней лувийцы.

— Я целительница, которая должна присматривать за лошадьми. Вы пропустите меня или мне придется сначала поднимать ваших хозяев, чтобы можно было сделать свою работу?

Мужчины озадаченно переглянулись, а затем пропустили ее.

Шайя любила запах конюшен, звук топочущих копыт, большие черные глаза, внимательно глядевшие на нее. Она почти всю свою жизнь провела с лошадьми. Научилась ездить верхом лишь немногим позже, чем стала ходить. Любила лошадей всем сердцем. Животные чувствовали это и отвечали ей взаимностью.

Она входила в отдельные загородки и осматривала лошадей, насколько это было возможно в свете уходящего дня. У пятой она нашла то, что искала, опустилась на колени и принялась осторожно ощупывать левую заднюю ногу. Она была опухшей у самого копыта. В ответ на легкое нажатие кобыла фыркнула. Кончики пальцев Шайи почувствовали тепло. Еще один признак воспаления.

— Ты кто такая? — раздался у нее за спиной низкий раздраженный голос. Оба стражника оказались не наивными дурачками. Они сообщили своему хозяину о том, что пришла целительница, за которой он не посылал.

Принцесса поднялась и поглядела в темно-карие глаза высокому мужчине, стоявшему прямо перед ней.

— Думаю, эта каурая кобылка вам очень дорога, господин. Вы даете ей овес, она стоит в хорошей конюшне. Полагаю, вы отдали за ее седло и сбрую больше, чем может заработать за год семья из десяти крестьян. Вы заметили, что она охромела? Или не замечали до последнего?

— О чем ты говоришь, женщина?

— О воспалении сгибательного сухожилия у вашей кобылы. Подойдите и посмотрите сами. Вы долго ехали по низменностям? Под дождем по пастбищам, взрыхленным копытами целых стад?

Купец подошел к кобыле. Нежно погладил ее ноздри, что-то шепнул на ухо. Он любил свою лошадь, как и предполагала Шайя.

Не обращая внимания на грязь, запачкавшую его дорогой вышитый плащ, он присел и осмотрел опухоль.

— Ты права, женщина. Ее нужно перевязать…

— Нет, при всем уважении к вам, этого будет недостаточно. Вы загоните ее до предела, если будете просто перевязывать ее и заставлять двигаться слишком быстро.

Раздраженный словами незнакомки, он угрюмо посмотрел на нее. У него были сросшиеся на переносице брови и поистине мрачный взгляд. На узком лице выделялся длинный, слегка загнутый книзу нос, а коротко постриженная борода придавала ему сходство с хищной птицей. Было очевидно, что он не привык, чтобы женщины возражали ему.

— А ты что предлагаешь, источник мудрости?

— Пиявок. И месяц очень спокойного движения, хоть это, возможно, и перечеркнет ваши планы.

— Пиявок? — Он нахмурился.

— Вы удивлены? Если позволите использовать их, воспаление спадет значительно быстрее.

Он задумчиво провел рукой по бороде.

— Я слыхал о таком. Ишкуцайя используют пиявок… Ты из степей?

Шайя прекрасно осознавала дурную славу, которой пользовался ее народ. Особенно не любили мятежный степной народ торговцы.

— Я что, похожа на них? — самоуверенно поинтересовалась она.

Демон, спасший ее из укрытого в горах монастыря, действовал очень тщательно, когда подошел к вопросу изменения ее лица.