Книга Сомневайтесь! - Владимир Антонов

– А я сказала пойдёшь! – это произнесла обладательница крупных форм в области таза. Судя по всему, глава семьи. Остальная семья состояла из двадцатилетней дочери и худенького мужичонки ничем не примечательного. Именно ему был отдан этот то – ли приказ, то – ли указание к действию. Мужичонка испуганно огляделся по сторонам, посмотрел в витрину, где демонстрировала «товар» иссиня белая скандинавка и ответил:

– Дуся! Да чтоб я с этой? Да ни в жисть! – всем своим видом он демонстрировал негодование и возмущение. – Чтоб ты мне потом всю душу из меня лобзиком выпилила. Чтоб на заводе курам на смех засмеяли… Не пойду! Что хочешь делай – не пойду и всё! – а самому, видно, хочется аж сил нет как хочется. – Мне сначала литр надо, чтоб я с ней…

– Я сказала пойдёшь. Смотри какая тощая и синяя. Где ты у нас такую найдёшь? Ты что хочешь, чтоб я рассказывала у себя на работе, как вы с Васькой с утра до вечера из бутылки не вылезали. Вам профком путёвки для этого выделил? Или как дури накурились и потом ржали как кони. Гнедой да Сивый! Два придурка, – мужичок, видно, пришёл к окончательному решению. Обречённо махнул рукой и промолвил примирительно:

– Ладно, пиши расписку, что пилить не будешь, – и тут же нырнул в узкую дверь к тощей шведке. Лёва не стал ждать, когда «несчастный подкаблучник» выйдет обратно из этого «храма любви». Он продолжил экскурсию. Вскоре ему это надоело и он направился к месту назначенной встречи.

По началу он Клода не узнал. Тот «сдал» основательно. Светлые волосы с головы исчезли, а нос стал ещё длиннее. Химия и облучение сделали своё дело. На вопрос Лёвы «как?» Клод молча покачал головой, давая этим понять, что дела плохи! Лёва собрался с мыслями. Ему ещё никогда не приходилось разговаривать с человеком, дни которого были сочтены. Следующим его вопросом был вопрос «сколько?». Клод пожал плечами и неспеша заговорил. Они присели на скамейку.

– Сколько? Это зависит от многих вещей. Первое – деньги! С деньгами я могу протянуть месяца два, а может быть и больше. Второе – лекарства! Но этот вопрос связан с первым. В клинике хорошие специалисты, но они не могут держать меня «на плаву» бесконечно долго и бесплатно. Саркома ещё никого не пощадила. Меня сейчас беспокоит другое. Что будет с Джуди, когда меня не станет? Её ждёт ужасная жизнь, – Клод тяжело вздохнул. В уголках его глаз блеснули слёзы. Он посмотрел на Лёву. В его глазах был вопрос: «Что тебе нужно от меня, русский? Зачем эта встреча?».

– Я не буду ходить вокруг да около, – сказал Лёва. – Разговор будет по-мужски жёстким. Надеюсь, что Вы объективно оцените ситуацию и примите правильное решение… Может быть нам лучше пойти где-то выпить кофе? Сейчас, кажется, дождь пойдёт, – они поднялись, перешли через дорогу и спрятались за дверью уютного амстердамского кафе. Расположившись за угловым столиком, Лёва подозвал официанта и заказал эспрессо для себя и капучино для Клода. Когда дымящиеся чашки с крепким и ароматным напитком появились на столе, Лёва начал разговор:

– Я нахожусь в ситуации похожей на Вашу, только у меня есть шанс остаться в живых, – услышав эти слова, Клод растерялся. Начало разговора его заинтриговало и одновременно насторожило. Тем временем Лёва продолжил: – Если с Вашей помощью я смогу выжить, то вопрос с Вашей сестрой Вы можете считать закрытым. Содержание Джуди будет проплачено мной до конца её жизни. Более того, я могу уже сейчас гарантировать ей лучшее содержание в другом приюте. Можете сами выбрать в каком. С моей стороны возражений не будет. Документы мы сможем подготовить и подписать у нотариуса уже завтра, – Лёва закончил и теперь ждал реакции собеседника. Горячий кофе перестал быть горячим и он попросил официанта принести другую чашку. Клод недоумевал. Он по-прежнему не мог уловить к чему идёт разговор. В чём суть разговора.

– Что Вы хотите взамен? Я не понимаю… Мне не понятен смысл происходящего, извините… Но, Вы знаете… Я Вам уже заранее благодарен за предложение позаботиться о моей сестре. Надеюсь, Вы не попросите меня отдать Вам мою почку или что-нибудь другое. Этого не стоит делать. Метастазы! – Всё тот же вопрос «зачем?» оставался висеть в воздухе. Клод ждал разъяснений. Он был готов выполнить любое требование полузнакомого человека, лишь бы это не было… «А что не было? Разве есть что-то, чего бы я не сделал ради Джуди?» – ответ уже давно был готов. По ночам ему снилось, что какие – то террористы предлагали ему взорвать себя в помещении европейского парламента. – Они обещали взамен то же самое, что обещал этот русский с похожей на меня внешностью и я ведь согласился!.. Бинго! Я понял! Мы же похожи и этот человек хочет использовать это сходство… Для чего? Опять вопрос», – Клод наконец расслабился и отпил из чашки остывший кофе. – Итак? – он вопросительно взглянул на собеседника. – Приговор врачей я знаю. Теперь я хочу услышать Ваш приговор. Чего Вы хотите? – В течение последующих двух часов они обсуждали детали задуманного Лёвой. Клоду часть плана не понравилась. Но что делать? Хозяин сегодняшнего бала сидел напротив него и его имя было не Клод де Бург.

В то юное время, когда Лёва Бейлин бегал за девчонками и лазал по горам, Клод де Бург, хотя и был таким же юным, наоборот, бегал от девчонок. Потому что внутри него самого было что-то не так. Это «не так» проявилось в нём неожиданно, когда он записался в секцию борьбы. Это было тогда модно. Все мальчишки хотели быть борцами после того, как их соотечественник выиграл золотую олимпийскую медаль в «не голландском виде спорта». К тому же ему хотелось быть сильным и нравиться… Хотя бы самому себе, сестре или маме. На первом же занятии тренер поставил его в пару с более опытным борцом. Тот взял Клода в жёсткий захват. Прижал к себе, чтобы лишить соперника воздуха и сделать ему больно. В этот же момент Клод почувствовал, что вместо боли, это плотное объятие доставляет ему удовольствие. Он возбудился и отвердевшей плотью упёрся в тело соперника. Тот отпрянул, а Клод… Клод больше на тренеровки не приходил. Городок Бруммен был совсем маленьким. Нравы в этом городке были не такими, как в столице голубой и розовой любви Амстердаме. Закончив школу, Клод попрощался с родителями и уехал именно туда, в Амстердам. Чем провинились перед всевышним его родители, Клод так никогда и не узнал, но родившаяся после него на десять лет позже сестра Джуди родителей тоже не порадовала. Она не могла с рождения ходить и даже встать на ноги не могла. Её болезнь называлась каким-то очень сложным словом и встречалась крайне редко. Вскоре его родители поняли, что внуков у них не будет. А ещё через какое-то время автомобиль, на котором они ехали по скоростной трассе, занесло. Клод остался вдвоём с сестрой, которая с тех пор составляла смысл его жизни.

Друзья не виделись очень давно. Наверное, года четыре. Курт переехал в Берлин год назад. Там он купил квартиру на Унтер дер Линден недалеко от Александр Платс. Переезд был вызван тем что тогда, год назад, экстренное собрание совета директоров компании «Герта» лишило его кресла за круглым столом совета. Этому предшествовала целая история. Всё началось с того, что кто-то на него «настучал». Откуда-то полиции стало известно о его личном участии в прохождении через счета фирмы значительных сумм, которые впоследствии куда-то исчезали минуя налогообложение. Одновременно с этим на личном счету господина Бертнера появлялись суммы эквивалентные пяти-семи процентам от бесследно исчезнувших. Курт попытался оправдать себя тем, что «проводки» этих сумм производились в интересах компании. За это компания получала дополнительные скидки при покупке высококачественной карельской сосны. Совет директоров учёл сказанное Куртом. Для полиции был составлен соответствующий отчёт, который его действия оправдывал. Но с самим Куртом «Герта» решилась – таки расстаться. Лёва друга в беде не бросил, и именно по его совету господин Бертнер перебрался в Берлин. В течение последнего года Курт выполнял поручения Лёвы, многие из которых носили сугубо конфиденциальный характер. Мотался по Европе, встречался с людьми, договаривался о новых контрактах для «Провекты». Лёва постарался сделать так, чтобы материальное положение друга не ухудшилось. В особо важных вопросах, говоря языком секретных служб, степень доверия между бывшими партнёрами достигла и соответствовала «первой группе допуска».