Книга Десятая заповедь - Валерий Фурса

Но не до того было. Не посылать же милиционеров в областной центр, если он сам уже здесь, на месте, и сам можем обо всем узнать.

Эх! Если бы наши желания, да были лошадьми, — вспомнился Сергею Петровичу старина Рассел. — Тогда, действительно, все нищие могли бы ездить верхом…

Поездная бригада того поезда, на котором Скребков, вроде бы, в прошлую субботу поехал в Киев, была в рейсе. Их поезд вернется только на следующий день, вечером. А на вокзале только подтвердили тот факт, что такой билет действительно был продан пассажиру по фамилии Скребков. О чем свидетельствовали имеющиеся на билете данные его собственного паспорта.

— А ехал ли он по этому билету, или нет, о том вам только проводник сказать может. Да и то, если с совестью у него все в порядке. Ведь бывает и так, что какой-то пассажир к отправлению поезда не явился. В таком случае проводник на его место может подсадить безбилетного пассажира. Не за «так», конечно, и даже не за простое «спасибо». За соответственную денежную благодарность…

В любом случае, возникла необходимость проверить этот факт путем опроса проводника. Но это пришлось отложить на завтра, и поручить проведение опроса работникам милиции, которым также было поручено добыть фотографию подозреваемого и предъявить ее проводнику для опознания.

Когда Сергей Петрович вернулся в городок, Николай уже ожидал его.

— А, допустим, что наши ребята таки правы, и что Скребков действительно был в нашем городе вечером, накануне преступления. Если он вышел из дому в шесть утра, то максимум за полчаса он мог быть на трассе и еще через какой-то час, даже на попутных машинах, мог добраться до соседнего райцентра. А там, в восемь утра, останавливается киевский поезд.

— Ну что ж, — задумчиво молвил следователь. — Это можно принять за еще одну версию… И проверить ее не так уж сложно. У меня, как раз, есть немного свободного времени. Вот только, если бы транспорт какой-то…

— А у меня машина рядом стоит… Поехали!

— Едем.

Но на железнодорожной станции их ожидало разочарование.

— Да! Уезжал от нас один пассажир в Киев в то воскресное утро. Пронцив его фамилия. Пронцив И.П.

— А, может, по чужому паспорту билет брал? — неуверенно выразил свою мысль Николай. — Мало ли таких случаев бывает…

— Может, и бывает, — Сергей Петрович тоже был разочарован. Но что делать? Такова у него работа — искать зернышки истины в огромных кучах неправды и откровенного вранья.

— А не могли бы вы вспомнить того пассажира, который на воскресный поезд билет покупал?

— Почему, не могу? Очень даже могу. Довольно интересный такой мужчина. С бородкой…

— Невзрачный такой? И бороденка рыжеватая и реденькая?…

— Да нет! Довольно-таки импозантный мужчина. В теле. Ухоженный. А бородка у него черная, небольшая, аккуратно подстриженная. Ну, приблизительно такая, как в некоторых фильмах профессора имеют.

— Не Николай, — разочарованно сказал Погорелец.

— Нет, нет! Не Николай. Я же говорю, инициалы его «И.П.». В субботу, после обеда он билет брал.

Тут в разговор вступила уборщица, которая уже некоторое время вертелась возле окошка кассы, прислушиваясь к вопросам незнакомцев. Интересно ведь, о чем это они так кассиршу расспрашивают? А тут, как раз, и она кое-что знает…

— Прошу прощения, но я тоже могу вам кое-что рассказать о тех бородатых…

— О каких бородатых? — аж встрепенулся от неожиданности Николай.

— Да о тех, о которых вы расспрашиваете.

— А что, разве он не один был — тот бородатый?

— Да нет! Двое их было! Второй, тот, о котором вы спрашивали, невзрачный такой, на улице его поджидал. Непоказной такой, мелковатый, вертлявый. Постоянно по сторонам оглядывался. Будто высматривал кого-то. Или надеялся встретить. Весь такой, что нормальная женщина с таким и не пойдет. Даже не посмотрит на такого. Низенький, тонколобый. А бородка у него, как вы и говорите, рыжеватая и коротенькая. И жиденькая какая-то. Этот уж точно на профессора не похож. Больше — на козла какого-то безродного…

— Откуда же вы знаете, что они вместе были? — включится в разговор следователь.

— Вместе, вместе! В субботу ведь было. Тот, плюгавенький, первого на улице дожидался. А тот, что на профессора похож, потом ему билет на поезд отдал. Еще и сказал ему что-то, и по плечу похлопал. А потом они в кафе коньяк хлестали. Козлобород тот выставлял. Да все так подобострастно к профессору… Все больше ему подлить старался. Еще и этот, как его, ананас на закуску взял. Такие ведь рукавами не закусывают…

Кстати, плюгавенький этот, вроде из соседнего городка. Когда-то частенько в областной центр с нашей станции ездил. Еще когда пацаном был, и бородки не имел, начал ездить.

С учетом новый сведений по делу у следователя стала вырисовываться интересная картина, которая многое могла разъяснить и многие факты расставить по своим местам. Это действительно могли быть Скребков и еще какой-то неизвестный — Пронцив И.П. Что же это за фрукт? И каким боком он с этим Скребковым связан? Если это Скребков, конечно же. Но ведь он действительно вот таким образом, по чужим проездным документам, мог в воскресение в Киев податься. Именно в воскресение! А не в субботу вечером. И — отсюда. А не из областного центра.

— А на который именно день «профессор» билет брал? На субботу, или на воскресение?

— На воскресение. На утренний. Который в восемь утра отходит.

Это уже было интересно.

— Я — следователь прокуратуры. — Сергей Петрович показал женщинам свое служебное удостоверение. — Не могли бы вы мне для протокола свои сведения дать? Я вас опрошу в качестве свидетелей.

— А они, что, натворили чего? Это ведь и в суде, наверное, свидетельствовать придется? — немного растерянно переспросила уборщица. — Хоть и страшно почему-то, но от показаний своих я не откажусь. Очень уж мне тот Козлобород не понравился! Так все к «профессору» льстился, что, казалось, и без мыла в задницу залез бы. Я извиняюсь, конечно…

Не взирая на серьезность ситуации, Николай от души рассмеялся. Не смог удержаться. И женщины, и сам следователь, недоумевая, посмотрели на него.

— Не вижу здесь ничего смешного, — осуждающе посмотрел на него Сергей Петрович. — Неужели вы думаете, что в деле уже и точку пора поставить?

— Да нет, конечно! Я прошу прощения за несдержанность. Но ведь этого типа и мальчишки мои Козлобородом называют. Вот и не сдержался.

На те слова и обе женщины, и даже сам следователь, и себе засмеялись. Ведь настолько меткое то прозвище, если разные люди готовы им одного и того же человека наделить.

Свидетельские показания кассира и уборщицы были надлежащим образом запротоколированы. Скребков был опознан ими по предъявленной фотографии. Продавец кафе, где распивали коньяк бородачи, тоже дала свои показания. И она опознала Скребкова как человека, покупавшего в тот субботний день и коньяк, и закуску.