Книга Рыцарь пяти королей. История Уильяма Маршала, прославленного героя Средневековья - Томас Эсбридж

Культ молодого короля оказался недолговечным. Генрих II все еще оставался у власти, а молодой король, по сути, был покоренным мятежником. Поэтому анжуйские аристократы и клирики довольно быстро перестали рисковать карьерами и повторять истории о его «чудесах». Более того, молодой король подвергся давлению большинства историков конца XII века. Для хронистов, писавших во время правления старого короля и его преемников, Генрих был легкой добычей. Блудный принц, умерший молодым и не оставивший придворных историков, готовых воспевать ему хвалу. Вальтер Мап, утверждавший, что дружил с Генрихом, тем не менее объявил его «плохим сыном своего отца», который «осквернил весь мир своими предательствами». Гиральд Уэльский обвинил Генриха в «чудовищной неблагодарности», хотя и признавал, что молодой король был «честным для друзей, ужасным для врагов и любимым всеми».

Лишь немногие из современников Генриха изложили более непосредственное впечатление о его достижениях и характере. Известный трубадур Бертран де Борн сложил planti (элегию) на смерть Генриха, оплакивая его широту души, любезность и рыцарские качества. Он назвал молодого короля «сувереном всех изысканных рыцарей» и «императором чемпионов». Еще более сердечным был Жерве из Тилбери. Он написал, что молодой король был «утешением для мира» при жизни, а его смерть в расцвете юности стала «ударом для всего рыцарства». Жерве заключил, что, «когда Генрих умер, небеса были бесплодными и весь мир нищенствовал».

Молодой король был трагической фигурой. Этот человек имел огромный потенциал, который так и остался нереализованным. Он был покровителем Уильяма Маршала и, несмотря на их короткое отчуждение, его ближайшим другом. Генрих изменил карьеру Маршала, помог ему стать настоящим мужчиной. И Маршал до конца своих дней чтил его память. Но для начала ему надо было выполнить последнюю волю Генриха и совершить путешествие в Святую землю.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СВЯТУЮ ЗЕМЛЮ

Исполнить волю Генриха было не так просто. Надо было совершить путешествие протяженностью более 2 тысяч миль – почти до пределов известного мира, но это не остановило Уильяма. Его паломничество было вызвано прежде всего бескорыстной преданностью и подлинной религиозностью. После поражения и смерти молодого короля, бережно храня его память, Уильям ничего не получал взамен. И тем летом он снова оказался в непростом положении – лишенным господина и покровителя. Если бы основным приоритетом Уильяма было обеспечение своего будущего, он бы прежде всего сосредоточился на поиске нового места в свите или в Анжуйской империи, или по соседству – у Филиппа Фландрского или ему подобных. Именно такой путь выбрали многие его товарищи – бывшие члены mesnie молодого Генриха. В течение следующих лет такие рыцари, как Балдуин де Бетюн, Робер Трегоз и Жерар Тальбот, сумели снискать расположение старого короля. Они были приняты на королевскую службу и начали медленное восхождение по карьерной лестнице.

Маршал выбрал иной путь. После похорон молодого короля в Руане он принял твердое решение принять крест и отправиться на Ближний Восток. Во многих аспектах это был шаг в сторону от военной службы и перерыв в карьере. Ему было уже за тридцать, и приходилось делать судьбоносные выборы. Он участвовал в двух неудачных восстаниях против Генриха II. В 1182 году против него были выдвинуты скандальные обвинения. Поэтому его перспективы вовсе не были определенными, и надо было думать о карьере. Но Уильям своими глазами видел мучительную смерть молодого короля, и это оставило в его душе неизгладимый отпечаток. Рыцарь был решительно настроен исполнить последнее желание Генриха и отнести его плащ в Иерусалим. Последующие события показали, что Маршал думал и о собственной вере и душе.

Нет никаких оснований полагать, что Уильям Маршал был религиозным фанатиком, не интересующимся ничем, кроме далекой Святой земли. Да, он был готов идти на некоторые жертвы, однако все же он был реалистом. Когда молодой король был доставлен к месту своего последнего упокоения, Маршал попросил аудиенции у Генриха II. Согласно «Истории», он предстал перед королем, чтобы получить королевское разрешение на совершение паломничества. Оно было дано. Но одновременно это была возможность для Уильяма оценить отношение к нему старого короля и сделать шаг к примирению. Генрих, скорее всего, знал о последней воле сына, которую Маршал намеревался исполнить, и отнесся к этому решению с уважением. Также он признавал военную доблесть Уильяма. В результате старый король обещал сохранить место для Уильяма в королевской свите. Вероятно, такова была просьба Маршала. Генрих даже выделил Уильяму 100 анжуйских фунтов, которые должны были помочь ему в пути, хотя одновременно отобрал у него двух коней якобы в качестве гарантии его возвращения с Востока. Вместе кони стоили не меньше 200 анжуйских фунтов.

Уильям Маршал заложил фундамент процветающего будущего в Западной Европе, если он вернется из Леванта. Несмотря на гарантии короля, Уильям, судя по всему, обдумывал возможность остаться в Святой земле. В середине лета 1183 года он отправился в Англию, чтобы попрощаться с друзьями и родственниками. Он побывал у одной из сестер, Матильды, которая вышла замуж за мелкого землевладельца Робера из Пон-де-л’Арша[15]. Возможно, Уильям также навестил своего старшего брата Джона, который сохранил наследственную должность, перешедшую к нему от отца, но в целом не был в милости у Генриха II. Поездка в Англию была определенно отклонением от прямого пути для Уильяма Маршала и выглядит как деяние человека, желающего привести в порядок дела перед долгим, возможно, даже постоянным отсутствием.

Многие рыцари возраста Уильяма, имевшие аналогичный жизненный опыт и положение, сделали вполне успешные карьеры в Леванте. В XII веке государства крестоносцев, созданные после завоевания латинскими христианами (римскими католиками) Иерусалима в 1099 году, предлагали для них множество возможностей. Отправившись на защиту Святой земли, рыцари могли выполнить «волю Господа» и одновременно продвинуться и даже получить собственные земли. Яркий пример – бургундский рыцарь Рено де Шатильон. Он участвовал во Втором крестовом походе в армии Людовика VII, после чего остался на Востоке. Никому не известный рыцарь женился на княжне Констанции Антиохийской, наследнице северного государства крестоносцев, и в течение восьми лет правил Антиохией. Захваченный мусульманами, он провел пятнадцать лет в Алеппо, прежде чем был выкуплен. К моменту его возвращения Констанция уже умерла, и в Антиохии был новый правитель. Но Рено заключил новый выгодный союз с наследницей обширных земель Трансиордании (к востоку от Палестины). Одновременно в его владениях оказались две крепости – Керак (Крак) и Монреаль. Так Рено де Шатильон попал на передний край в священной войне с могущественным султаном Саладином.

Другим рыцарем, получившим состояние на Востоке, был Ги де Лузиньян, один из двух братьев, напавших из засады на графа Патрика Солсбери и Уильяма Маршала в Пуату в 1168 году. В 1170-х годах Ги отправился в Палестину – возможно, желал таким образом искупить вину за смерть лорда Патрика. Как и Рено, он быстро преуспел благодаря выгодному браку. В 1180 году он женился на Сибилле Иерусалимской, сестре Балдуина IV. Учитывая слабое здоровье короля (он был болен проказой), теперь Ги имел целью получение иерусалимской короны. Прихоти судьбы иногда необъяснимы. Всего лишь пятнадцать лет назад рыцарь, ожидавший получения короны Иерусалима, был в Аквитании объявленным вне закона бандитом, скрывающимся от гнева Генриха II. При наличии таких прецедентов было бы удивительно, если бы Маршал не вынашивал мыслей о левантийском будущем.