Книга Дагестанская сага. Книга I - Жанна Абуева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ох! – только и смогла произнести девушка.
– Погодите! Я должен был сказать это вам давно, но никак не мог решиться! А теперь… теперь вы уезжаете, и я… я просто не могу вас отпустить вот так… без правды!
Выплеснув, наконец, своё чувство, он замолчал, одновременно ощущая и лёгкость, и невыразимое волнение. Ошеломлённая Малика тоже молчала, не зная, что ответить этому человеку, который стал ей близок и которого она не могла и не хотела обманывать.
– Юсуп Магомедович… Юсуп… я… никак не ожидала услышать такого и хочу сказать, что я… что вы… один из лучших людей, которые были и есть в моей жизни…
Она в растерянности подбирала слова, теряясь от того, что этот большой, мужественный человек стоит сейчас перед ней и, словно ребёнок, моляще смотрит на неё в ожидании ответных слов.
– Вы очень… очень достойный человек и… о таком муже, как вы, мечтает каждая девушка… но… я не хочу вас обманывать, потому что… не люблю вас! Простите меня!
Казалось, что в наступившей после этих слов тишине отчётливо слышен стук их бьющихся сердец, а молчание не кончится никогда. Но вот Юсуп, овладев собою, мягко произнёс:
– Вы кого-то любите?
– Да… то есть нет… Уже нет! Простите, но мне не хочется говорить об этом!
– Но… если уже нет… значит… у меня есть всё-таки шанс? Возможно, когда-нибудь…
Она молчала.
– Могу ли я надеяться, что когда-нибудь… вы захотите стать моей женой? Я готов ждать сколько угодно!
– Я… я не знаю… – Девушка избегала смотреть на него. – Всё это так неожиданно…
– Но вы позволите писать вам иногда? И потом… я ведь в любой момент могу вернуться в город… Одно ваше слово!
– Сейчас я ничего не могу сказать! – твёрдо ответила девушка. – Я должна поехать домой и… подумать!
– Я буду ждать вашего ответа хоть всю жизнь, потому что… потому что я люблю тебя, Малика, и хочу, чтобы ты всегда помнила об этом!
Разговор не выходил у неё из головы, когда Малика, в последний раз обнявшись с тётушкой Баху, села в старенький автобус, который, натужно громыхая, повёз её знакомой уже горной дорогой прямо в Буйнакск.
Автобус был переполнен людьми, ехавшими в райцентр кто за чем. Путь был неблизким, и девушка, устроившись поудобнее на жёстком деревянном сиденье, устремила свой взгляд в окно, где горы, меняя окраску от зелёно-жёлтых до чёрно-серых, сопровождали её на всём пути до райцентра.
Юсуп Магомедович любит её. Он так сказал. И он не из тех, кто говорит не то, что думает. Ей нравился этот человек, большой, сильный, умный и уверенный в себе. А самое главное, рядом с ним было спокойно и надёжно. Таким надёжным и должен быть спутник жизни, подумалось девушке. Но… после того, как Марат так низко повёл себя, может ли она кому-то верить? Правда… Марат не идёт ни в какое сравнение с её главврачом. Она даже улыбнулась, представив их рядом. Но Марата она любила… Да, любила, ну и что? Судьба посылает ей достойного человека, который искренне любит её и готов ждать сколько угодно. Как ей быть?
В конце концов Малика решила обо всём рассказать матери. Мама даст ей верный совет! При мысли о том, что скоро она увидит родных, девушка заулыбалась под удивлёнными взглядами пассажиров.
Айша и Шахри сидели в гостиной, уютно освещаемой старинной золотистого цвета лампой, и молчали. За долгие годы жизни они привыкли к такому молчанию, связывавшему их больше любых слов. Каждая из них знала, о чём думает другая. Тайн у них друг от друга не было, переживания и радости были общими, так что женщины молчали, занимаясь каждая своим рукоделием, благо, навыки, привитые им ещё в доме Ибрагим-бека, не позабылись.
Сегодня в доме была радость. Вернулась Малика, и теперь, когда дочь была дома, Айша, наконец, пребывала в относительном спокойствии.
Осталось дождаться Ансара и… О Аллах, ну когда же придут хоть какие-то известия о родителях?!
– Надо подумать о её замужестве! – нарушила вдруг молчание Шахри.
– Только и думаю об этом последние два года! – отозвалась Айша. – Да только что поделать, если девчонка об этом слышать не хочет!
– Надо как-то убедить её! Чувствую, придётся мне самой взяться за дело!
– Давай-давай, берись! Вот только не вздумай ей советовать убегать с кем-либо!
– Ну, начнём с того, что я не советовала убегать, а советовала похитить. Согласись, это немного разные вещи! А во-вторых, что, разве совет был плохой? Ну и жила бы ты сейчас с этим Султаном, который, говорят, сильно опустился и пьёт, и жена его вечно ходит с синяками…
– Астафирулла! Бог меня спас от этого брака… твоими руками!
– Вот то-то! – расплылась в улыбке Шахри.
Женщины вновь замолкли, думая каждая о своём. Из соседней комнаты послышался глухой кашель старой Жарият, а ещё через минуту в гостиную заглянула Малика.
– Вы что это тут делаете без меня, а? – весело спросила она. – О чём секретничаете?
– Да сидим вот и сплетничаем о тебе! – в тон ей отозвалась Шахри.
– И что же вы обо мне тут наговорили, признавайтесь?
– Говорили, какая ты красивая, хорошая и… упрямая, как осёл! Вернее, ослица…
– Ну, спасибо, дорогие мои, на добром слове, – сказала с притворной обидой в голосе Малика. – Схожу-ка я лучше к своей бабушке, по крайней мере, она меня хоть любит!
С этими словами девушка удалилась, и тишина дома тут же была нарушена мелодичным тембром её звонкого голоса:
– Дадэй, я иду к тебе! Приготовь мне какую-нибудь интересную историю!
* * *
Жарият скрывала от всей семьи, как сильно она скучает по Кумуху и как ей хочется поехать туда, посетить могилу мужа и поплакать на ней обо всём, о чём тоскует душа. Только внуки могли отвлечь её от горьких мыслей, и старая женщина, не чая души в обоих, а особенно в Имране, то и дело баловала своего любимца ласковым словом и припрятанными специально для него пряниками или халвой.
Малика выросла без её участия, и теперь её бабка навёрстывала упущенное время, общаясь с выросшей внучкой и щедро наделяя её как назидательными советами, так и всевозможными историями древней Лакии.
– Расскажи мне что-нибудь, дадэй! – говорила Малика, опускаясь на коврик перед креслом, где обычно сидела Жарият.
– Ну, что тебе рассказать, милая, я уже и не помню, чего я тебе ещё не рассказывала, – отвечала та и надолго задумывалась, а Малика молча ждала, зная, что вот-вот последует продолжение. Ей нравились все эти истории, и ей сейчас пришло вдруг в голову, что когда-то и она сама будет рассказывать своим внукам слышанные от бабушки истории. Правда, это будет не скоро…
– Не помню, рассказывала я тебе о том, что когда-то наши земли простирались аж до самого Цудахарского моста, и по одну сторону границы располагался лакский аул, а по другую – даргинский. Жители обоих аулов не жаловали друг друга, каждый считая другого чересчур высокомерным. Случилось так, что парень из даргинского аула полюбил девушку из лакского, и она, в свою очередь, полюбила его. Уж и не знаю, каким образом и где они познакомились, но оба влюбились и решили, что должны быть вместе. Девушка оставила свой родной аул и стала жить с даргинцем в его ауле, из-за чего её сельчане перестали с ней разговаривать. Но она всё равно время от времени приходила тихонько в свой аул, чтобы навестить свою мать, которая не могла отказаться от дочери и втайне от всех изредка с ней виделась. И вот однажды цудахарцы решили совершить набег на соседнее село, чтобы проучить этих спесивых лакцев и заодно поживиться их добром. Совершенно случайно молодая женщина услышала, как её муж обсуждает это с другими сельчанами, и очень взволновалась. Не думая долго, она потихоньку побежала в своё село и, приблизившись к годекану, стала громко, словно обращаясь к самой себе, говорить: «Завтра рано утром на вас нападут! Утром на вас нападут!» Но мужчины демонстративно не обращали на неё никакого внимания, хотя и слышали прекрасно эти её слова. Когда девушка, повторив их несколько раз, ушла обратно в аул мужа, сидевшие на годекане мужчины стали размышлять, почему она так говорила, и, посоветовавшись друг с другом, решили, что лучше им на всякий случай хорошенько вооружиться и пободрствовать эту ночку. Так они и сделали. Под утро, когда цудахарцы ворвались в их аул, они были встречены вооружёнными мужчинами, и в ходе столкновения многие из цудахарцев погибли. Это дело получило огласку, и царская администрация в наказание отдала лакские земли в пользование семьям убитых цудахарцев. Вот так граница Лакии и была передвинута, – завершила свой рассказ Жарият.
