Книга Assassin's Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

– Ну что, сопляк? Возомнил себя опытным воином? А даже убить как следует не можешь. Сейчас я покажу тебе, как это делается.

Они сошлись в поединке. Звенели лезвия мечей, рассыпая искры. Но у Франческо было меньше пространства для маневра. К тому же, будучи на двадцать лет старше Эцио, он начал уставать.

– Караульные! Ко мне! – крикнул Пацци наконец.

Но его уцелевшие сторонники отступили под натиском сил Медичи. Франческо остался один на один с Эцио. Единственный путь к отступлению вел через дворец. Повернувшись, Пацци побежал по каменной лестнице наверх. Аудиторе прикинул расклад сил. Большинство сторонников Медичи находились сейчас перед главным входом и вряд ли могли послать кого-то для защиты тыла. Эцио бросился вслед за Франческо.

Помещения пустовали. Все, кто был способен сражаться, находились во внутреннем дворе, сдерживая натиск сил Пацци. Полдюжины испуганных писарей, увидев Франческо и Эцио, разбежались в разные стороны. Противники миновали несколько роскошных помещений с высокими потолками и позолоченной лепниной и наконец достигли балкона, выходящего на площадь Синьории. Шум сражения внизу долетал и сюда. Напрасно Франческо звал на помощь. Его никто не слышал, а путь к отступлению был отрезан.

– Остановись и прими бой, – потребовал Эцио. – Здесь нас только двое.

– Maledetto![79]

Эцио полоснул ему по левой руке. Показалась кровь.

– Смелее, Франческо! Ты же был таким храбрым, когда замышлял убийство моего отца. И когда сегодня утром добивал Джулиано. Куда девалось твое мужество?

– Чтоб ты сгорел в аду, дьявольское отродье!

Франческо сделал выпад, но промахнулся – сказывалась усталость. Эцио отскочил в сторону и ногой ударил по лезвию меча противника. Пацци свалился вместе с мечом.

Подняться он не успел. Эцио наступил ему на правую руку, заставив разжать пальцы. Меч Франческо упал на каменный пол. Самого Пацци Аудиторе опрокинул на спину, и когда тот попытался встать, молодой человек жестоко ударил его ногой по лицу. Франческо потерял сознание. Склонившись над ним, Эцио принялся его обыскивать. Развязал легкие доспехи, расстегнул камзол, обнажив бледное, жилистое тело. Однако никаких документов при Франческо не оказалось – только несколько флоринов в поясной сумке.

Отшвырнув меч, Эцио выдвинул лезвие скрытого клинка. Встав на колени, другой рукой он приподнял шею Франческо. Теперь их лица почти соприкасались. Пацци открыл глаза, полные неподдельного ужаса.

– Пощади меня! – прохрипел он.

Со стороны внутреннего двора донесся громкий победный клич. Вслушавшись, Эцио понял: сторонники Медичи обратили своих противников в бегство.

– Пощадить тебя? – переспросил Эцио. – Я скорее пощажу бешеного волка.

– Нет! – закричал Франческо. – Умоляю тебя!

– Это тебе за моего отца, – сказал Эцио, ударив его в горло. – Это за Федерико… Это за Петруччо… А это – за Джулиано!

Кровь хлынула из ран Франческо. Эцио был готов снова и снова вонзать кинжал в горло своей жертвы, но ему вдруг вспомнились слова Марио: «Никогда не становись таким, каким был он». Аудиторе присел на корточки. Глаза Пацци начинали стекленеть. Жизнь уходила из него, но губы еще шевелились. Эцио склонился над ним.

– Священника… священника… Умоляю, приведи мне священника…

Эцио был потрясен – теперь, когда ярость внутри начала утихать, – кровожадностью, с которой он убил своего врага. Это противоречило Кредо ассасина.

– Нет времени, – тихо сказал молодой человек. – Я сам прочту над тобой отходную молитву.

Голова Пацци запрокинулась, рот широко открылся – из горла вместо слов выходили лишь булькающие звуки; руки и ноги стремительно деревенели. Он вел последнюю, отчаянную схватку с невидимым противником, сражение с которым однажды ждет каждого из нас. Через мгновение Франческо осел, как пустой мешок.

– Requiescat in pace, – прошептал Эцио, глядя на щуплое, неподвижное тело своего врага.

Крики на площади стали громче. С юго-запада туда спешило более полусотни солдат, которых вел сам Якопо – дядя убитого Франческо. Над их головами реяло знамя с гербом Пацци.

– Libertà! Libertà! Popolo e libertà![80]– кричали наступающие.

Силы Медичи устремились им навстречу, но люди Лоренцо устали и, как успел заметить Эцио, были в численном меньшинстве. Аудиторе взглянул на тело убитого врага:

– Что ж, Франческо, хоть ты и мертв, я предоставлю тебе возможность частично отплатить за содеянное.

Он схватил труп под мышки и потащил к балкону. Тело убитого оказалось на удивление легким. К балкону была прикреплена веревка с флагом. Эцио быстро срезал ее, затем срезал и флаг. Один конец веревки он обвязал вокруг шеи Франческо, второй прикрепил к толстой каменной колонне. Подняв труп над головой, Эцио перекинул его через парапет. Веревка поползла следом и крепко натянулась. Безжизненное тело Франческо раскачивалось, словно маятник.

Эцио спрятался за колонной и, сложив ладони рупором, громко крикнул:

– Якопо! Якопо де Пацци! Смотри! Смотрите все! Ваш предводитель мертв. Ваш заговор провалился!

Якопо поднял голову и застыл на месте. Остановились и солдаты, которых он вел. Люди Медичи тоже задрали голову. Вид Франческо, болтающегося на веревке, воодушевил их, и они бросились на противника. Но сторонники Пацци и так уже бежали со всех ног.

Через несколько дней с властью Пацци во Флоренции было покончено. Они лишились всех богатств и владений. Их гербы срывали и топтали. Невзирая на призывы Лоренцо к милосердию, флорентийская толпа убивала каждого сторонника Пацци, который попадался им в руки. Однако некоторым удалось скрыться. Из захваченных в плен помиловали только одного – Раффаэле Риарио, племянника папы римского, которого, по мнению герцога, обманом вовлекли в заговор. Многие советники Медичи считали поступок Лоренцо в большей степени проявлением гуманности, чем политической дальновидности.

Сикст IV был в бешенстве и наложил на Флоренцию папский интердикт, однако на большее его власти не хватило. Флорентийцам от его угроз было ни жарко ни холодно.

Эцио одним из первых пригласили в палаццо герцога. Лоренцо стоял на балконе, глядя на воды Арно. Ему по-прежнему делали перевязки, однако он быстро шел на поправку. На лице появился румянец. Высокий, горделивый, он целиком заслуживал титул Великолепного, который даровала ему Флоренция.

Они поздоровались. Лоренцо махнул рукой в сторону реки:

– А знаете, Эцио, когда мне было шесть лет, я упал в Арно и начал тонуть. Я чувствовал, как погружаюсь во мрак, и был уверен, что скоро умру. Когда я очнулся, то увидел рыдающую мать. Рядом с ней стоял незнакомый мужчина. Он был насквозь мокрым, но улыбался. Мать сказала мне, что этот человек, по фамилии Аудиторе, спас мне жизнь. Так началась дружба между нашими семьями… Простите, что не спас вашего отца и братьев, – вздохнул Лоренцо.