Книга Искусство скуки - Алексей Синицын

Поезд качнуло на повороте.

«Как его понесло, чуть с ног меня не сбил, надо было видеть этот взгляд (она улыбалась не книжке, а своим мыслям). Совсем, бедняжка, засмущался, уставился в свой планшет, интересно, что у него там? Я же чувствую, как он смотрит на меня левым ухом… Мне так нравится его смущение… Мужчины испытывают смущение только в том случае, если они искренне восхищаются женщиной… Интересно, а как он восхищается мной? Ну, как же, как? Так интересно… Не спрашивать же его об этом… Он, наверное, способен натворить больших глупостей, такой может, но будет молчать до последнего… Пусть молчит… В прошлом году, в Мадриде, как они мне все надоели… У них же, на их слащавых рожах всё написано! «Сеньорита, бла-бла-бла, бла-бла-бла…». Фу, гадость… Мужчины думают, что инициатива в их руках, если они проявят активность, так нате вам и пожалуйста… А хочется ведь чуда! Он милый, совсем не такой… Молчи, молчи…

Я бы хотела вместе с ним прыгнуть в бездну! Вот, что! Прыгают же с парашютом вдвоём, в связке… Это так сексуально, и символично, кстати… Только обычно, так прыгает новичок с инструктором… Кто бы в нашей связке был инструктором? Я бы хотела, чтобы был он, но на самом деле это буду я! И без парашюта, обнявшись, и в бездну… Водопад Виктория, например! Никогда в Африке не была… По ящику показывали, так красиво! Вот туда и прыгнем, вместе… И чтобы тел не нашли, а то я буду некрасивая совсем (она опять улыбнулась). Сколько женщин у него было? – Немного… Он одинокий, это точно… Он мог бы полюбить, но, мне кажется, он никого по-настоящему не любил, как Пер Гюнт… Это так печально…

Ох, не знает он, с кем связался! Мужчины вообще НИЧЕГО не знают о женщинах… Мы можем быть такими жестокими…»

Её подруга занималась дошкольным воспитанием детей, обучала их музыке, пению, танцам, актёрскому мастерству. Однажды она написала на своём форуме про девочку, с которой добилась в последнее время наибольших успехов: «Ульме почти 5 лет, занимаемся мы с ней 4 месяца. Она такая затейница по части сюжетно-ролевых игр! Поэтому, мы с ней играем, играем… опять играем. Ульма – это ураган фантазий! Стоит только на секунду замешкаться, и я уже щепка в грандиозном вихре! Попробуй тут вернуть себе силу… Начинаю звонко-металлическим голосом: «Ульма, сначала делаем, как я хочу, а потом, как ты…». Хорошо, что всегда соглашается».

«Интересно, Эрика (подруга) понимает, что она тварь, или нет? Дело, не в том, что тварь, все мы… вопрос в другом – понимает или нет? Нет, не понимает» – Она грустно и тяжело вздохнула.

Ларс фон Триер, он, конечно, знает кое-что про женщин, но он, не совсем мужчина… Почему? Мне так кажется, чувствую… Он про женщин знает, и именно поэтому, не сможет сделать ни одну женщину счастливой… Я так её понимаю, героиню в «Антихристе»… Чтобы мы были счастливы, нас не нужно ЗНАТЬ… Нас нужно… Ничего вы не знаете, да вам и не нужно… Вы просто делайте… Нет, не делай, не говори… Всё само, если нужно…

Она вспомнила свою первую «взрослую» любовь. Мальчик был из хорошей семьи рыцарей-алхимиков (это особый Орден, члены которого посвящают себя служению философскому камню). У них так и произошло всё, само. Это была длинная канатная дорога, тянущаяся на вершину скалы Сигурда. Они в кабинке вдвоём. Внизу туман, море, облизывающее фьёрды, сосны… Ей тоже тогда хотелось прыгнуть с ним вниз, после того, как… Но, после того, ей захотелось выброситься одной, чтобы орлы клевали её распростёртое на камнях тело. Странное и страшное это место!

«Следующая станция «Полёт валькирий в стратосфере»». (Там всегда звучала музыка Вагнера в известной обработке группы «Sex Pistols»). На этой станции она всегда выходила.

Форель – Джулианна Мур положила книжку в сумочку, и взглянула в его сторону, Пер Гюнт – Ричард Гир тупо уставился в сумасшедшую «Дюймовочку» фон Триера. Кино было про несчастную жизнь маленькой девочки, совращённую и много раз обманутую зрелыми лесбиянками.

Он оторвал взгляд от планшета, и медленно повернул голову налево (Хозяйка в этот момент стояла на коленях перед Дюймовочкой и умоляла простить её за всё, что случилось с Дюймовочкой впервые когда-то).

– Форель, ты сейчас уйдёшь? Я тебя потеряю?

– А, разве ты меня находил, чтобы потерять? – Её глаза стали ещё более насмешливыми.

– Сегодня мы встретились… Мы же встретимся снова?

– Если ты сильно этого захочешь.

– Я очень этого хочу…

– Значит встретимся…

– Я никогда никого по-настоящему не любил… мне казалось…

– Молчи, я всё знаю, ты же Пер Гюнт, а он никого никогда не любил, и не понимал того, что обрести себя можно только, если по-настоящему полюбишь кого-то. Но ты ведь и Ричард Гир, а тот смутно, но догадывается об этом.

– Да, но разве Пер Гюнт мог себя заставить полюбить?

– Конечно, нет. Поэтому Ибсен написал не драму, а оптимистическую трагедию.

– Но, ведь в самом конце любовь Сольвейг спасает его от переплавки в ложку. Если бы я встретил свою Сольвейг…

– Не обманывай себя, я только Форель… Мне пора… Извини…

Поезд подъезжал к станции, она поднялась со своего места и подошла к двустворчатым дверям. Ему хотелось бросить всё, пойти за ней, пойти с ней, но властная и непререкаемая сила мягкой антигравитации, исходившая от её спины, вдавливала его в сидение, как будто она достала из кармана своей куртки тёмную антизвезду (за такое вообще-то лишали права пользования метрополитеном сроком на один год). Но тут было другое… Створки распахнулись и Форель – Джулианна Мур нырнула в пучину холодных морских вод, а может, взлетела вместе с валькириями в стратосферу. (В это мгновение Дюймовочка в фильме фон Триера выстрелила себе в рот).

Следующие три дня они не встречались. Нет, каждый день они ездили в одном и том же вагоне для верноподданных, королевским поездом «Е2-Е4», просто не встречались. Он думал в эти дни о своей жизни, Пер Гюнт, мучительно повторял он, никогда не был самим собой, о Сольвейг, о том, чем отличаются Форели от Сольвейг (в справочнике ихтиолога об этом ничего не было написано). Она, просто продолжала читать свою книжку, и насмешливо улыбаться. Наверное, так было нужно… Кому? Судя по всему, обоим, раз не встречались. Ну, а как ещё можно объяснить?

Отражение второе. Всякий человек, как хорошо известно, имеет ровно 7 жизней. В нашей северной стране они расходуются довольно быстро, гораздо быстрей, чем на Юге. У среднестатистического 30-летнего жителя Скандинавии остаётся в запасе 3,2 жизни, но в 40 лет – уже только полторы. А у них к 35 годам всего по одной осталось.

В день второго отражения, в вагоне для верноподданных было необычно много пассажиров. Точно всех на благородство и верноподданничество пробило! Метрошвейцары в расшитых золотом ливреях и треуголках времён Карла XII немало тому удивлялись – давно такого не было, и торжественно приветствовали всех, кто прикладывался к руке благообразной королевы Христины почтительными поклонами.

Каждый раз, подъезжая к станции «Танцующая королева» он с тревогой и надеждой всматривался в едва заметный спиритический туман платформы, высматривая её. И, лишь на четвёртый день с момента их первой встречи, стоя в передней части вагона, Пер Гюнт – Ричард Гир заметил, как Форель – Джулианна Мур нырнула в дальнюю от него дверь, блеснув на солнце золотистым хвостом (откуда в Метро – Солнце?).