Книга Завтра нас похоронят - Эл Ригби

Район казался безлюдным. А впрочем, безлюдным был почти весь город. Наиболее заселённой считалась западная окраина — там, где на месте опустевших многоквартирных домов возводились особняки министров и приближённых президента. Самым крайним, граничащим с пустырем, был дом Гертруды Шённ. И практически все, кому удавалось заработать приличные деньги, старались селиться как можно ближе к этому «городку правящих». В обманчивой тени правящих и под обманчивой защитой. На случай, если… а вот что «если» — не знал никто. Знали только, что эта опасность связана с «крысятами».

Рихард вошел в небольшой магазинчик печати и оглядел полки. Там практически не было детских журналов, детских альбомов, книг, школьных принадлежностей. Ничего удивительного, по тем же причинам в здешних продуктовых магазинах не было никаких сладостей. Ведь на улицах редко услышишь детские голоса, да и у взрослых не хватало денег на шоколад. Те, кто решился завести детей, уж точно выбирали местом своей жизни запад. Будто надеялись, что там их «новые» дети не превратятся в «крысят».

Рихард купил газету и несколько ручек, все как-то разом закончились. Подумав, добавил к этому ещё пачку сигарет. Уже идя назад, он невольно взглянул через стекло на полки продуктового. Пусто. И даже странно, что он помнил времена, когда все было по-другому — по улицам ходили люди, школа в 14-м доме не стояла заколоченной и туда бежали дети, а в магазинах продукты хоть и не отличались особым разнообразием, но были. Всегда.

Когда он вернулся во двор управления, Спайка там уже не было. Пройдя в здание, Ланн сразу увидел на полу следы грязных лап и вздохнул: убирать здесь будут только ночью — в свою смену он не терпел посторонних.

Карла он нашёл в небольшом помещении, заменявшем им кухню и столовую, — оно было тесным, и все, кто работал в управлении, никогда не смогли бы уместиться здесь, поэтому обедать ходили по трое или четверо. А сейчас, когда кухня была только в их распоряжении, она показалась даже просторной.

Пройдя и сбросив плащ на спинку стула, Рихард прислонился к стене и снова закурил, наблюдая за Карлом. Когда тот поставил на стол две кружки, Рихард неожиданно улыбнулся и тут же заметил во взгляде инспектора лёгкое беспокойство:

— Что?

— Ничего, — невнятно отозвался Ланн и, пройдя к холодильнику, достал из него сыр и колбасу. Взяв большой нож, он сел за стол и снова посмотрел на Ларкрайта. Тот оперся ладонями о деревянную поверхность стола:

— И всё-таки… почему вы улыбаетесь? Вы злитесь на меня?

Рихард невольно засмеялся и затушил недокуренную сигарету в каком-то блюдце:

— Интересно, как тебе удается что-то расследовать, Карл? Твоя логика явно хромает. Достань хлеб.

Молодой человек развернулся и направился к буфету. Вернувшись, он сел напротив Рихарда, и тот протянул ему газету:

— Посмотри, что там. Если есть что интересное, читай вслух.

Молодой человек нацепил очки и склонился над газетой — волосы тут же упали на лоб. Рихард снова не удержал улыбки, но Карл её не заметил: что-то привлекло его внимание.

— Тут пишут… — медленно начал он, — что военный министр Свайтенбах во время позавчерашнего визита в одну из военных частей страны упал в обморок.

Рихард поднял глаза и заинтересованно спросил:

— И в чём причина?

Некоторое время Ларкрайт молчал. Ланн придвинул к себе батон и отрезал несколько кусков хлеба. Молодой человек прищурился, взгляд быстро бежал по строчкам:

— Пресс-служба объясняет это переутомлением и напряжённой работой. Тем не менее, проверенный источник из администрации сообщает, что обмороки и неожиданные приступы болей в последнее время стали для министра почти обычным делом и… учащаются. Но вопроса об отставке по состоянию здоровья Готлиб Свайтенбах пока не поднимает.

— Как же… — Рихард разложил бутерброды на тарелке, — поднимет он…

— Как думаете, что с ним может быть?

— Чёрт его знает… — Ланн обхватил ладонью приятно тёплую кружку, — глядя на него, я сказал бы, что высыпалось уже слишком много песка. Но то же я могу сказать про многих из тех, кого Гертруда держит возле себя.

Ларкрайт улыбнулся, хотел ответить что-то… и неожиданно отдёрнул руку от тарелки, к которой только что потянулся, и со стоном схватился за горло. Сгибаясь пополам, опрокидывая кружку, он захрипел и вцепился другой рукой в край стола.

— Что с тобой? — Ланн, вскочив, моментально оказался рядом, вглядываясь в лицо инспектора.

Не отвечая, Карл закрыл глаза, на несколько секунд замолчал, но тут же новый хрип вырвался из его горла.

— КАРЛ! — Рихард попытался разжать стискивающие горло пальцы молодого человека.

— Она… — прошептал Ларкрайт, — она убивает меня….

Наконец Ланну удалось расцепить трясущуюся руку со вздувшимися венами и крепко стиснуть ее. От ужаса его словно парализовало, но оцепенение прошло быстро. Свободной рукой он уже лез в карман за телефоном, собираясь вызывать скорую. Но всё закончилось так же быстро, как и началось: тонкие пальцы Карла дрогнули. Молодой человек удивлённо взглянул на свои упавшие на стол очки и спросил:

— Что такое?

Ланн непонимающе уставился на него:

— Ты только что…

— Мне стало нехорошо… — Ланн отпустил его руку и Карл потёр лоб, потом поморщился, коснувшись своей шеи. — Голова заболела, и…

— Ты душил себя, — тихо произнёс комиссар. — И говорил, что она убивает тебя. Кто?

— Я… — Ларкрайт глубоко вздохнул, — ничего не помню.

Комиссар бросил тяжелый взгляд на его побелевшее ещё сильнее лицо, на бескровные губы и выступившие от боли слёзы. И покачал головой:

— На секунду мне показалось…

— Что?

— Неважно… — медленно ответил Ланн, закусывая губу. — Как ты?

— Нормально, комиссар. Наверно, я просто не выспался. Не беспокойтесь.

— Ты ведь тогда спас от Котов крысёнка, да? — спросил Рихард.

— Это было больше недели назад… — понимая, к чему Ланн клонит, инспектор отвёл глаза и придвинул к себе кружку. Рихард внимательно наблюдал, как жадно он пьёт, и хмурился всё сильнее. — Это не…

— Ты ведь не можешь знать этого точно, верно? И не забывай, что сами Джина и Леон Кац тоже болеют этим.

— Ничем они не болеют! — довольно раздражённо отозвался молодой человек. — Вы ведь сами в это не верите, вы побежали за Аннет! Вы хотите вернуть вашу дочь, и….

— Я в этом уже не уверен… — с усилием отозвался Ланн. — Зато точно знаю, чего НЕ хочу. Чтобы что-то случилось с тобой. Поэтому даже не думай близко подходить к кому-либо из этих детей.

— Даже… к вашей дочери?

Рихард молчал около полуминуты. Ему казалось, что земля уходит из-под его ног. В висках стучало, что-то странное происходило с его рассудком. Будто он смотрел в зияющую пустоту — ту, которая сквозила в его собственной груди и которую он пытался заполнить. Наконец с тяжёлым вздохом он покачал головой: