Книга Два капитала. Как экономика втягивает Россию в войну - Семен Уралов

Сверхгосударство открывает для таких людей неограниченные возможности. Так, безродный мещанин Александр Меньшиков может стать миллионером, владельцем дворцов, генерал-губернатором Петербурга, президентом Военной коллегии и единственным русским дворянином в титуле герцога.

Сверхгосударство позволяет человеку вырваться из пучин обстоятельств, а в обществе же, наоборот, обстоятельства управляют человеком.

По такой же схеме в России оказывается молодой французский дворянин с исторической фамилией Ришелье. Внучатый племянник легендарного кардинала Ришелье и будущий основатель Одессы был вынужден бежать из Франции, потому что там после революции дворян отправляют на гильотину. Стремительная и блестящая карьера была обеспечена молодому Ришелье в рамках сверхгосударства, которое тогда интенсивно развивалось и искало авантюристов, как Меньшиков, Багратион и Ришелье. И такое государство становится успешным, потому что каждые новоприсоединенные княжества, царства и герцогства открывают социальные лифты для дерзких и авантюрных.

Но при этом государство, которое последние триста лет ведет активную экспансионистскую политику и привыкло всегда воевать, ликвидируется всего за несколько месяцев внутриполитического кризиса.

В чем была уникальность Первой мировой войны? До этого Российская империя постоянно воевала и с Германией, и с Австрией, и с Турцией. Война с Наполеоном была не менее кровавой, чем Первая мировая, в 1812 году российское общество было раздавлено новостями о сдаче первопрестольной. Почему Первая мировая разрушила то, что строилось столетиями? Ответ на этот вопрос кроется в экономических подоплеках масштабных войн.

Как мы уже поняли, к началу XX века впервые в истории формируется глобальный финансовый капитал. Это связано с изобретением телеграфа и прокладкой трансатлантического кабеля из Европы в Северную Америку. Информационное время до такой степени ускорилось, что для финансового капитала полностью стерлись границы. Теперь для того, чтобы сформировать сверхкапитал в несколько миллиардов, не надо перевозить его в виде золота в трюмах или грузить чемоданы банкнот — достаточно открыть представительство авторитетного банка и посадить клерка с телеграфом. Одной телеграммы, а потом и телефонного звонка достаточно, чтобы совершить сделку в любой точке мира. Финансовый капитал, как мы помним, основан на кредите, то есть на вере продавца и покупателя, что сделка состоится.

Финансовый капитал после изобретения телеграфа и прокладки кабеля в океане стал главным игроком в мировой экономике. Промышленный и торговый капитал стремительно отставал от финансового, потому что для товаров все равно остались границы, а торговый капитал ограничен таможенными сборами и заградительными пошлинами. Финансовый же капитал не связан ничем, кроме выданных обязательств.

Ответственность за вползание в Первую мировую войну целиком и полностью лежит на финансовом капитале. Бурный экономический рост Германии толкал ее к освоению новых рынков. В немецкой экономике формировались огромные капиталы, которые бросались на экономическую колонизацию. Так появился суперпроект железной дороги от Берлина до Багдада, под который хоть саму дорогу и не построили, но уже выдавали кредиты и спекулировали акциями. В Англии этот проект железной дороги был воспринят как угроза торговли с Индией, поэтому в Лондоне предпочли заключить с Россией договор о разделе сфер влияния в Персии, чтобы создать конфликт интересов Берлина и Санкт-Петербурга на Ближнем Востоке, потому что Россия боролась за доступ к богатым рынкам Персии, Ближнего Востока и Средней Азии с не меньшим упорством, чем Германия. В России с середины 1870-х годов наблюдался стремительный рост промышленности, поэтому тот, кто раньше колонизирует аграрные рынки Ближнего Востока и Средней Азии, получит сверхприбыли.

И вот буквально накануне Первой мировой на Балканах случаются две войны — первая и вторая балканские. Участники — Турция, Болгария, Сербия, Греция и Румыния.

В ходе первой балканской войны у Турции «отжали» огромные территории, которые распилили между собой агрессивные болгарская, сербская и греческая монархии, опирающиеся на алчный национальный капитал. Этот молодой национальный капитал видел в развале Турции огромные возможности и жаждал построить свои маленькие империи на теле умирающей Порты. Но уже в следующем году в Стамбуле появляются военные советники из Германии и начинают заниматься реформированием разложившейся турецкой армии, в порты Турции приходит много немецкого оружия с заводов Круппа.

И уже через год, в 1913-м, разгорается вторая балканская война. Турция возвращает часть территорий, Болгарию серьезно ослабляют. Внутри всех стран — участниц войн наблюдаются истерия и ура-патриотизм: сербские националисты на коне и вертят монархией, как цыган солнцем; болгары видят себя от моря до моря — хотят контролировать черноморские и средиземноморские порты; румыны считают, что их обделили, и требуют земли вокруг Дуная; грекам надо укрепиться на Севере.

Но это одна картина происходящего, из газет и разговоров в салонах и кабаках. Есть и вторая картина мира — политэкономическая, в которой Германии надо реализовать мегапроект: железную дорогу из Берлина до Багдада, а дальше развить ее в Персию и Индокитай. Так германский капитал сто лет назад намеревался построить сухопутный торговый путь и подорвать монополию Британии в деле торговли с Азией морским путем.

Ради этого проекта надо было стравить между собой балканских славян, чтобы ослабить их и потом взять под контроль одним ударом. Что, собственно, и произошло с Сербией в 1914 году, а болгары к тому времени так ослабли, что с радостью согласились стать союзниками Германии и Австро-Венгрии.

Турция погрязла в кредитах, которые щедро раздавались германским капиталом под перевооружение армии, и попала под внешнее управление. В результате Стамбул выдал государственные гарантии на постройку железной дороги Багдад — Берлин.

Естественно, что такой расклад не устраивал Британию, которая стремительно входила в экономический кризис. Привыкнув за последние сто лет быть самой индустриально развитой страной мира, Британия стремительно теряла позиции. Из ниоткуда возник промышленный капитал Германии. После объединения Бисмарком немецких земель в Германскую империю начался стремительный промышленный рост. Ликвидация таможенных барьеров и большой внутренний рынок стимулировали развитие торгового капитала. В конце XIX — начале XX века германский торговый агент — коммивояжер — был известен во всем мире. Германский торговый капитал поставил дело доставки товаров на очень высокий уровень — по всему миру сновали тысячи торговых агентов, предлагающих германские товары. За океаном рос еще один промышленный конкурент — Североамериканские Соединенные Штаты.

В России после ликвидации крепостного права также началось развитие промышленности, и стал формироваться крупный промышленный и торговый капитал. Русское купечество конца XIX века контролировало целые сегменты мирового рынка. Например, биржевая цена на зерно зависела от российского капитала, вокруг мирового бизнеса по торговле российскими зерновыми создавались целые города. Так возникла Одесса, политэкономический смысл которой заключался в перегрузке на суда сельхозтоваров и зерна из Причерноморья, Бессарабии и Молдавии. Одесса — это точка перехода морского торгового пути в сухопутный и наоборот. Поскольку производство и торговля зерновыми были базовыми отраслями экономики Российской империи, то, соответственно, интенсивно развивались южные регионы страны. С целями развития промышленного капитала была проведена Столыпинская реформа по переселению безземельных и малоимущих крестьян в Сибирь и на Дальний Восток. Промышленный капитал, который формировался в России, имел доступ к безграничным ресурсам. Так зарождался новый тип российского промышленника — фабриканта, как их называли современники. Образ представителя российского промышленного капитала хорошо отображен в романе «Угрюм-река» Вячеслава Шишкова.