Книга Два капитала. Как экономика втягивает Россию в войну - Семен Уралов

Еще один показательный пример — судьба польского аристократа Юзефа Зайончека. Зайончек и Багратион — представители одного поколения. Зайончек родился в 1752 году, а Багратион в 1765-м. Оба принимали участие в войне 1812 года. Только Багратион на стороне Российской империи, а Зайончек на стороне Наполеона. До этого Зайончек успел поучаствовать в восстании Тадеуша Костюшко, которое было направлено на выход Царства Польского из Унии с империей Романовых. Еще раньше участвовал в войне на Балканах на стороне Турции против России. После поражения Наполеона был взят в плен, после чего в 1815 году уже российский император назначает его своим наместником в Царстве Польском.

Решение центральной власти империи вполне объясняется в рамках монархической модели союзного государства. Российская монархия не порабощала польский народ, просто русский император выиграл у польского дворянства право на титул, то бишь на верховную власть. А вот своим наместником эта верховная власть может назначить в том числе и своего противника, который признает эту власть. Таким образом вбивался клин между польскими элитами и народными массами. Все потому, что элиты всегда тяготеют к договоренностям и лояльности для сохранения капиталов и статусов, а имперская власть в Петербурге им это гарантировала.

Мог бы идейный борец с русскими императорами Юзеф Зайончек сделать такую карьеру, какую сделал в имперских проектах Франции Наполеона и России Александра I, в условиях национальной польской монархии?

Как и герой Бородина Петр Багратион, польский сепаратист, а затем наместник императора Зайончек — яркий пример социальных возможностей сверхгосударственности.

Однако на местах, несмотря на открывающиеся институты сверхгосударства, продолжают работать механизмы общественной саморегуляции и самоорганизации. Остаются советы старейшин; местные князья, как и сто лет назад, режут друг друга в глупых конфликтах и практикуют кровную месть, а где-нибудь в провинции Варшавской губернии захудалый польский пан считает, что Россия смертельно оскорбила его гонор, лишив права выбора короля из числа себе подобных панов, но его сосед — менее гонористый, но более расторопный — делает карьеру в гарнизонах в Средней Азии или бороздит мировой океан под Андреевским флагом.

Государство может быть эффективным и устойчивым только тогда, когда не подавляет самоорганизацию общества, а механизмы саморегуляции использует для общего блага.

Так, в XVIII веке имперское государство в России столкнулось с проблемой запорожского казачества. Долгие столетия войн и конфликтов с Крымским ханством сформировали особый тип военно-государственной самоорганизации в приднепровских землях.

Сечь — это особая форма протогосударственности, которую можно сравнить только с Ордой. Запорожская Сечь — это православная Орда (протогосударство, которое находится в постоянном движении, — где стали табором, там и столица). При этом Сечь обладает такими признаками государства, как вертикаль власти, собственное право, бюджет и внешняя политика. Правда, Сечь не занимается экономическим развитием и просто собирает дань с окрестных селян. За несколько столетий в Сечи зарождаются собственные аристократические роды, которые стремятся передать власть и собственность по наследству. Из среды казаков выделяется старшина, для которой главной ценностью является уже не Сечь с ее свободными нравами и законами, а собственность. Так казацкая старшина из кочевой аристократии становится аристократией оседлой. Старшина входит в отношения с польскими магнатами, которые управляют политикой Речи Посполитой и ставят на престол королей-марионеток. С Крымским ханством у казацкой аристократии также формируются свои отношения, потому что рабовладельческий бизнес, на котором держалась экономика ханства, крайне выгоден. Третья часть казацкой элиты налаживает отношения с Московским царством, потому что на Севере постепенно оформляется сверхгосударство, которое вскоре станет Российской империей.

Сечь как протогосударство, управляемое казацкой олигархией, устраивало всех игроков до тех пор, пока эти земли были пограничными. Как только Крымское ханство было включено в состав Российской империи, всякая надобность в Сечи попросту отпала. Вечные конфликты и войны в степи и днепровских порогах прекратились, остановилась работорговля, грабить и охранять торговые караваны стало невозможно, подневольные казацкой олигархии крестьяне бежали в новые земли империи, где им было обеспечено свободное владение наделом.

Сечь как протогосударство потеряла свою экономическую базу и превратилась в социального паразита. Казаки без возможности зарабатывать начали превращаться в грабителей и налетчиков. Казацкая старшина, особенно магнаты, постоянно интриговала и выбивала себе особые преференции, подстрекая рядовое казачество к бунтам и погромам.

Поэтому Сечь как протогосударство была перенесена на новые территории. Потомки тех, кто называл себя запорожскими казаками или сечевиками, сегодня живут в Краснодарском крае: кубанское казачество — это наследие Запорожской Сечи. Имперское государство, которое значительно расширило свои площади, перенесло военно-государственную форму казачьей самоорганизации на новые территории. Фактически государство предложило запорожским казакам новый социальный контракт: они получают новые, не менее плодородные земли в вечное владение, сохраняют большую часть вольностей и свобод, но при этом должны стать народом-пограничником и охранять рубежи. Также в случае больших войн казачество обязывалось выставлять воинские подразделения. При этом государство гарантировало свободу предпринимательства, беспошлинную торговлю между казаками и подданными Турции по другую сторону границы.

Государство требовало лояльности и готовности выполнять союзные задачи, а в ответ обеспечивало свободу самоорганизации. Хотите, чтобы вами управляли ваши атаманы, сотники и старшины, а не губернаторы и градоначальники? Да сколько угодно! Главное — границу на замке держите.

Тогда, в XVIII веке, государству удалось практически бесконфликтно разрешить назревающий конфликт с протогосударством — Сечью. Рядовое казачество массово переселялось на Кубань, потому что это была еще и дополнительная возможность вырваться из экономической зависимости от казацкой старшины, аристократии и олигархии. Новая земля — новая жизнь, переезжали целыми хуторами и кошами.

Аналогично были устроены отношения с другим протогосударственным образованием — донским казачеством. На его базе в Российской империи была создана особая административно-территориальная единица — Область войска Донского, где также действовали особые правила и нормы.

Причем казачество — это не просто история: до сих пор в Ростовской области РФ, а также в Луганской и Донецкой народных республиках живут люди, которые считают себя казаками, а не русскими или украинцами. В Краснодарском и Ставропольском краях многие также идентифицируют себя с казачеством как с отдельным народом.

Региональная идентичность будет существовать в любом государстве, потому что она основана на институтах самоорганизации общества.

Государство — внешняя рамка, которая обеспечивает общее право и дает человеку возможность реализовать себя за пределами этнокультурной группы. Государство, а особенно сверхгосударство — его имперская форма, — может запускать гигантские проекты и изменять ход истории, поэтому сверхгосударство открывает поле для реализации талантов. Народы и культуры рождают авантюристов и смельчаков, которым тесно в национальном обществе, как правило, консервативном. В национальном государстве таких людей, скорее всего, ждет судьба либо бунтовщика, либо неудачника. Потому как социальные лифты в национальных государствах забиты родственниками национальной элиты, а экономические активы давно поделены и передаются по наследству.