Книга Никому не говори… - Карен Робардс

Мэтт остановил это словоизвержение самым простым способом: взял и поцеловал.

Поцелуй имел вкус лимона, но ее губы были горячими, и Мэтт никак не мог напиться этим сладким, горячим лимонадом. Он проник языком в самую глубину ее рта с такой страстью, словно стремился овладеть всем ее телом. Он обнял Карли и прижал к себе так крепко, что ощутил ее напрягшиеся соски сквозь несколько слоев ткани, ощутил жар ее нежного тела и внезапно вспыхнувшую в ней страсть. А она в ответ обвила руками его шею, прижалась к нему и пылко ответила на поцелуй.

Сердце его билось как безумное. Он горел, сходил с ума, сжигаемый одним желанием — овладеть ею. Он знал, что Карли не остановила бы его. Ему надо лишь…

Мысли смешались. Он жадно целовал Карли, заставив ее выгнуться, откинуть голову… сейчас он положит ее на стол, и будь что будет…

Ее кепочка упала на пол… И вот в этот момент кто-то громко ахнул, заставив Мэтта открыть глаза.

На пороге стояли три его сестры, а также Антонио, Шелби, Коллин, сопляк Энди, которого он пару ночей назад выставил из дома, и Крэг, с которым встречалась Дани. Кто-то из них уже вошел внутрь, кто-то остался снаружи. За их спинами толпились прохожие. Вся эта толпа, широко раскрыв рты, глазела на них.

О ч-черт…

Карли сразу поняла, что-то не так. Она прервала поцелуй за долю секунды до того, как Мэтт выпрямился и поднял голову. Инстинкт приказывал Конверсу защитить ее от любопытных, насмешливых и откровенно враждебных взглядов, но Карли уже подняла глаза. Да и что он мог сделать? Не понять, чем они занимались, было невозможно.

— Прошу прощения, — пробормотала Эрин. Краем глаза Мэтт заметил, что их аудитория увеличилась. Энсон сидел на своей лавке за решеткой, с изумлением вытаращив глаза. А в коридоре стояла Сандра и наблюдала за ними с выражением священного трепета на лице.

Мэтт не мог вспомнить, когда он смущался в последний раз. Во всяком случае, это было очень давно. Но даже Джеймс Бонд покраснел бы, если бы его застали страстно целующимся с женщиной в тот момент, когда с его волос капал лимонад.

Увидев скопление публики, Карли проявила чудеса самообладания и непринужденно сказала:

— О, привет!

Правда, при этом ее лицо стало того же цвета, что и ее майка. Молодая женщина разомкнула руки и толкнула Мэтта в грудь, требуя, чтобы он отпустил ее.

Он должен был ее отпустить. Мэтт прекрасно понимал, что им нужно отойти друг от друга. Но, к несчастью, это было невозможно. Люминесцентные лампы горели слишком ярко, и если бы Карли не прикрывала его своим телом, даже слепой увидел бы, как он возбужден.

— Не могли бы вы на минутку оставить нас наедине? — собрав все свои силы, непринужденно спросил он.

Карли еще сильнее толкнула Конверса в грудь, но тут Эрин сказала:

— Да, мы сейчас уйдем.

Когда Эрин сумела выставить на улицу большую часть зрителей, Мэтт почувствовал, что его любовь к сестре значительно возросла. Конечно, она ничего не могла поделать с Энсоном и Сандрой, но Мэтт решил не обращать на них внимания.

— Послушай, Кудряшка, — начал он, когда дверь захлопнулась.

Мэтт смотрел на Карли сверху вниз, не выпуская ее из объятий, и с удивлением видел, что она отвечает ему гневным взглядом, словно только что не отвечала страстно на его поцелуй.

— Задница, — сказала она и пнула его в лодыжку. А потом вырвалась из его объятий и шагнула к двери.

— Ух ты! — Мэтт отскочил, схватился за ногу, потом выпрямился и, прихрамывая, рванулся за ней. — Карли, какого черта?

— Я больше не хочу тебя видеть, подлый сукин сын. Держись от меня подальше, понял? — Карли обернулась и бросила на него сердитый взгляд.

—Что?

Вместо ответа Карли пулей вылетела в дверь, и Мэтт не успел перехватить ее. Вспомнив, что на улице полно народу, и не желая выглядеть еще большим дураком, Конверс остановился и посмотрел на дверь, захлопнувшуюся перед его носом.

— Черт бы все побрал… — горестно сказал он и заковылял к столу. Нога болела, самолюбие страдало, волосы были мокрыми, липкими, и его вдруг пробрала дрожь от холода, нагнетаемого кондиционером.

По дороге Мэтт случайно наступил на половинку лимона, поскользнулся, чуть не упал и с досады наподдал ее ногой. Когда та отлетела от стены и плюхнулась прямо на залитые лимонадом документы, лежавшие на столе, Мэтт понял, что сегодня не его день, и разразился такими ругательствами, которых не употреблял уже много лет.

— Спасибо, что разрешили мне воспользоваться вашей ванной, — сказала Сандра.

Черт побери, он совсем забыл о ней, подумал Мэтт. И об Энсоне тоже. Сандра прошмыгнула мимо, боясь, что Мэтт обругает ее, покосилась на холодильник, решила, что он того не стоит, и выскочила в дверь.

— А я-то думал, что у меня жена ведьма, — пробормотал Энсон, когда Мэтт начал угрюмо оценивать ущерб, нанесенный Карли. Конверс оглянулся и увидел, что его пленник качает головой. — Поверь, дружище, моя баба просто ангел по сравнению с твоей.

— Заткнись, Энсон! — рявкнул Мэтт. — Иначе живо отправлю к твоему ангелу!

Увидев лежавшую на полу бейсбольную шапочку, он поднял ее, подошел к столу, положил рядом с пустой кружкой и начал рассматривать пострадавшие документы. Половинка лимона украшала собой ордер на арест, который ему предстояло провести утром. Никто не заметит на таком документе высохший кружок с запахом лимона. А если и заметит, все равно не поймет, что сие означает. Успокоив себя этой мыслью, Мэтт взял выжатый лимон и швырнул его в мусорное ведро. А потом пошел в комнату для отдыха, чтобы немного вздремнуть.

Глава 18

Черт побери, неужели эта женщина никогда не остается одна? Человек попятился в темноту, следя за тем, как Карли Линтон выходит из машины. Его сердце стучало, ладони вспотели, он тяжело и часто дышал. Охотник увидел жертву. Он все спланировал заранее и готов был уже ее схватить… но тут из машины с пассажирского сиденья слезла высокая негритянка и присоединилась к ней.

Он заскрежетал зубами от злости. Две — это слишком много. Даже если бы негритянка была такой же маленькой, как Карли, ему все равно пришлось бы отказаться от своего намерения. Схватишь одну, другая убежит и поднимет крик. Конечно, место уединенное, уже поздно и темно, если не считать фонаря у двери дома. Может быть, напасть сейчас, пока они еще у дороги?

Нет, это было бы глупо. Все остальные препятствия на его пути устранены. Карли — последняя.

Ее он устранит тоже. Когда придет время. Когда ему снова улыбнется удача, а пока рисковать не стоит. Придется соблюдать осторожность. Меньше всего на свете он хотел напугать эту женщину до такой степени, чтобы она начала шарахаться от собственной тени. Он уже напугал ее, заставив сменить замки и поставить охранную систему. Во всем была виновата дурацкая случайность. Забравшись в дом, он даже не знал, что Карли где-то поблизости.