Книга Записки сахалинского таёжника - Валерий Маслов

До обеда справился с сушиной, раскидал и порубил. Сварил четыре ведра тузлука. Два ведра перелил во вкладыш, вставленный в пропиленовый мешок. Разумеется, сначала процедил через марлю. Горячих два ведра поставил в яму, — пусть остывают. В мешки наливает по три ведра тузлука. Пока хватит, восемьдесят литров есть. Хватит, тары больше нет, осталось всего три новых вкладыша.

После обеда не спеша собрался, пошёл на главную работу — заниматься браконьерством. С собой — спальный мешок, инструмент, отрез полиэтиленовой плёнки (отец отдал остатки после покрытия теплицы). На аквариуме сделал перекур, полюбовался кунджой. Где бы гранату достать?! — Это рыба стала нервировать. Камень что ли запулить, килограмм на пятнадцать?..

Кунджа мешает спокойно курить: шумит дюже здорово, рыбины больно громко разговаривают, смеются, заразы анадромные! Вот как можно любоваться и думать о гранате, предназначенной для объекта любования? Однажды любовался сотнями лебедей и тоже думал о гранате! И когда любуешься медведем, почему-то думаешь о карабине! Гранату на большое расстояние не докинешь! — Обычно любуются медведем минимум с пятидесяти метров. Когда зверь ближе, — уже не до любования! Вот, допустим, человек видит стадо коров. Он ведь не думает, как бы хоть одну бурёнку оприходовать и на месте нажарить свеженины! В зоопарке никто не думает о гастрономии, глядя на упитанного медведя или жирафа. В тайге, наблюдая косолапого, не мечтаешь пустить его на шашлык (на счет карабина, скажем, пошутил). А когда видишь крупную рыбу в речке, — сразу возникает мысль о сковородке! Почему так? Смотришь по телевизору, ну, скажем, «В мире животных». Показывают разных зверей, — у тебя нет никаких мыслей на тему жаркого или рагу! Как только показывают большую рыбу, — экран сразу закрывает сковородка! Это присуще многим, скажем, большинству — и мужчинам, и женщинам. Что есть такого в рыбе, что она мысленно заставляет тебя съесть её?..

В длиной яме горбуша так и стоит: это граница, выше нет рыбы. На последнем броде не заметил горбушу. Добежал до временного бивуака, — в яме хватает рыбы. Ему эта яма не нужна: приметил отличное место в полукилометре выше. А сюда прибежал за котелком для ухи. Чайный котелок постоянно в рюкзаке.

Пришёл на приглянувшееся место. Здесь река бодро бежит вниз, — прямой узкий участок русла метров за сто длинной, течение сильное, какие-либо ямы отсутствуют. Но есть правый небольшой рукав, скажем, ручей. Длинный и узкий остров порос ивой, деревья большие. Метров за двадцать перед слиянием правого рукава с основной речкой образовалась глубокая, тихая яма. Сначала образовался затор: на начале ямы — костёр с брёвен, а по весне вода шла поверх этого костра, падала вниз, намыло яму.

На выходе из ямы тоже небольшое нагромождение старых ивовых стволов и наносника. Заводь небольшая, примерно в четыре квадратных метра, глубина — около двух метров. Ниже слияния рукавов река пошла на левый плавный поворот. На правом берегу напротив ямы — узкая терраса с редкими пихтовыми, дальше — крутая сопка. Ниже террасы, перед поворотом реки, — устье небольшого ручья, неширокая полоса зелёнки пошла за поворот.

На спуске с террасы к ручью набита короткая тропка: мишка косолапый здесь ходит, постоянно ходит, — наверное, тот воришка. Левый берег — четырёхметровый каменный обрыв, этот обрыв тянется почти до ямы у гнилого зимовья.

На террасе напротив ямы решил разбить бивуак. Завёл костерок, попил чая. Вырубил кусты черничника, сообразил полог, насобирал дров. Мало сушняка, — лес редкий, молодой, здоровый, деревья у комля толщиной не больше тридцати сантиметров. Так, сначала надо поймать рыбку на ужин…

К якорьку привязал толстую леску, на острове срезал удилище. — Смык готов! Пять шагов от бивуака и — пожалуйста, рыбачь. Забросил якорёк, точней якорь: хлоп! и в яме нет никого. Рыба разбежалась, спряталась под бревна, — в яме много мест для игры в прятки. Да потому, что якорь грохнулся на дно, при этом подняв ил, — одинаково, что камень запулить в яму!

Ну, Саша! У него якорьки минимум в десять раз меньше и легче. Парниша стразу понял, что не годится данное орудие лова при редкой рыбе и прозрачной воде. Да, правильно Колёк сказал: этим якорьком хорошо работать в качестве «кошки», сечь кету в мутных водах Большого Такой. Но, как говорится, терпенье и труд всё перетрут! Нет, не так, — терпенье и смекалка голодным не оставят! Долго не ждал: рыбе быстро надоело сидеть под брёвнами, выплыла на простор. Одна горбуша, самец (уже можно отличить самку от самца). В яме вода фактически стоячая, так что отлично видно рыбу.

Довольно крупный самец подплыл под стоявший на дне якорь, резко дёрнул удилище вверх. А здорово! — В этом случае понимает рыбаков: когда на конце лески, привязанной к палке, болтается, трепещется крупная рыба, — человек хватает адреналин! И не важно, что на конце лески крючок с наживкой или полукилограммовый якорёк, — важен сам эффект выдергивания рыбы из воды! Такую рыбалку ни с чем не сравнить! Если глубоко задуматься, то ловить рыбу острогой или на крючок, примотанный к черенку, — это охота на рыбу. Но ведь и при спортивном рыболовстве тоже охотятся на рыбу. Кстати, подло охотятся, обманывают, дурят рыбу!

Одинокий браконьер стал умней, и повторно уже не бросал якорь в яму. Аккуратно, тихонько опустил снасть на дно, подвёл к самцу и — рывок наверх. Таким способом выдернул четыре рыбины. Горбуша уже не гольное серебро — быстро, однако, красится. Данная рыба должна уже стоять на аквариуме, где кунджа, а может, и выше. А здесь должна быть свежая горбуша. Человек, царь природы, контролирует заход рыбы в речку: пропускает, сколько положено, на его взгляд, а что не положено — грузит на машины…

Горбуша пока что серебро, можно неплохую денежку выручить. Когда пойдёт в речки крашеная горбуша, — царь природы будет пропускать больше рыбы. Уже не станет грузить рыбу на машины: выпороли икру, рыбу — в яму, бульдозер рядом стоит, на случай проверки. Парниша тоже поступает нехорошо. Зачем на одного четыре крупных рыбины? — Он зажрался: отрезал брюшки и две головы, тушки выбросил за устье ручейка, в лопухи. Сварил ухи, покушал с аппетитом. Почему-то не приедается уха с горбуши, она и питательна. Собаку накормил.

Дело приближается к ночи, горит костерок, браконьер лежит под пологом, курит. Мурка рядом пристроилась. Вдруг собака резко вскакивает и начинает благим матом орать на сопку. Тимоха вздрогнул от неожиданности, чуть папиросу не проглотил. Быстро вскочил на ноги. Собака беспрерывно орет на сопку, но от бивуака не отходит. Что, а верней, кто может быть на сопке? Неужели, тигра по зиме перебралась через пролив Невельского и направилась на юг острова? Да, встряхнутые мозги не хотят становиться на место! Но ведь поведение собаки говорит, что наверху тигр!

Мурка боится лезть на сопку. В книгах так написано: тигра любая собака боится, а медведя любая собака не боится, кидается на медведя! Даже карликовый пинчер идёт в атаку на бурого пятисоткилограммового медведя! В жизни совсем по-другому: почему-то многие собаки боятся обыкновенных коров. — У коровы рога, она может забодать собаку. Медведь собаку не забодает, у него нет рогов! Поэтому собаки его и не боятся!.. Ох уж эти писаки!