Книга Гипно Некро Спам - Олег Гладов

Ей очень хотелось сегодня отужинать с этим симпатичным молодым человеком. А еще ей очень хотелось попасть перед этим домой и надеть новый черный и кружевной комплект белья. Ей очень хотелось ощущать его на себе, ужиная сегодня в ресторане. Она купила эти полупрозрачные кружева трусиков и бюстгалтера четыре месяца назад. И у нее не было повода одеть их ни разу.

Татьяна провела левой рукой по своему животу. Потрогала обеими руками свои ягодицы. Посмотрела в сторону двери, ведущей в ресторан. Она знала, что ее узкие скулы, чувственный рот, цвет глаз и тело нерожавшей двадцатипятилетней девушки возбуждают мужчин. Она знала, что последний раз секс у нее был два года назад.

– Два года, – сказала она вслух и еще раз потрогала себя за ягодицы.

* * *

– Итак, Вы Павел, и Вы не бармен. Кто же Вы? – Алина вставила в губы сигарету. Павел поднес огня. Сказал, потушив спичку:

– Вы много курите, Алина.

– Не много.

– Много-много… – покивал головой он и бросил спичку в пластиковое мусорное ведро размером с маленькую бочку. Отряхнул что-то невидимое со своих ладоней и сказал, сунув кисти рук целиком в задние карманы штанов:

– Моя бабка умерла от рака легких.

– Она курила?

– Нет, – он покачал головой, – она работала в бильярдной. Выдавала шары. Она называла их «мячи». Кии она называла «кии» и тоже их выдавала.

Павел пожал плечами. Вжал их в шею. Стал смотреть в потолок:

– Она тридцать лет выдавала мячи и кии. Она была одним из лучших игроков Ворошиловградской области. Она не курила. Но умерла от рака легких. Курили вокруг нее. Посетители биллиардной. Дым сизыми клубами витал уже ближе к обеду. Вечером стоял плотным туманом. Люди и столы в пяти метрах виделись, словно сквозь старый выгоревший и плотный полиэтилен. Бабушка дышала этим отработанным, выгоревшим и плотным полиэтиленом.

– А зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила Алина.

– А я не тебе рассказываю, – ответил Павел.

– То есть если я спрошу тебя сейчас «А кому?», ты загадочно промолчишь?

Павел отрицательно покачал головой. Достал руки из карманов. А с ними – небольшой, сложенный вдвое бумажный прямоугольник. Раскрыл его пальцами обеих рук. Протянул Алине.

– Два. Два. Ноль. Три. Портрет. Один. Четыре. Ноль. Ноль, – прочла Алина вслух и перевела взгляд на Павла.

– Дата, товар, время, – сказал он.

– А что это за печать? – Алина поднесла бумажку ближе к глазам.

– Это штамп. Печати круглые.

– Штампы тоже не только треугольными бывают, – сказала Алина.

– В точку,– кивнул Павел и протянул руку к желтоватому прямоугольнику.

Алина отстранилась и еще раз приблизила штамп к глазам. Павел пошевелил пальцами. Алина отстранилась еще на пару сантиметров. Потом сложила прямоугольник пополам и глубоко сунула в маленький фальш-карманчик на голенище своего левого сапога. Положила локти на стойку. Павел убрал обе руки в задние карманы штанов:

– Толстый мужчина может быть сексуальным? – спросил он.

– С животиком – да. Толстый – нет, – ответила Алина.

– До твоего поезда ровно четыре часа. Долго? – спросил Павел.

– Нормально, – ответила Алина.

– А до ужина всего час, – сообщил Павел.

Петр Продан, подложив под задницу старый рюкзак с лого «Dead Morrozze Project», сидел на железнодорожной цистерне в километре от станции и курил. Цистерна была пустой и лежала на боку в десяти метрах от уходящего вправо и влево железнодорожного полотна. Он выпускал дым из ноздрей и смотрел на то, как где-то вдалеке (в той стороне, где Москва) сaдилось солнце. В той стороне, где располагалась Бесконечность, уже виднелся краешек весенней ночи. Из цилиндра, толщиной с зажигалку, в наушники, а из них в его уши поступала перекодированная из нот в цифры и обратно музыка. Петр слушал низкие размеренные пульсации басов и бита. Слушал голос, декламирующий монотонный причудливо рифмованный текст:

– Я жру человечину вместо свинины,

Выпиваю с утра полстакана бензина,

Обижаю детей в любое время суток,

Отбираю деньги у проституток.

Я Гипер (!) Мега (!) Ультра (!) Злодей (!)

Я напишу книгу «Как сделать из женщины секс зомби и помыкать ей».

Я буду донором спермы.

Буду сеять в плоть этой планеты себя.

Буду лелеять свои побеги,

Совершать свои побеги от Тебя.

Вопрос: Буду ли донором спермы?

Ответ: Железобетонное «Да!»

Буду лелеять свои побеги,

Совершать свои побеги от Тебя.

Петр слегка кивал в такт и пристукивал подошвой правого ботинка по изогнутому корпусу огромной цилиндрической емкости, на которой сидел. Сам он (отрезанный от мира маленькими, но очень мощными «головными телефонами») не слышал, но старая цистерна от этого тихонько ритмично гудела.

Петр видел далекие красные сигналы семафоров. Четыре блестящие металлические нити рельс, уходящих от него Вправо и Влево…

В детстве они с одноклассниками соревновались: кто сможет идти дольше и дальше всех, ступая по одной рельсе не «лилипутскими», а «нормальными» шагами. В детстве у Петра получалось не очень. Сейчас он преодолевал километр от станции до цистерны именно так – ступая по одной рельсе. Перемещаясь по бесконечной узкой плоскости в паре десятков сантиметров над землей. Сохраняя равновесие и даже не задумываясь о нем, как о понятии. Не глядя под ноги и переставляя их же по почти идеальной ровной невидимой линии, Петр видел несколько высоковольтных столбов, выстроившихся вдоль полотна. Он выкинул окурок и сразу же достал следующую сигарету с белым фильтром. Сунул ее за ухо. В наушниках коротко и неожиданно пискнуло. Низкие равномерные колебания и голос прервались. Петр понял, что аккумулятор в плеере сел окончательно. Он, совсем забыв о заначке за ухом, достал сигарету из сине-белой пачки и закурил.

Издавая сигналы SOS и мелко дрожа – Short Message Service, из вне постучалось в наружную часть его грудной клетки. Прямо в районе сердца. Петр переложил сигарету в три пальца левой руки, а правой влез во внутренний карман куртки и достал свой старый, с малюсеньким черно-белым экраном, мобильник. Настолько древний, что белые латинские буквы, когда-то сообщавшие имя производителя, стерлись напрочь еще два года назад. Труба была двадцатилетним черным кирпичом с резиновой балдой антенны и аккумулятором, садящимся к вечеру. Но, за исключением пары глюков, мобила работала. Один из глюков перестал развлекать Петра буквально пару месяцев назад.

Телефон, находясь в какой-то последней стaдии своего цифрового старческого маразма, устанавливал с периодичностью в полчаса, какие-то немыслимые Дату и Время в нижней стороне экрана. Иногда Петр мог наблюдать, что ужинает, например, в 41:86 вечера. Число за окном 57-е, а месяц и год – 00/8888.