Книга Горькие травы. Книга 1. Лунное стекло - Иар Эльтеррус

– Ты старый. Тоже старый, как я. Ну, не в плохом смысле, конечно. Но думаешь ты иначе. Потому что возраст, он никуда не девается, хоть геронто проходи, хоть, как ты, обратно оживай. В душе меняется что-то, понимаешь?

Фэб задумчиво посмотрел на Илью. Потом медленно кивнул.

– Да, – согласился он. – Отчасти. Но… у меня немного иначе. Я не разучился…

– Чего не разучился? – не понял Илья.

– Мне интересно жить, – признался Фэб. – Мои родные рядом, и мне хорошо. И мне интересно все – от этих раскопок, которые Ит и рыжий придумали, до Сонма, который я мало знал раньше и который для себя открываю теперь заново. С тобой вот интересно. Работать тут. Делать дело. Понимаешь?

– Это да, это верно. Слушай, брат, вот насчет этих твоих… Они у вас с Киром двинутые, что ли, оба? Я смотрю, как другие молодые пашут, и как они. Это ж на убой. Зачем?

– Они всегда так делали, что в молодости, что сейчас, – пожал плечами Фэб. – Характер. Ну и прежняя специфика тоже наложила свой отпечаток. Они трудоспособные, сильные, и гнать себя будут до последнего. Я как-нибудь тебе потом расскажу, через что они прошли, прежде чем тут оказаться, ну, просто чтобы ты понял, с кем имеешь дело.

– Отчет официалки по ним я читал.

– Это ерунда, отчет. Ранние отработки. Илюш, если можно, ты с ними помягче, что ли, как-то. Во время работы, конечно, – попросил Фэб. – Это очень немного, и это единственное, о чем я бы хотел тебя попросить. За них. Потому что сами они – никогда не попросят. Умирать будут, а не попросят.

* * *

Через неделю после того, как лег снег, «отличился» Скрипач. Да как! По словам Ильи, произнесенным уже после того, как все закончилось, Скрипача следовало сначала убить немедля, а потом закопать в их это «странное место» и прикрыть той непонятной железкой, которую они нашли…

Дело было в том, что пошли в большом количестве «черные пули» – рауф, которым было практически невозможно помочь, их стали привозить все чаще и чаще. И, конечно, это очень сильно влияло на врачей-рауф, работавших в госпитале. Кира, например, Илья в результате несколько дней к рауф просто не допускал, ставил на другие случаи – тот уже начал потихоньку психовать, видя раз за разом собственную смерть. Он, прошедший через этот ужас сам, с ума сходил оттого, что возможность помочь была сильно ограничена, и каждый «уход» раненого для себя трактовал как собственный промах и неудачу – несмотря на то что стажеры лишь присутствовали при операциях, а вели больных реаниматологи.

Как впоследствии оказалось, переживал он не один.

На Скрипача эти бесконечные смерти и чужая боль подействовали еще сильнее.

Несколько дней он о чем-то напряженно размышлял, уклоняясь от ответов на вопросы типа «чего с тобой такое» или «о чем думаешь», а потом… потом в «Вереск» попал раненый официал средних лет, рауф, мужчина, у которого шансов в принципе не было – сначала он поймал «черную пулю», а потом в рукопашной «лада» угостила его из игломета, причем не через броню, а в незащищенную шею, броня его по какой-то неизвестной причине отключилась. Разумеется, рауф прооперировали, но то, что он обречен, стало ясно с первых же секунд.

Гетерологические антитела, которые любой организм вырабатывает против тканей или клеток организма другого биологического вида, его организм вырабатывал в таких количествах, что справиться с этим было невозможно – слишком много чужого белка попало в кровь. Организм рауф боролся с клетками организма «лады», и в процессе этой борьбы убивал себя. Показатели пошли вниз – поступил рауф с первой градацией два и второй десять, то есть ранения сами по себе были операбельны, и при других обстоятельствах рауф запросто бы выжил. 2/10, 2/13, 2/15, 1/9, 1/10, 1/11… Вели этого рауф Поль Тадис и Руби, они действительно делали все, что могли, но даже частичная замена крови давала лишь очень кратковременный результат, и через полчаса показатели падали снова. Парадокс – если бы ранения были серьезнее, шансов у рауф было бы больше, но, к сожалению, сейчас слишком высоким был действующий барьер самого организма, и он боролся, но, увы, против самого себя.

– Не дотянет до корабля, – сердито ответил Руби на вопрос Скрипача. – У нас нет возможности прикончить ему иммунитет так, как это требуется. Не для полевого госпиталя задача.

– Руби, а какой показатель Kell был у крови той «лады»? – поинтересовался Скрипач.

– Нулевка, – пожал плечами тот.

– Ясно… Руби, тебя Илья вызывает. И Поля тоже. Вы сейчас сходите оба к Илье, он от вас что-то важное хотел. А я тут посижу, – Скрипач улыбнулся. – Посторожу.

Брать кого-то под воздействие Скрипачу было не впервой.

* * *

Часом позже Ит и Фэб сумели вскрыть дверь в «угол» – заблокировал ее Скрипач на совесть. В помещении обнаружилась следующая картинка: живой рауф с показателем 2/9, ничего не понимающий и безмерно удивленный происходящим, и Скрипач, сидящий рядом с реанимационным блоком в полуобморочном состоянии. Фэб понял все мгновенно, Илья тоже, до остальных доходило с полминуты – ни Поль, ни Руби, ни остальные не сообразили, что случилось.

– Поль, второй блок, быстро, – приказал Илья. – Рыжий, сколько ты ему отдал?

– Шестьсот. Плазма. Илюш, сработало…

– Разговоры потом. Руби, работать 2/9, Фэб, Поль, ко мне. Ит, Кир, остальные вон отсюда.

– Илья, у меня получилось, – Скрипач улыбался. Все еще улыбался, хотя чувствовал, что сознание плывет. – Я остановил…

– Я тебя потом убью, – пообещал Илья спокойно. – Фэб?

– Давление нулевое. Рыжий, ну-ка давай-ка аккуратно… ага. О чем ты думал только?

– Я посмотрел… он же из официалки. Скъ`хара, у него семья… детей четверо… три средних… у них две жены… его, наверное, дома ждут… очень… я не хочу, чтобы с кем-то… еще так… случилось… понимаешь?

– Но зачем шестьсот брать было? – с отчаянием спросил Фэб.

– Я сначала посчитал на триста… но он же большой… Кир тоже большой… если бы я знал тогда, что… что это можно сделать… так страшно… тогда… очень страшно… было… я тогда не знал, Ит не знал… у нас с ним очень интересная кровь, тебе не кажется?.. Прикольно получается, да? При замещении… плазматических клеток… свои клетки организма перестают давать парадоксальную реакцию…

– Мне кажется, что ты сейчас сдохнешь, – свистящим шепотом произнес Илья. – От кровопотери. Экспериментатор хренов, посмотрите на него!.. Поль, по периферии давай, сейчас на замещении выведем. Дурак! Нет, ну какой дурак, а?!

– Фэб, ты же сам говорил, что чужая жизнь всегда важнее, – Скрипачу уже стало чуть легче. Немного, но он понял, что сознание не потеряет. Уже нормально.

– Говорил. Но не до такой степени!

– А до какой? – Скрипач смотрел на Фэба, не отрываясь. – До какой, скъ`хара?

– Илюш, это можно провести, как научку, – вдруг сказал Поль. – Я, пожалуй, подпишусь под это дело. Руби тоже подпишется.