Книга Eve. Век эмпирей - Тони Гонзалес

Отро снова обратил взгляд на космическое пространство.

— Вся эта сделка лишь оттягивает неизбежное. Брокер пытается привести вещи к критической массе. Он хочет, чтобы вся система Альянса потерпела крах прямо сейчас. Вот чем он мне угрожает. «Констракшнс» — его катализатор, Тибус Хет — его детонатор. И если я не дам ему вакцину, он все взорвет к чертовой матери.

Используя нашу аналогию, я должен убить незнакомца, чтобы спасти Альянс. И, черт побери, деньги — даже не ответ на нашу проблему. Мы слишком далеко зашли.

Мила сидела, не в силах пошевелиться. За всю жизнь она никогда не представляла, что окажется на таком жестоком перекрестке истории калдари. Все, что она могла сделать, — сообщить, зачем она вообще изначально пришла в офис Отро.

— У меня здесь все, что мы смогли накопать на Тибуса Хета…

— Оставь это мне. Продолжай удерживать наших корпоративных друзей. Скажи, чтоб они не входили в контакт с Тибусом, пока я вначале сам с ним не поговорю. И ни слова о Брокере. Если они узнают, что он поддерживает Хета, то начнут делать ему предложения, о которых, знаю, впоследствии пожалеют.

22

Было ли так предназначено или нет, переворот в «Констракшнс» обозначил социально-экономическую пропасть в Альянсе Калдари еще сильнее, чем раньше.

На одной стороне пропасти корпоративная элита и буржуазия реагировали оскорбленно, осуждая переворот как действия неблагодарных варваров. Ясно, что эти действия требовали безотлагательных мер со стороны государства для обеспечения строжайшей безопасности и ужесточения наказаний за гражданское неповиновение. Безотносительно к понятию «патриотизм» эта часть населения считала, что действия Тибуса Хета являли собой роковую ошибку по двум причинам: во-первых, это стоило развивающейся корпорации со всеми ее филиалами и всему руководству их репутации. Кто рискнул бы после подобных событий собственным бизнесом, вкладывая деньги в столь ненадежное предприятие?

Во-вторых, та же самая «ненадежность» переносилась как стереотип на весь Альянс, особенно в глазах международных СМИ, и вызывала предвзятое отношение всех наций Нового Эдема. Последствия могли дорого обойтись всем, богатым и бедным. Конечно же, падение «Калдари констракшнс» было оскорбительным позором, достойным юридического осуждения переворота Хета и превентивных мер, способных полностью оградить от повторения подобных случаев.

По другую сторону пропасти все обстояло с точностью до наоборот.

Для тех, кто составлял нижние ярусы общества калдари — а таковых было свыше девяносто пяти процентов населения, — деяния Хета уже достигли легендарного статуса, и среди них обильно зрели семена революции.

С их точки зрения, действия Хета были вполне оправданны. В этом яростно патриотическом обществе, управляемом корпоративной гегемонией, поддержание власти не только требовало от людей принятия системы, но также определяло их роль в ней. Не было никакого различия между корпорацией и личностью, вместе они сформировали идентичность граждан Альянса и базис, на котором покоилась их самооценка.

До переворота на Бронестроительном комбинате массы винили себя в неспособности прорваться в царство элиты, в то время как их собратья-враги из Федерации могли сделать это с относительной легкостью. Калдари никогда не уклонялись от тяжелой работы; они гордились своей преданностью промышленному труду. Но огромное большинство из них слишком долго было лишено возможностей. Теперь людей объединяло коллективное неприятие системы. Их настрой изменился от унижения к гневу, и патриотизм ничего не мог с этим поделать. Для них крах «Констракшнс» демонстрировал, насколько они были уязвимы: доказывал, что обещанные возможности в обмен на покорность корпорации были ложью.

Тибус Хет не был ни богат, ни интеллектуально одарен. Он не был утончен и искушен в путях элиты. Однако он преуспел в завоевании совести нации. Его образ — измученного, окровавленного, пробирающегося сквозь грязь, неся на плечах раненого товарища под шквалом плазменного огня, символизировал испытания, переживаемые народом калдари. Он сочетал в себе все, чего пролетариат ждал от своих вождей, особенно в сравнении с традиционными представлениями о жирных главных администраторах с наманикюренными ручками.

Так начиналась борьба, и люди верили, что Тибус Хет «пронесет» их сквозь нее. Теперь у широких масс появилось чувство сожаления, что они не могли обрести такого лидера прежде. Но что было, то прошло. Тибус Хет был здесь и сейчас и дал им силы вступить в завтрашний день. И из-за него разрыв социально-экономической пропасти в обществе калдари пошел еще дальше.

Теперь в заголовках новостей доминировали сообщения о нападениях на символы корпоративного истеблишмента, в основном на богатые жилища, вроде резиденций менеджеров на Бронестроительном комбинате. Что еще хуже, начались полномасштабные стычки между корпоративной полицией и гражданами на территориях, контролируемых корпорациями «Каалакиота» и «Констракшнс».

За единственным исключением — «Ишуконе», — промышленность по всему Альянсу столкнулась с явным упорством, с которым вдохновленные рабочие открыто бросили вызов управлению. Устные оскорбления неизбежно вели к насилию. Поскольку были введены полицейские силы, сообщения о смертных случаях вследствие избиений и перестрелок всплыли на поверхность; сначала были лишь единичные свидетельства, но спустя несколько часов их были тысячи. Более рациональные индивидуумы в этом хаосе были потрясены жестокостью, проявленной обеими сторонами, но достаточно скоро узнали, что все призывы к спокойствию — опасны, бесполезны и опрометчивы.

Возникли проблемы на улицах, затопленных впечатлительной молодежью. Неуправляемые — и во многих случаях просто голодные — молодые парни сбивались в банды, прославляя Хета не столько за его финансовый триумф, сколько за то, что он выглядел героем, каким, по утверждению Альянса, им никогда не стать. Они беспощадно напали на корпоративную элиту, разрушая дома, ховеры и любой символ богатства, который могли найти. Эти юнцы ни во что не ставили свои жизни, ибо они уже были свидетелями — один человек может восстать против армии корпоративного притеснения, и их желание стать героями питало их решимость противостоять шокерам и плазменным винтовкам.

В среднем звене корпоративной элиты менеджеры собирались, чтобы защитить себя, взывая к тем, кому обязаны были милостями, прося о «реструктуризации» активов; никто из них не полагал, что они могут оказаться жертвами насилия, пока не становилось слишком поздно. Некоторые открыто объявленные и затем преданные альянсы базировались на представлении, какая сторона предпочтительней, чтобы в следующий момент перебежать на другую. Даже когда кругом бушевал пожар, они были озабочены вопросом прибыли и желали примкнуть к тому, кто бы помог ее удержать. В их глазах сохранение их упаднического образа жизни, предоставленного им — и больше почти никому, — было важнее выживания.

В настоящий момент Тибус Хет даже не подозревал, что искры от раздутого им пламени разлетаются за множество миров от Альянса Калдари. Он все еще изо всех сил пытался понять крепость собственной власти, и для этого ему выпало чрезвычайно трудное время.