Книга Под счастливой звездой - Дженни Браун

Когда они приблизились к месту, где он увидел ее в толпе, собравшейся вокруг певца баллад, Темперанс сжала его ладонь. Какая-то богато убранная карета остановилась рядом с ними. Ее высокие колеса был и выкрашены в красный цвет и так щедро покрыты позолотой, что даже в бледном утреннем свете чуть не ослепили его. В карете сидела женщина неопределенного возраста, лицо которой носило следы былой красоты. Она опустила стекло.

Темперанс не обратила на нее внимания и ускорила шаг, потянув Трева за собой. Но он остановился, положив свободную руку на рукоять сабли. При близком рассмотрении на лице женщины хорошо была видна печать злобы и порока.

— Офицеришка использует тебя, девка, — презрительно скривилась женщина. — Тебе следовало связать свою судьбу с нами, когда у тебя была такая возможность.

— Я знаю, что делаю, — огрызнулась Темперанс.

— А вот тут ты ошибаешься. И очень скоро поймешь это. Не приползай тогда ко мне, когда он тебя вышвырнет. Я давала тебе шанс, но ты, гордячка, воротила нос. — Она подняла стекло, кучер щелкнул кнутом, и карета покатила дальше.

— Кто это? — тихо спросил Трев.

— Мамаша Бриствик.

Та самая, которая заправляет любимым борделем майора Стэнли?

— Откуда ты ее знаешь? — спросил он, опасаясь, что знает ответ.

— Ее знают все, кто обитает в трущобах.

— Потому что она сводня? — Слова прозвучали резче, чем он намеревался.

— Да. Но она занимается еще и скупкой краденого. Кто бы ты ни был, мамаша Бриствик всегда поможет тебе раздобыть наличные.

— И тебе помогала?

Темперанс повернулась к нему:

— Я продала ей парочку часов в свое время, но ничего больше. Я не врала тебе, когда говорила, что никогда не продавалась — до тебя.

Он судорожно выдохнул:

— Ты мне не продавалась. Ты пришла ко мне по собственной воле.

Она сжала его руку. Он надеялся, что этот жест говорит о нежных чувствах, хотя трудно было сказать наверняка. Сейчас он ступал на неизведанную территорию. В прошлом его общение с женщинами никогда не заходило дальше постельных утех, подарков и расставания. Так было всегда.

Но одно он знал точно.

— Мне не понравилось, как она разговаривала с тобой. Она и раньше тебе так угрожала?

— Она угрожает всем. Это заставляет тех девушек, что поглупее, бояться ее. Но я никогда не обращала внимания на ее угрозы, и все еще жива.

Он был тронут ее бравадой, но все это не на шутку его встревожило. Она не такая сильная, какой хочет казаться.

— Если она тебя хоть пальцем тронет, то будет иметь дело со мной, — сурово проговорил он, обняв Темперанс за плечи.

Но долго ли он сможет защищать ее? Меньше чем через неделю они расстанутся. Мысль о том, что он оставит ее без защиты, беспокоила Трева. Как, впрочем, и то, что ему придется оставить ее.

Вдалеке он увидел мальчишку-подметальщика, который уже был на посту в такой ранний час. Трев сказал об этом вслух.

— Он спит там же, в дверях, — объяснила Темперанс. — Все подметальщики спят прямо на улице, чтобы никто не занял их место. — Она сунула руку в карман и чертыхнулась.

— Что случилось?

— Я была ослеплена гордыней, когда швырнула тебе твои деньги. Теперь мне нечего ему дать. — На ее лице отразилось беспокойство. — Когда я уеду в Америку, за ним некому будет присматривать. А это случится уже скоро.

Как скоро? Неужели то прощание, которое она обещала ему, наступит быстрее, чем он ожидает? Почему-то он истолковал их перемирие как обещание, что их отношения продлятся до тех пор, пока ему не придется их закончить.

Он полез в карман:

— Ты не против, если я дам тебе денег для него?

— О нет, нисколько. Скверной штукой была бы моя гордость, если бы она позволила Дэнни умереть от холода и голода.

Трев вытащил из кармана горсть монет и отдал их Темперанс. Она подошла к мальчику и отвела его в тень, чтобы никто не увидел, как она дает ему деньги.

Возможно, и в самом деле было бы лучше для них обоих, если бы она, не мешкая, уехала в Америку. Пусть она следует за своей мечтой о свободе в стране, где никто не знает, кем она была и какие ошибки совершила. Он и так уже слишком сильно привязался к ней. От одной мысли о том, что он потеряет ее, сердце его сжимается.

Когда она закончила беседу с Дэнни и вернулась к нему, Трев перестал притворяться, что может быть настолько бескорыстным. Он не мог устоять перед эгоистичным желанием удержать ее рядом с собой как можно дольше. У него осталось меньше недели до того момента, как он должен будет отправиться в имение набоба, забрать камень и сесть на торговое судно, которое отвезет его в Индию.

Но он не должен своим эгоистичным порывом препятствовать ей делать то, что она считает нужным. Он уже был эгоистом дальше некуда. Поэтому когда она вернулась, помахав на прощание мальчишке-подметальщику, он проговорил как можно небрежнее:

— Те деньги, которые я дал тебе в кофейне, по-прежнему твои. Ты можешь купить на них билет до Америки прямо сейчас.

— Ты этого хочешь?

— Нет. — Он не сумел скрыть горячности в голосе. — Но наверное, так было бы лучше.

— Потому что ты больше не хочешь меня?

— Потому что я хочу тебя слишком сильно. Но я не желаю причинять тебе боль. Хватит с тебя боли.

Она вздохнула:

— Я и правда буду рада отплыть в Америку и вдохнуть наконец воздух свободы.

Он сдерживался изо всех сил, стараясь ничем не показать, как уязвлен, что она может представить себя счастливой без него.

— Но я останусь с тобой до тех пор, пока тебе не придется покинуть меня. — Она нежно погладила его по колючей щетине. — Или пока ты не перестанешь хотеть меня.

— Такое время не наступит никогда, — тихо отозвался он. — Но я должен поблагодарить тебя за то, что ты даешь мне еще один шанс. Я бы не вынес, если бы ты оставила меня сейчас, когда я показал тебе лишь свою худшую сторону. Мой гнев — далеко не все, что есть во мне.

Она улыбнулась, взглянув на него сквозь густые ресницы, но в голосе не было ни следа кокетства:

— А я — это не только моя импульсивность. Ты не единственный, кто показал только худшие черты своего характера.

Он кивнул:

— Мы должны начать заново и выполнить клятвы, которые дали друг другу, когда заключали перемирие.

— Я буду говорить правду, а ты — верить мне, — сказала она с улыбкой полной надежды.

— Да. И ты не оставишь меня, не попрощавшись.

Они прошли несколько шагов молча. Потом он промолвил:

— Поскольку мы так похожи — и не только своим упрямством, — возможно, мы могли бы исцелить друг друга.