Книга Винляндия - Томас Пинчон

— Девушка, ты не видела придирчивых, — как это выразила Лобелия, — пока не побывала на таком вот японском мясном дефиле.

Хотя ставки делать пришло и несколько женщин, почти вся публика была мужской. Аукционистом выступал популярный телевизионный комик. Отмечались господа постарше, с нехваткой кончиков пальцев, — они циркулировали в толпе, как гейши, внимательные, хоть и к иным сигналам. Потенциальные покупатели тихонько болтали, листали каталоги, карябали в блокнотах. Снаружи в баре транслировали бейсбол, финал Центральной лиги, и несколько гостей задержались до традиционных 8.56, когда передачу со стадиона вдруг прервали, вообще-то прямо посреди двойного аута. В суматохе, выражая своё неудовольствие, последние отставшие вошли в зал в туче двусмысленного дыма, инкрустированные нефритом тяжёлые двери захлопнулись и заперлись, верхний свет пригасили, музыкальная дорожка плавно перетекла к романтическому диско, комик взялся за микрофон, и аукцион начался.

К наряду каждой девушки крепился номер. Когда его выкликали, ей следовало шагнуть в луч прожектора и произвести традиционный поворот сиськи-жопка, сиречь конкурс-красоты. Девушка перед самой ДЛ родом была из высокогорной долины северного Таиланда, её сменяли по бартеру в героиновой сделке, сегодня вечером вся разряженная в чёрный шифон и норковые ресницы, вот-вот вступит в мир, где больше никогда не встретит тех, кто слыхал о том месте, где она родилась и откуда её забрали. Продали её за миллион иен, и она скользнула из театрального освещения подобрее вниз, во тьму, к своему новому владельцу, чувствуя, как шею и одно запястье ей охватывает что-то тёплое, но неподатливое, вроде стали с подкладкой… никто с нею не заговорил. И не заговорит, много дней.

Вспомнив интервью конкурсов красоты по Ящику в детстве, ДЛ подумала: Просто расслабься и развлекайся, — поймала ритм, и шагнула в тёплое падение света, чтобы все на неё глянули. Едва появилась, в ту же минуту услышала изменившееся дыхание и восклицания на ряде языков, однако сама странно сознавала единственного электрика, безмолвно застывшего у небольшого узконаправленного софита… чуть за краем её поля зрения, его дымное и смазанное присутствие ей реальней, нежели какого ни взять покупателя на торгах, любого будущего хозяина… Как такое возможно? Расслабься, развлекайся. Она даже улыбнулась глазами, не очень своими, скорее глазами Лобелии, остро сознавая клитор и соски, цена меж тем лихорадочно рвалась вверх каждой новой ставкой. Внезапно она услышала новый голос. Другие, возможно, тоже его узнали. Ставок больше не делали. Молоток упал, она покинула свет, на миг ослепнув, брошенная плыть по предательскому подиуму на высоких каблуках, но затем почувствовала, как за плечо её взяла рука, твёрдо, кандально, и направила вместо этого вбок, за кулисы…

Когда снова смогла видеть, быстро перемещаясь в уличный озноб, в переулок, где ждал длинный американский автомобиль, она повернула голову глянуть на своего покупателя. Тёмные очки, чёрно-белый наряд, на дюймы короче, но — она уже чувствовала по касанию, — быстрее и лучше.

— Расслабьтесь, дамочка, — издал он приятную трель. — Я тут лишь агент. — Он открыл заднюю дверцу. В скользе тюля, ДЛ пригнулась и свернулась, одна, на заднем сиденье. Мужчина исчез впереди, дверцы накрепко защёлкнулись, и повезли её в неоновую сумятицу. На сиденье её поджидали свежие цветы — орхидеи. Она вздёрнула подбородок. Девочкой она пропустила все танцы до единого, включая школьные выпускные, и это по случаю фактически стало для неё первыми в жизни орхидеями на лифе.

Сегодня вечером свидание вслепую оказалось не с кем иным, как с Ралфом Уэйвони, который снимал апартаменты в «Империале». Они разглядывали друг друга через просторную гостиную. Она первым делом скинула туфли и теперь шевелила пальцами в толще ковра.

Злитесь, а, — заикнулась она.

Ралф разливал шампанское. Повернулся, держа два фужера, и ДЛ заметила перемены в упаковке. Костюм сидел на нём, как на Кэри Гранте, побрился явно где-то за последний час, а в петлице торчал розовый тропический цветок. Пахло от него, однако, по-прежнему как от дальнего угла отдела мужских туалетных принадлежностей аптекарского магазина, а причёску ему сооружал некто, наверняка пытавшийся бросить курить.

Вдалеке над морем возникла гроза с молниями и теперь, у них за спинами в окне, надвигалась на город, щёлкая ярко-безумные снимки по всему горизонту. Где-то внутри проигрыватель заиграл стопку альбомов из пятидесятых, все в той милой насыщенной традиции, где тенор тонет от любви, сиречь, как она известна в иных местах, мужского пубертата.

— Аббалдеть, что это вы, — протягивая ей офужеренную шампань, всю в бисере душной ночи, голос медленный, чуть не обалделый. Она ему крутнулась, как сразу перед тем, как он её купил, и отпила шампанского.

— Многовато вы заплатили.

— Каждый год так, идёт в пенсионный фонд.

— А — вы купили меня понарошку.

— Не вполне. Скажем, вы тут, покуда не сможете сбежать снова.

— Вам по-прежнему нужен Бирк Вонд.

— Теперь больше обычного. — Нижняя губа его выпятилась, стараясь смотреться так, будто против него согрешили.

— Я вас умоляю — мне просто нужен был отпуск от жизни. Никогда про такое не слыхали?

— Мне объявить выговор своей разведке? Они снабжают меня ложными данными о вас? Слушая вас, мне вовсе не кажется, что вам так уж неймётся достать этого ебучку. Вы будто… — она ожидала «стушевались», но он предусмотрительно выбрал «сменили тактику», вместо этого.

Она встретилась с ним взглядом.

— Раз уж вы в городе, поговорили бы с местными искателями талантов, я ж не единственная этот конкретный восточный трюк знаю.

— Но вы единственная, кто может его исполнить. — Тони Беннетт пел «Бульвар разбитых грёз». Ралф чуть коснулся её обнажённой руки. — Дэррил Луиз, подумайте о том, кто вы — вас упоминали в «Чёрном поясе», когда вам и десяти лет не исполнилось, интервью в «Солдате удачи», тот центральный разворот в «Агресс-Мире», чуть не заняли второе место в конкурсе красоты «Мисс Опасный Подросток» в 63-м…

— Я могла надеяться лишь на «Мисс Враждебность», вы зачем тут аркан этот опять поминаете?

— Такой великий дар — и вы хотели просто от него сбежать? Весь остаток жизни печатать накладные и уклоняться от службы по работе с клиентами? Сейчас расплачусь.

— Неужто. И мне с этим иметься?

— Ахх, бессердешная… Я смогу взять тя, но не сломать тя. — Он поставил фужер, раскрыл объятия. — Пойдёмте, Чёрный Пояс, потанцуйте со стариком.

Ралф сместился — она почувствовала — в петлю времени пятидесятых, и ДЛ, оказавшись с ним в обнимку, поняла, с удивлением, что теперь способна обдумывать своё положение ясно — впервые с «Пицца-Хижины». Даже отставив в сторону шампанское и орхидеи, за всю жизнь в бегах у неё вот первый человек, кто вообще озаботился пуститься за нею в погоню, не говоря уже — прилюдно купить её, сколь угодно в шутку, по прейскурантной цене «ламборгини» плюс дополнительные агрегаты. Как тут не произвести на девушку впечатления? А магарыч — ей выпадет возможность ушатать противного Бирка Вонда раз и навсегда.