Книга Игра в прятки - Клэр Сэмбрук

Может, там и в футбол играть будут. Может, перемена места и работа на свежем воздухе пойдут мне на пользу и я снова смогу играть.

Двери распахнулись, малышня с криками высыпала в коридор.

Они меня сразу заберут? Эх, сегодня в школе на обед куриные котлеты.

Стены сдвинулись, темнота сгустилась. Почему-то я решил, что должен проверить, как там мама и Малыш. В последний раз перед тем, как меня посадят в тюрьму.

— Хочу в туалет, мисс.

— Иди, вот дверь.

— Там не работает, я сбегаю на первый этаж.

Я проскочил мимо сортира, вылетел за ворота школы, помчался по дороге. От холода мурашки побежали по телу, я оставил курточку в раздевалке. Дорога заледенела, ноги у меня разъезжались. Плевать. Я бежал, бежал, бежал и слышал лишь, как сзади зовет меня Сексотка.

22

В стене оказалась дыра, которой раньше не было. А я и не знал, что стенка в кухне внутри пустая.

Я уронил портфель на пол, потрогал край дырки. Откуда взялась дыра? Кто-то кулаком пробил? Или каблуком. Или молотком.

Под ногами что-то хрустнуло.

Я огляделся.

Стулья перевернуты. Повсюду разбитая посуда. Осколки стекла. Сахар. Мука. Хлопья. Какая-то скрученная железяка. От кофемолки, наверное.

Вроде какой-то ненормальный совсем чокнулся и разгромил нашу кухню.

До меня очень быстро дошло. Это ОН. Решил забрать тех, кто еще остался в семье. Чтобы полный набор был.

В комнате разрывался Малыш. Я понял, что он очень давно кричит.

23

Малыш сидел на кровати. И кричал. Его лицо — один огромный рот. На висках как веревки вздулись и дрожали вены. А вдруг у него голова взорвется?

— Тихо, Малыш, тихо. Сейчас мама придет. Я позову.

Я скатился вниз по ступеням, влетел в мамину комнату.

— Мам, проснись! Малыш плачет.

Я потряс ее за плечо. Ее рука свалилась с груди на кровать. Пальцы были все в порезах — наверное, она пыталась убраться на кухне.

— Мам, ну проснись! Пожалуйста!

От крика Малыша даже потолок дрожал.

Я рванул обратно, упал рядом с Малышом, задержал дыхание, протянул руку, погладил его щеку и постарался сказать как можно спокойнее:

— Ну-ну, тихо, тихо. Все хорошо.

Я поднял его, прижал к себе.

— Ну-ну, Малыш, все хорошо, успокойся.

Теперь он орал мне прямо в ухо.

Я встал и попытался его укачать.

Но он только разозлился.

Какой же он тяжелый.

— Ну все, хватит!

Куда там.

Я сел.

Иногда необходимо быть с ними упрямым и твердым. Необходимо поставить свои условия.

— Ну-ка, Малыш, слушай, что скажет Гарри.

Он орал так громко, что у меня в глазах потемнело.

— ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ, Малыш!

Он перестал.

На минутку. А потом заревел с новой силой.

Я потряс его.

Совсем немножко. Не сильно. Только чтобы он перестал.

А он все равно кричал и кричал. У меня все тело стало как стиснутый кулак.

Я боялся. Нет, не ЕГО. Не того, который забрал Дэна и пришел за нами. Я боялся себя. Боялся того, что я могу сделать.

— Сохраняй спокойствие, — сказал Биффо.

Ему легко говорить.

— Сделай несколько вдохов-выдохов. Подумай. У него может пучить живот. А если не живот пучит — значит, ему одиноко. А если не одиноко, то… сам понимаешь. Горячий шоколад.

Я принял два решения.

Во-первых, трясти я его больше не буду.

Во-вторых, ни за какие сокровища я не стану менять обкаканный подгузник.

— Я здесь, Малыш. Гарри с тобой. Все хорошо. Теперь уже все хорошо.

Крики капельку утихли.

Тельце у меня в руках расслабилось.

А потом он ка-ак заехал ногой мне между ног! Да как заверещал! У меня даже зубы заныли.

— Насчет «одиноко» он точно был не прав, да, Малыш?

Я даже ни капельки его не потряс.

Из-под подушки торчала бутылочка. Я вытащил ее, поднес соску ко рту Малыша, загорелся надеждой и сунул соску в рот полностью.

Пухлый кулак выбил бутылочку из моей руки, а потом заехал мне в глаз. Я скрипнул зубами.

— Ты отлично справляешься. Теперь мы точно знаем, что он не голоден. Выбирай. Живот пучит? Или… ну, этот самый. Горячий шоколад.

Я поднялся и положил Малыша к себе на плечо. Похлопал по спинке.

— Ну давай, отрыгни.

Вместо отрыжки — опять дикий визг. У меня ухо загорелось от его крика, а в голове все застыло и засверкало льдинками.

Я и тогда его не затряс.

Я положил его на кровать, а сам выпрямился и прижался лицом к стене. Приятно. Прохладно. Надо подумать.

Две мысли сразу впрыгнули в голову.

В старину вроде бы, если женщины закатывали истерики, мужчины шлепали их, чтобы успокоить.

Шум можно заглушить подушками.

Ладно. На одну минутку. Только чтобы передохнуть. Я не хотел ему навредить. А что еще я мог сделать? Мама никак не просыпалась, а я кто? Всего лишь мальчик.

— Ничего, дружище, ты справишься. Действуй.

Биффо говорил, как в рекламе по телику.

Я посмотрел на малыша. На нем была какая-то желтая штуковина без всяких застежек. Наверняка ее прямо на Малыше зашили. Мне ни за что в жизни не стащить.

— А ты его потрогай, дружок, ощупай. Кнопочки где-нибудь наверняка есть.

Малышу очень не понравилось ощупываться. От крика у него из носа выдулись пузыри, а у меня в ушах зазвякало, как в тот раз, когда один из братцев Макнелли саданул меня по голове.

— Ищи, дружок, ищи.

Я и искал. Ощупал всю спину, а кнопки нашел на самой попе.

Потом стащил эту желтую штуку с Малыша. Вернее, счистил, как кожуру с банана. И увидел подгузник.

Пока я обдумывал дальнейшие действия, Малыш умолк.

Чистые подгузники и всякие салфетки были сложены у клетки хомячка.

Слух постепенно возвращался.

— Ы-ы-ы-ггг, — сказал Малыш.

Мне не понравился этот звук. Как бы он не проглотил язык.

Я нагнулся к нему.

Он впился мне в глаза жутко острыми ногтями, издал очередной вопль. Полуслепой, я отпрыгнул назад и стиснул кулак. Но быстренько разжал.