Книга Венец Государя - Анна Барт

– Розового тюля, – автоматически поправила я и усмехнулась. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет он помнил наш последний разговор?

Во времена нашей московской любви я увлекалась поэтами Серебряного века. Когда Вадим на вопрос, что я хочу получить на день рожденья, получил ответ «как Олечка Судейкина, платье из светло-голубого лебяжьего пуха или розового тюля, расшитое бабочками», он рассвирепел. Оказалось, что он не знал, кто такая Олечка Судейкина, и назвал нас обеих романтическими дурами. Я до сих пор помню, как Полонский покраснел и смутился, когда я не смогла сдержаться и, расхохотавшись в голос, объяснила ему, что Судейкина жила в начале двадцатого века, была замужем за поэтом-футуристом и он ей придумывал необыкновенные наряды, чтобы подчеркнуть ее красоту и эпатировать общество. В общем, что я пошутила.

– Ну и долго бы ты прожила с тем футуристом, если бы он носил тебе тюль и бабочек, не зарабатывая при этом презренного металла? – разъярился тогда Полонский.

Да, Вадим был прав, без презренного металла не прожить, но ведь хочется быть единственной для любимого мужчины. И романтизма хочется, и любви, а не просто плотских утех, обильно приправленных денежными купюрами. Ну разве нет?

– «И вздохнули духи, задрожали ресницы, зашептались тревожно шелка», – мечтательно процитировала я. – Красиво?

Вадим мученически закатил глаза:

– Это тоже твой футурист?

– Стыдно не знать Александра Блока.

– В твоем присутствии мне всегда хочется вытянуться «во фрунт», застегнуться на все пуговицы, не забыть нацепить дурацкий душащий «галстух» и изъясняться натурально французскими виршами.

– И что в этом плохого? – сухо поинтересовалась я.

– Может, и ничего плохого, но надоедает. И несовременно…

Серьезно увлекшись перебранкой, мы очень быстро доехали до археологических руин. Когда добрались ко входу в музей в Чичен-Итцу и воочию увидели отвратительно длиннющую очередь, то я оценила звонок Карлоса и предложенную им помощь. Очередь за билетами начиналась у скоростного шоссе и нескончаемой лентой змеилась далеко за горизонт. Когда же мы нашли Хуана Сильветера и он лихо провел нас за контрольный турникет, моя благодарность к Карлосу выросла в миллион раз.

Попрощавшись с волшебником Сильветером, мы пошли по направлению к Эль Кастильо и минут через пять увидели силуэт главной змеиной пирамиды.

– Она посвящена богу-змею Кукулькану. Его еще называли Кецалькоатлем. Бог Кецалькоатль всегда изображался со змеиной головой, – объяснила я Полонскому.

– На нее можно взобраться? – спросил Вадим, не слушая меня.

– Да, – ответила я. – Ты можешь, а я не полезу. Я в юбке.

Не обращая внимания на мои слова, Вадим потащил меня к пирамиде и сказал, что он полезет вслед за мной и никто мои прелести не увидит, кроме него одного, но ведь я не возражаю, правда?

Я возражала, и еще как возражала, но Вадим молча и решительно подпихнул меня к ступеням и мне ничего не оставалось делать, как шагать вверх.

Ступеньки были страшно скользкие и очень узкие. А еще неудобно высокие. Приходилось сначала ставить на ступеньку одну ногу, а потом другую. Попеременно ставить то левую, то правую ногу никак не удавалось.

– Ты знаешь высоту пирамиды? – пропыхтел сзади Вадим.

– Кажется, двадцать метров или около того. Мы спустимся вниз, потеряв десять кило, – пропыхтела я в ответ.

Сопя и отдуваясь, как носороги, мы медленно карабкались наверх, и я поведала Вадиму о вчерашнем разговоре с Карлосом, о зубастом солнце и конце света. К моему удивлению, Вадим совершенно спокойно отреагировал на полученную информацию.

– А, это когда наступит парад планет и планете Земля придет конец – от пожаров, землетрясений, снегопадов и цунами.

– Серьезно? – Я резко остановилась и обернулась назад.

– Эй, потише, а то покатимся вниз, – предостерег Полонский, хватаясь обеими руками за отполированные многочисленными подошвами ступеньки.

– Извини, я не хотела… И где тогда окажется Солнце?

– Кать, двигай вперед, не тормози, – сердито ответил сзади Вадим. – Я не астролог, понятия не имею, где будет находиться Солнце. Просто слышал о параде планет, но понятия не имел, о каком годе велась речь. Значит, 2012-й?

– В декабре месяце.

– Ладно, посмотрим…

Мы медленно, но верно приближались к цели – круглой площадке на самой верхушке пирамиды.

– А у тебя симпатичные ножки, – неожиданно услышала я.

Я покраснела и пробормотала что-то – сама не знаю что. В моем московском прошлом Полонский не баловал меня комплиментами, а только критиковал.

Наконец, мы забрались на самую верхушку пирамиды и смогли отдышаться.

В середине площадки был построен грот – храм бога-змеи Кукулькана, а в нем – жертвенный камень, поросший мхом. Вадим хотел дотронуться до него, но я быстро оттолкнула его руку.

Он недоуменно взглянул на меня.

– Не надо, – тихо сказал я. – Если на этом камне убивали людей, не трогай его.

Мы обошли каменный храм по кругу несколько раз. С одной стороны хорошо просматривались дворец Воинов и храм тысячи колонн, а с другой стороны – стадион для ритуальной игры в мяч. Мы сели на горячие от солнечных лучей каменные плиты на самом краю пирамиды и свесили вниз ноги. Перед нами – нет, под нами, – лежал дворец Воинов.

– Какая красота… – протянул Полонский, оглядываясь вокруг. – Так что там Линда говорила о дверях и прошлом?

– Двери в прошлое – знание истории. Не подтасовка фактов, не тупое следование тому, что всем известно, а постоянный поиск и логика, – начала я. И вдруг мне пришла в голову неожиданная мысль. Я оборвала сама себя и уставилась на Вадима.

– М-м-м, – промычал он, зажмурившись, как довольный кот, от ярких лучей солнца, бивших в глаза. – Я тебя внимательно слушаю.

– Профессор Кронин говорил, что несколько городов в Юкатане – Коба, Чичен-Итца и Тулум – соединялись по небу невидимой веревкой или нитью. Живая змея напоминает веревку, так? Змея живет на земле, а невидимая змея живет в небесном царстве. Змея-веревка, понимаешь? Профессор Кронин рассказывал как-то о праздниках, когда всех мужчин, которых приносили в жертву, веревкой соединяли через проколотые пенисы… Перфорация половых органов мужчин – вот о чем говорил вчера Карлос…

– Господи, час от часу не легче, – простонал, содрогаясь, Вадим и открыл глаза. – Ты серьезно? Это еще зачем?!

– Ну как зачем? Чтобы они могли соединиться с божеством здесь, на земле. Чем ты слушаешь? – возмутилась я. – Теперь мне понятно. Кровь через проколы в теле питала богов и соединяла живущих на земле с богами, которые существовали в другом, невидимом для людей мире – это раз, а веревка представляла собой невидимую нить на небе – это два.