Книга Уйди скорей и не спеши обратно - Фред Варгас

— Повторите, пожалуйста, концовку, и помедленней, — попросил Адамберг.

— У вас люди? Я слышу шум.

— Человек шестьдесят журналистов в нетерпении грызут удила. А у вас?

— Народу сегодня больше, чем обычно. Можно сказать, небольшая толпа, очень много новых лиц.

— Запишите, кто присутствует из старых. Постарайтесь составить мне по памяти список завсегдатаев так точно, насколько сможете.

— Они меняются в зависимости от часа новостей.

— Постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Попросите постоянных слушателей вам помочь. Бармена, продавца скейтов, его сестру, певицу, самого чтеца — всех, кто может знать.

— Вы думаете, он здесь?

— Да, думаю. Здесь он начал, здесь он и остается. У каждого человека своя нора, Декамбре. Повторите-ка мне концовку.

— Тот, кто захочет оградить себя от заразы, пусть нарисует на двери талисман в виде креста о четырех концах, и тот непременно отведет болезнь от дома его.

— Он призывает жителей самих рисовать четверки! Хочет заполонить ими город.

— Это верно. Я сказал, что отрывок семнадцатого века, но мне кажется, что здесь впервые он кое-что добавил от себя, по необходимости. В конце есть слова, которые кажутся мне фальшивыми. Потому что они идут вразрез с общим стилем.

— Какие слова?

— «Крест о четырех концах». Мне никогда не встречалось такое выражение. Автор явно нарочно употребляет слово «четыре», чтобы ни у кого не осталось сомнений, но я уверен, что это подделка.

— Если он отправил это письмо не только Ле Герну, но и журналистам, работы нам предстоит выше крыши, Декамбре.

— Секунду, Адамберг, я послушаю про кораблекрушение.

Минуты две было тихо, потом он снова взял трубку.

— Ну и как? — спросил Адамберг.

— Все спасены, — ответил Декамбре. — Вы на что ставили?

— На «все спасены».

— Ну, хоть в этом нам сегодня повезло.

В ту секунду, когда Жосс спрыгивал с ящика, чтобы пойти выпить кофе с Дамасом, Адамберг входил в просторный зал и поднимался на небольшую сцену, которую соорудил для него Данглар. Рядом стоял медэксперт, проектор был готов к работе. Комиссар повернулся к стае журналистов с протянутыми микрофонами и сказал:

— Жду ваших вопросов.

Через полтора часа конференция завершилась, и прошла она в общем-то неплохо. Адамбергу удалось, не спеша, по очереди отвечая на каждый вопрос, опровергнуть нелепые слухи, ходившие по поводу трех почерневших трупов. В середине интервью он встретился взглядом с Дангларом и по его вытянутому лицу понял, что что-то случилось. Журналисты начали понемногу расходиться, и как только конференция закончилась, Данглар закрыл за ними дверь.

— На авеню Сюффран найден труп, — объявил он, — был засунут под грузовичок вместе со свертком одежды. Его обнаружили, только когда водитель стал отъезжать в девять пятнадцать утра.

— Черт, — сказал Адамберг и рухнул на стул. — Мужчина? Тридцать лет?

— Женщина, моложе тридцати.

— Единственная ниточка рвется. Она жила в одном из этих проклятых домов?

— В доме номер четырнадцать по улице Тампль. Четверки там были нарисованы две недели назад, квартира жертвы пропущена, третий этаж, дверь справа.

— Что уже известно о ней?

— Зовут Марианна Барду. Не замужем, родители живут в Коррезе. По выходным встречается с любовником в Манте, а в будни иногда проводит вечера с другим в Париже. Работала продавщицей в дорогом бакалейном магазине на улице Бак. Красивая женщина, видимо, очень спортивная, была записана в разные гимнастические залы.

— Надо полагать, ни с Лорьоном, ни с Виаром, ни с Клерком она не встречалась?

— Я бы вам сказал.

— Она вчера выходила? Что-нибудь говорила охране?

— Пока неизвестно. Вуазене и Эсталер пошли домой, а Мордан и Ретанкур ждут вас на авеню Сюффран.

— Я в них уже запутался, Данглар.

— Это ваши помощники, мужчины и женщины.

— Значит, убита молодая женщина? Задушена? Раздета? Кожа вымазана углем?

— Все как у остальных.

— Ее изнасиловали?

— Не похоже.

— Авеню Сюффран — хороший выбор, нечего сказать. Ночью там ни души. Можно преспокойно выгрузить сорок покойников, и никто тебя не заметит. А почему тело сунули под грузовик, как по-вашему?

— Я уже думал об этом. Вероятно, он привез тело в первой половине ночи, но не хотел, чтобы его обнаружили до рассвета. Может, в напоминание о традиции, когда возчики ранним утром собирали мертвые тела, а может, чтобы труп был обнаружен уже после сеанса новостей. Кстати, во время него говорилось об этой смерти?

— Нет. Было послание о мерах предосторожности, которые защитят от беды. Угадайте каких.

— Четверки?

— Так точно. Вы, мол, уже большие, можете и сами у себя на двери малевать.

— Сеятель так занят убийствами, что ему уже и рисовать некогда? Решил уступить свои полномочия?

— Нет, — сказал Адамберг, вставая и надевая куртку. — Он хочет нас запутать. Вообразите, что хотя бы десятая часть парижан послушается и захочет защитить свои квартиры четверками. Да мы же с ног собьемся, пытаясь отличить настоящие четверки от фальшивых! А нарисовать их проще простого, газеты потрудились напечатать их покрупнее, надо только аккуратно скопировать.

— Графолог с этим быстро справится.

Адамберг покачал головой:

— Нет, Данглар, быстро не получится, если придется различать пять тысяч четверок, нарисованных пятью тысячами рук. А их наверняка будет больше. Совета послушаются многие. Сколько будет восемнадцать процентов от двух миллионов?

— А кто эти восемнадцать процентов?

— Это легковерные, пугливые и суеверные люди. Те, кто боится затмений, наступления нового тысячелетия, всяческих предсказаний и конца света. По крайней мере, столько людей признаются в своих страхах во время опросов. Так сколько получается, Данглар?

— Триста шестьдесят тысяч.

— Ну что ж, примерно столько их и будет. Если в дело вмешается страх, нас просто захлестнет. А если мы не сможем распознать настоящие четверки, нам не удастся вычислить настоящие нетронутые двери. И мы не сможем никого защитить. А сеятель будет разгуливать на свободе, не боясь, что у каждой двери его будет ждать полиция. Он даже сможет рисовать средь бела дня, и коды подбирать не придется. Нельзя же помешать тысяче людей размалевывать собственные двери. Понимаете, Данглар, зачем ему это нужно? Он манипулирует толпой, потому что ему это на руку, ему это необходимо, чтобы избавиться от полиции. Он весьма прозорлив, Данглар, прозорлив и расчетлив.