Книга Слово наемника - Евгений Шалашов

Драться в оковах сложно, но можно. Кое-что я умел и раньше, а кое-чему меня научила каторга. Самый храбрый (или безрассудный?) из стражников вылетел обратно, держась за сломанный нос, второй был «подсечен» ножными кандалами и в падении сбил с ног третьего. Четвертый угодил в мои «объятия», был придушен цепями и отправлен в образовавшуюся кучу-малу. Пятый, не успевший влезть в клетку, ухватился за свой тесак и попытался достать меня сквозь прутья. Тут бы нужна алебарда или копье, а этот клинок оказался коротковат. Зато я перехватил его давно не точенное оружие за режущую кромку и толкнул назад…

– Довольно! – пресек-таки безобразие Любек, нажимая плечом на дверцу и запирая засов, оставив внутри клетки не только меня, но и трех стражников.

Ишь ты, догадливый! Решил пожертвовать подчиненными, чтобы спасти начальника. Разумно. А я как раз собирался выскочить наружу и немножко «порезвиться»…

Троица, оставшаяся в клетке, с трудом, но поднималась на ноги. Пожалуй, придется опять драться. И мне деваться некуда, да и им тоже. Плохо, что придется убивать. Я уже наметил, кого буду «валить» первым, как подал голос Любек:

– Артакс, вы позволите забрать моих людей? Я понимаю, что вы справитесь со всеми тремя. Но тогда мне придется позвать на помощь еще человек десять. Как бы вы ни были сильны, но против толпы вы не справитесь.

– Забирайте, – разрешил я, оценивая ситуацию. Даже вырвись я сейчас на свободу, то далеко все равно не ушел бы.

– Любек, позовите сюда столько людей, сколько нужно! Десять, двадцать! – каркнул Лабстерман. – И пусть этого мерзавца размажут тут же, в камере!

– А что мы скажем бюргерам и Городскому совету? – мягко возразил Любек. – Половина города видела, как Артакса вели в ратушу. Целого и невредимого, без цепей. Для многих наемник еще герой. Что они скажут, если узнают, что их героя убили в камере?

– Да мне плевать, что они скажут! – топнул ногой Лабстерман.

– Господин бургомистр, вы уже могли оценить мою преданность вам. Давайте побережем наемника до суда. И потом, Артакс в этом случае будет убивать, а новых людей отыскать очень сложно…

Я отошел в глубину клетки и наблюдал, как Любек приоткрыл дверцу, чтобы выпустить стражей, ставших арестантами. Странно, но я почему-то зауважал этого парня. Разумеется, если представится возможность – зарежу и не поморщусь. Хотя бы за то, что мордастый держал кинжал у горла тяжелораненого… Но вместе с тем свое дело он знал и приказы выполнял беспрекословно.

Стражники, изрядно разозлившиеся на того, кто закрыл их в клетке с буйным арестантом, решили выместить свой гнев на Любеке. Но мордатый, как оказалось, умел за себя постоять. Удар в ухо, пинок в промежность, и все стали как шелковые!

– Кстати, господин первый бургомистр, – заметил я. – Не забудьте выдать стражникам по два талера. Они их честно заработали!

Парни, несмотря на плачевное состояние, оживились.

– Да, герр Лабстерман, вы обещали! – заявил один из них.

– Знали бы, что тут псих, так больше потребовали, – добавил другой, с переломанным носом.

Бургомистр посмотрел на Любека, а тот лишь пожал плечами – мол, сами решайте.

– Выдам по два талера, – скрипнув зубами (и скрепя сердце), пообещал первый бургомистр.

Когда Лабстерман и все остальные ушли (того, что получил в лоб эфесом собственного тесака, пришлось уносить), я старательно обыскал клетку – не выпало ли из карманов или из-за поясов стражников чего-нибудь полезного в хозяйстве узника. Задним числом пожалел, что не взял у приятеля-щипача пару уроков. Авось пригодилось бы.

– Что вы там ищете? – раздался голос Любека.

Оказывается, стражник (возможно, капитан городской стражи – а иначе чего бы он командовал?) никуда не ушел, а стоял наверху, наблюдая за тем, как я ползаю по клетке. Поднимаясь с коленей и подтягивая цепи, я с некоторым смущением ответил:

– Да вот, решил посмотреть – не упало ли что-нибудь.

– Какой-нибудь кинжал или еще что-то, – в тон мне продолжил Любек.

– Именно так, – не стал я изворачиваться. Потом поинтересовался: – А вы, господин Любек, почему не зашли вместе с остальными?

– Я капитан городской стражи, – сообщил Любек, подтверждая мои предположения. – Мне негоже избивать арестанта, да еще и закованного. И потом, я уже имел как-то дело с вами. Не помните?

– В прошлый раз я был без оков, – пожал я плечами. – Бить связанного не в пример удобнее.

– Ну, мне хватило, – хмыкнул Любек. – Кроме того, есть и иные обстоятельства.

– Вот как? – удивился я. – А что за обстоятельства?

– Да, собственно говоря, всё то же самое, что и раньше. Мое поручение осталось в силе. Правда, за одним исключением… Я теперь должен не пригласить вас на встречу, а доставить туда, куда мне приказано. Неважно – хотите вы этого или нет.

Речь капитана городской стражи мне показалась странной. Он говорил совсем не так, как два года назад. И не так, как полагалось бы говорить начальнику городской стражи. Такое впечатление, что передо мной был образованный человек. Возможно, дворянин.

– И как вы это сделаете? – поинтересовался я и для убедительности потряс цепями.

– Как – мое дело, – улыбнулся Любек. – Главное, что вы сидите здесь, в каземате, значит, в ближайшее время никуда не денетесь.

– Разве что – на виселицу, – мрачно пошутил я.

– Перед тем как вас будут вешать, должен состояться суд. Стало быть, время у нас еще есть.

– Не хотите сказать, куда вы меня собрались отвезти?

– А зачем? – пожал плечами Любек. – Кто вас знает, не заартачитесь ли? И еще, Артакс… Знали бы вы, как мне хочется вас прирезать!

– За что? – не очень искренне поинтересовался я. – Неужели за ту давнюю встречу?

– Вам не приходилось полдня ходить в обгаженных штанах?

– В обгаженных – не приходилось. А вот в обоссанных – да.

Этому… курносому я рассказывать не стал, но сам вспомнил.

Когда-то давно

Впереди, в долине, третий час шел бой. Рыцарская конница смешалась с легкой кавалерией, утюжа копейщиков, а лучники, отбросив луки, дрались на ножах с пикинерами. Словом – все как всегда, когда самый-самый разгар схватки и непонятно пока, кто кого одолеет: то ли мы переломим силы императора Фирсиуса Лотта, не то – он нас. Все зависело от хладнокровия главнокомандующих – его королевского высочества герцога де ля Кена (нашего!) и его высочества герцога Эзеля (не нашего). Тот, кто придержит свои резервы до решающего часа, тот и выиграет сражение. Посему мы были в резерве.

Наш полк оказался зажат между двумя бригадами кавалерии. Сказать, что было тесно, – не сказать ничего. Простоять в тяжелом облачении и с оружием несколько часов – невыносимо тяжело. Солнце палило, мы истекали потом, а отойти в сторонку, в тенек, было просто некуда – кавалеристы упирались в скалы, а мы – в лошадиные бока. Кое-кому из солдат, особенно в середине, уже было плохо, но они даже не могли упасть.