Книга Пятиборец - Сергей Антонов

—Что случилось?

—В конце Флорианской Стальные сутаны! — с тревогой в голосе крикнул брат Билли. — Разворачиваемся?

Со стороны квадратной въездной башни навстречу им выехал конный разъезд экзекуторов. Андрей отрицательно покачал головой:

—Ни в коем случае. Только вперед. Эсквилина, подай мне плащ и шлем. И закрой дверь на задвижку. Спрячьте узел и посох в повозке. Мастер Тритемий, возьми Баффи на колени. Я поеду первым, а вы за мной.

Он накинул на плечи синий плащ, запахнулся как можно плотнее, надвинул шлем на брови. Затем послал лошадь вперед. Умное животное двинулось вдоль улицы неспешным шагом. В самом ее конце, перегородив дорогу к Западным воротам, недвижной шеренгой стояли конные экзекуторы в кирасах и морионах. Они молча смотрели на подъезжавшего к ним всадника. Позади него, не отставая, громыхала повозка. Когда до Стальных сутан оставалось меньше ста футов, Андрей поднял руку и крикнул:

—Дайте дорогу! Я выполняю личный приказ капитана Гилфорда.

Он подъехал к шеренге, остановился, взглядом выискивая начальника разъезда. Капрал экзекуторов, в свою очередь, тоже внимательно изучал и его, и подъезжавшую повозку с рыжекудрой узницей в голубом платье, и двух экзекуторов в серых сутанах на козлах. Это был суровый усач с лицом исполнительного служаки, привыкшего к простейшим командам и действиям. Поэтому он произнес только одно слово:

—Пароль.

У Андрея сжалось сердце от предчувствия беды. Он растерял всю свою самоуверенность, однако внешне ничем не выказал отчаяния и решил пробиваться силой. Сунул руку под плащ, намереваясь выхватить висевший на боку меч, чтобы проложить себе дорогу клинком, но тут у него за спиной раздался сдавленный шепот принца горбунов:

—Сказать: «Дикая роза».

—Дикая роза! — послушно повторил Андрей, но уже в полный голос.

—Чертополох, — отозвался экзекутор и пружинисто вскинул открытую ладонь к полям шлема.

Брюсов козырнул в ответ. Сержант отъехал в сторону, его люди получили приказ пропустить повозку. Лишь когда отряды благополучно разминулись, Андрей почувствовал, что дрожит от пережитого волнения. Однако у него хватило характера и выдержки, чтобы проехать через городские ворота шагом. Охранявшие ворота стражники, приняв его за офицера, вытянулись в струнку и салютовали ему алебардами.

Повозка переехала ров по временной насыпи, по обе стороны которой все еще копошились строители укреплений. Увидев клетку на колесах, они побросали лопаты и долго смотрели из-под ладоней вслед удалявшейся карете Бевериджа.

Оказавшись на дороге, Брюсов поднял коня на крупную рысь, вслед за ним прибавила ходу и повозка. Город быстро оставался позади, сидевшие на козлах мнимые экзекуторы буквально сияли от счастья.

Эсквилина тоже чуть не прыгала от радости в своей клетке. Щенок, уловив общее настроение, вырвался из рук мастера Гиннеса, спрыгнул на дорогу, рискуя попасть под колеса. И зашелся веселым лаем: он первым почувствовал вкус свободы.

Только зеленый узел, лежавший на дне повозки в ногах Эсквилины, не разделял общего восторга:

—Рано радоваться, — произнес он голосом Шакеласа. — Я слышать топот копыт. Смотреть назад.

Все беглецы устремили взгляды на обрамленную зелеными лугами желтую дорогу, стрелой уходившую в сторону Ноулдона. На полпути между ними и зубчатыми стенами крепости клубилось облако пыли, поднятое мчавшимся во весь опор отрядом кавалеристов. Их шлемы и кирасы поблескивали в лучах заходившего солнца.

—Стальные сутаны! — вскрикнула Эсквилина.

—Гони что есть сил! — скомандовал Андрей.

Брат Билли принялся охаживать лошадей кнутом,заставляя их прибавить ходу. Теперь повозка мчалась с такой скоростью, что спицы в колесах слились в один прозрачный круг. Но тут снова раздался голос принца горбунов:

—Развязать меня! — заорал он. — А то хуже быть!

Эсквилина, с трудом удерживая равновесие в подскакивавшей на выбоинах повозке, встала на колени и развязала зеленый узел. Голова тут же покатилась по дну телеги.

—Остановить их сейчас же! — потребовал Шакелас, гневно вращая глазами.

—Как?! — в один голос крикнули Тритемий, Ригглер и Эсквилина.

—Как хотеть! Они настигать.

Действительно, отряд кавалеристов в серых сутанах явно их догонял, постоянно увеличиваясь в размерах.

—Тритемий, — заверещал принц горбунов, клубком перекатываясь по дну колыхавшейся, словно лодка на волнах, повозки, — тут лежать твой посох, использовать оный.

—Я ученый, а не боевой маг, — возразил Гиннес. — К тому же я против насилия в любом исполнении.

Андрею такой ход мысли показался нелепым, он выхватил меч из ножен и крикнул, что сам задержит экзекуторов, но его остановила Эсквилина:

—Я знаю, что делать, — заявила она уверенным тоном. — Дайте мне минуту.

Чаровница схватила зеленую шаль, расстелила на дне повозки и принялась чертить на ней магические знаки, сопровождая эти действия шепотом заклятий.

—Умница, дура! — крикнул ей Шакелас, первым разобравшийся, что к чему.

Но Эсквилина была слишком сосредоточена на трудной задаче, чтобы обращать на него внимание. Закончив ворожить, она подошла к задней стенке клетки, просунула шаль между прутьями, развернула, держа ее за два края, и с посылом произнесла:

—Cirkuluscoldobicus!

С этими словами она отпустила края шали, которая, вопреки всем законам природы, не упала на землю, а, словно птица, некоторое время над нею парила. Затем она плавно опустилась на дорогу, быстробыстро увеличиваясь в размерах, пока полностью не перекрыла ее от одной обочины до другой.

Когда Андрей оглянулся в очередной раз, он увидел, что преследователи с разгону влетели на зеленую дорогу и остановились. Вернее, не остановились, они продолжали погонять лошадей, но одновременно перестали продвигаться вперед.

—Вот видеть, Брюс, — заявил Шакелас невообразимо самодовольным тоном, — со мной не пропадать!

Глава 14 О пытке молчанием и о погоне за черным вороном

На этот раз кабинет архиепископа Бевериджа стал для Гилфорда пыточной камерой. Великий Экзекутор читал письменный отчет капитана о проведенной в Квартале тысячи удовольствий облаве на еретиков, подчеркнуто не замечая вставшего во фронт офицера. Бледный как смерть Гилфорд стоял под расписанным звездами потолком и с видом провинившегося ученика смотрел то на сидевшего за столом Бевериджа, то на три гобелена с изображениями златовласой Девы Маргариты у него за спиной. Широкую грудь капитана украшала перекинутая через шею белая повязка для поддержания раненой руки.

Хуже всего было то, что свидетелем этого намеренного унижения был толстощекий Джошуа Фарнам. Секретарь в точности наследовал поведение своего хозяина: вооружившись гусиным пером, он составлял какой-то длинный список и делал вид, что сейчас для него нет более важного занятия. Наконец Гилфорд не выдержал этой пытки пренебрежением и деликатно покашлял в кулак: