Книга Пятиборец - Сергей Антонов

—Все верно, предобрая Маргарита.

—Могу ли я вам чем-то помочь, мастер Тритемий?

—Я провел много бессонных ночей в своей лаборатории, пытаясь открыть секрет легкого клея для надежного соединения всех частей летательного аппарата, но так ничего и не добился. Мои научные познания были слишком ограничены. Но теперь все изменилось,— Тритемий вытащил из кармана кусок летучей смолы, найденной им в Андерленде. — Клей я отыскал там, где меньше всего ожидал, в подземельях горбунов. Теперь строительство крылолета всего лишь вопрос времени.

—Стало быть, вам нечего просить у меня, мастер Тритемий?

—Вы уже дали мне все, что надо. Разве не благодаря вам я нашел то, чего мне недоставало в жизни? Ведь не будь вас, Эндрю вряд ли появился бы в Уайтроузе, — лукаво улыбнулся Тритемий, — и наше путешествие никогда не состоялось бы. Благодарю вас за то, что вы есть.

Когда настал черед Ригглера говорить с Девой, он так оробел, что у него отнялись и ноги, и язык. Андрею с Тритемием пришлось взять его под руки.

—Так значит, у нас в планах стоит церковная лавка, друг мой? — участливо спросила Маргарита с едва заметной лукавинкой в глазах. — Да вот незадача, наверное, после всего, что произошло в Уайтроузе, спрос па обереги против гирудов очень сильно упадет.

—О, Пресвятая Маргарита! — вздохнул монах. — Я опять попал впросак!

—Как же помочь в этой беде? — с деланой серьезностью произнесла Дева. — Почему бы тебе не стать хранителем главного оберега Уайтроуза, моего Нерукотворного Плата? Если, конечно, ты пообещаешь довольствоваться скромным жалованьем.

—О, небесная заступница! Обещаю... Обещаю...

Брат Билли упал на колени и молитвенно возделруки к Деве. А та подала рукой знак Брюсову, чтобы он приблизился к ней.

—Вот и все, дорогой Эндрю, — Маргарита поднялась со ступени. — Счета оплачены и закрыты. Магистр Лиги Саламандры исполнил свое предназначение, и я готова отправить его туда, куда он стремился с самого начала. Ты ведь хочешь вернуться в свой мир?

—Совсем недавно это было моим главным желанием, — ответил Брюсов. — Я хоть и полюбил Уайтроуз всей душой, но никогда не переставал скучать по своему миру. Вот только как я оставлю своих друзей? Как покину Эсквилину?

—Кто сказал, что это будет прощанием навсегда, Эндрю? Быть может, в Уайтроуз ты вернешься раньше, чем думаешь. Ты победил чад Тьмы, но это временный перевес. Уже сейчас поверженное тобой зло мечтает о реванше и набирает силы. А сколько еще миров нуждаются в помощи Рыцарей Лиги Саламандры! Ты на службе, Эндрю Брюс, и не волен распоряжаться собою. Разлуки и встречи всегда будут твоими спутниками на избранном пути. Умению расставаться ты научишься в совершенстве. Так же, как великому искусству дарить надежду. Вот так, магистр. Остаетсятолько добавить, что мне открыто будущее. Можешь быть уверен, что у друзей, с которыми ты сейчас попрощаешься, все будет просто замечательно.

Брюсов кивнул и направился к Эсквилине. Та поняла все без слов и подставила губы для поцелуя. Андрей едва коснулся этих горячих губ, но тут же отстранился, боясь не совладать со своими чувствами.

—Я вернусь...

Эсквилина закрыла лицо ладонями, чтобы он не видел ее слез радости и горя. С Тритемием все обстояло значительно проще. Друзья крепко обнялись.

—Твой аппарат сможет летать на любые расстояния?

—Конечно, сын мой. Я не стал бы браться за дело, если бы не был в этом уверен.

—Тогда жду тебя и старшину Ригглера в гости. Вы ведь прилетите?

—За себя я ручаюсь, — ответил Тритемий. — Что до Ригглера... Боюсь, что на своей новой должности он будет слишком занят...

—Милорд! О, милорд! — Монах бросился к Брюсову на шею. — Не слушайте старого пустомелю! Я прилечу, обязательно прилечу, чтобы иметь удовольствие вновь увидеть вас!

Андрей с большим трудом освободился из его объятий и повернулся лицом к ступеням. Девы на них уже не было, а Плат превратился в сияющий прямоугольник, очень похожий на открытую дверь, за которой начинается солнце. Как только юноша перешагнул с первой на вторую ступень, предыдущая исчезла. По мере подъема наверх лестница становилась все короче, а когда он оказался на верхней ступеньке, пути назад уже не существовало.

Андрей обернулся, чтобы еще раз посмотреть на тех, кого оставлял в Уайтроузе. Они стояли далеко внизу, но Брюсов отчетливо видел слезы на глазах Эсквилины, выражение печали на мудром лице Тритемия, дрожавший от рыданий подбородок Уильяма Ригглера... Еще мгновение, и он ринулся бы к друзьям, невзирая на то что призрачные ступени исчезли. Однако было поздно.

Из Плата потянуло ледяным холодом, возникший смерч с воем затянул Брюсова в посверкивающее бесчисленными звездами межмирье. Кувыркаясь и вертясь, подобно подхваченной водоворотом щепке, он вытянул перед собой руки и вдруг уперся ими во что-то твердое. Это была стена дома. Ее невозможно было спутать с чем-то другим, как и ударивший в ноздри запах, особенный, пропитанный сыростью и выхлопными газами запах Лондона двадцать первого века.

Эпилог

Брюсов сразу узнал место, в котором вдруг очутился. Именно здесь, у стены этого дома, он протянул руку умиравшему отцу... Отсюда при раскатах грома перенесся в Империю гирудов. Но, может быть, ничего этого не было? Неужели Эсквилина, мастер Тритемий, Шакелас и Ригглер, все эти гируды и тетраморфы привиделись ему в кошмарном сне?

Андрей поднял глаза к голубому небу. Если все было так, как он предполагает, то без сознания ему пришлось лежать довольно долго. Отца он обнаружил поздним вечером, а теперь полуденное солнце стоит в зените. Его непременно должны были за это время ограбить. Он сунул руку в кармашек на ремне джинсов, но вместо пластинки «Визит Голден-Кард» обнаружил там золотой имперский гольден! С ума сойти! Значит, все, что с ним произошло, было на самом деле! Ну, было, так было. Сейчас главное как можно скорее попасть в отель «Стаффорд». Корнилов и тренер наверняка ищут его по всему Лондонграду. И все ребята тоже.

Испытывая радость узнавания, Андрей шагал по типичным улицам современного европейского города. Вот и станция метро... Бэктон-парк. У входа в подземку пожилой мужчина в драных джинсах и растянутом грубой вязки свитере неторопливо перебирал струны акустической гитары. Она была подключена к потертой колонке, а рядом с ней лежал огромный черный пес с белыми кругами вокруг глаз. Стареющий хиппи носил очки в круглой оправе а-ля Джон Леннон. Седые волосы доставали ему до плеч и были перехвачены на лбу белой лентой. Судя по всему, день у него не задался, потому что лежавшая перед ним на тротуаре серая шляпа была пуста. Он пробежался пальцами по струнам и запел приятным тенором:

И день, и ночь идет война

Со светом тьмы, и черной розы с белой,

С краями чаша зла полна,

И колкие шипы разят врага, как стрелы.

Андрей вздрогнул и остановился. Потом достал имперский гольден и бросил его в шляпу музыканта.